Неделя в Патриархии - Елевферий Богоявленский

всей эмиграции при чтении места послания: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи». Отсюда заподазривания не только митрополита Сергия и его Синода, но и всего единомысленного с ним епископата в том, признанием советской власти не поколебались ли канонические устои нашей Матери-Церкви и не помрачилась ли чистота Православия. Эти более или менее общие заподазривания у некоторых эмигрантов иерархов уже перешли в прямое обвинение их в том, вылившееся в ни с чем несообразном признании иерархов либеллатиками, т. е. официально у Советской власти числящимися отрекшимися от христианской веры, а внутри себя держащимися ее.[9] Церковная заграничная смута – тягостное явление. Но она быть может предупредила общее заграницей увлечение такими крайне неправильными воззрениями и предохранила большую часть эмигрантской Церкви от откола от Матери Церкви. Ведь до смуты весь почти интеллигентный круг эмиграции жил преимущественно политической жизнью, не вникая сознанием в область каноническую, на которой должна устрояться внешняя сторона жизни Церкви, чтобы чрез то быть ей в единении со Вселенской. Смута заставила хотя отдельных лиц и в известной степени познакомиться со свв. канонами и своим печатным голосом указывать должное направление заграничной церковной жизни. Так по крайней мере могут быть восприняты и поняты достойные крайнего сожаления факты.

Считаю немаловажным для общего дела представить вниманию эмиграции то, как в России Патриаршею Церковью было принято, теперь уже историческое, послание митрополита Сергия о совершившемся факте официального признания им и единомысленным с ним епископатом, Советской власти и легализации его Патриаршей Церкви.

Нужно хотя несколько представить себе состояние Патриаршей Церкви, тот внутренний развал ее, к которому приложили все усердие не столько Советская власть своим гонением на Церковь, могшим только содействовать религиозному подъему в ней, сколько внутренние разделения с различными самочинными организациями, из которых каждая хотела называться и называлась «истинной церковью», чтобы понять какую трудную и вместе с тем существенно необходимую задачу при существующих там условиях принял на себя митрополит Сергий, выступая с делом воссоздания церковной организации на канонических началах. «Господь возложил на нас великое и чрезвычайно ответственное дело править кораблем нашей Церкви в такое время, – писал он в своем послании от 18–31 декабря 1927 г., когда расстройство церковных дел дошло, казалось, до последнего предела, и церковный корабль почти не имел управления. Центр был мало осведомлен о жизни епархий и даже приходы, которые, блуждая как бы ощупью среди неосведомленности, жили отдельной жизнью и часто не знали, за кем идти, чтобы сохранить Православие. Какая благоприятная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов и пагубных заблуждений; какое обширное поле для всяких самочиний. Можем не обинуясь исповедать, что только сознание служебного долга перед Святой Церковью не позволяло нам, подобно другим, уклониться от выпадавшего на нашу долю столь тяжелого жребия. И только вера во всесильную помощь Божию и надежда, что Небесный Пастыреначальник в трудную минуту не оставит «нас сирых», поддерживают нашу решимость нести наш крест до конца».

Приступая к осуществлению душевных желаний своих предшественников по возглавлению Церкви, которые при них оставались только мечтами, митрополит Сергий, предварительно заручившись словесным согласием Советской власти дать Патриаршей Церкви права законного существования и представив ей проект просьбы с перечнем всех нужд для организационной церковной жизни и сознавая, сколь ответственный он делает шаг, разослал этот проект всем иерархам с пояснением, что церковная жизнь будет устрояться на твердом основании Православия, с совершенным отграничением от безбожного коммунизма, между которым и Православием во всем существе того и другого лежит непроходимая пропасть. С извещением же о получении для Церкви законного права на каноническое устроение жизни ему Бог судил обратиться ко всей Церкви в послании от 16–29 июля 1927 г. после освобождения из четвертого тюремного заключения.

«Одной из забот почившего Святейшего отца нашего Патриарха Тихона пред его кончиной было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому Правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая Святейший говорил: «Нужно бы пожить еще годика три», – так начал свое послание митрополит Сергий. Указать на преемственную связь начинаемого великого дела с деятельностью Святейшего Патриарха представлялось нужным не для того только, чтобы опереться на твердо живущий в сознании верующих авторитет почившего, но и показать каноничность, отсюда и внутреннюю силу начинания. Выступала Высшая церковная власть не конспиративно, а публично, опираясь на данное ей государственное право выявить свой долг в приведении в должный порядок церковной жизни на канонических началах. В этом вся суть, здесь благодатная устрояющая сила, направляющая жизнь по пути, указанному Духом Святым. Здесь вера в успех предпринимаемого подвига, хотя бы этот подвиг, в силу духовным опытом опознанной воли Божией, что всякое доброе в христианском смысле дело совершается большими трудами, встречал на пути своем разнообразные и большие препятствия. «Ныне жребий быть временным заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного Сергия, а вместе с жребием пал на меня и долг продолжать дело почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мной и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможность мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона» (там же).

Было бы непонятным, если бы новое положение Церкви не вызвало ярых выступлений и нападок на возглавителя ее со стороны разнообразных врагов – в виде плоских насмешек над признанием Церковью Советской власти безбожников-коммунистов, лжи и клеветы от живоцерковников, обновленцев и т. д.; бессильных в существе против Истины, только своими выпадами содействующих поступательному обнаружению силы ее. Поэтому, ни о предупреждении верующих касательно их, ни тем не менее о духовном попечении о них не могло быть и речи в послании.

Твердое, неотступное каноническое дело, при молчании в сторону их, делалось постепенной победой над ними. Но забота была о других. Митрополит Сергий знал, что среди верных Церкви есть немало таких, которые еще не изжили усвоенное в мирное время неправильное воззрение на отношение Церкви к государству, по которому не только духовный рост, но и самое бытие ее обусловливалось известной политической формой, так что признание Церковью Советской власти равнялось уничтожению ее, отступлению от Православия. Церковь может жить и без признания над собой безбожной государственной власти, хотя ей и