Принцесса-невеста - С. Моргенштерн

Свой ум, свой исключительный дар убеждения.

– Нет.

Он будет умолять, упрашивать, обещать, клясться.

– Нет.

Оскорбления. Угрозы.

– Нет.

Наконец, настоящие слёзы.

– Нет. Ещё чаю, Йесте?

– Разве что чашечку, спасибо. – Затем: – НО ПОЧЕМУ НЕТ?

Иниго спешил вновь наполнить их чашки, чтобы не пропустить ни слова. Он знал, что они выросли вместе, знали друг друга шестьдесят лет, и всегда глубоко любили друг друга, и возможность наблюдать их ссору волновала его. В этом была странность: они всегда только и делали, что ссорились.

– Почему? Мой толстый друг спрашивает меня, почему? Он сидит тут на своей заднице мирового класса и осмеливается спросить меня, почему? Йесте. Приди ко мне с вызовом. Один раз, всего один раз, приедь и скажи: «Доминго, мне нужна шпага, с которой восьмидесятилетний старик сможет драться на дуэли», – и я обниму тебя и воскликну «Да!» Потому что сделать шпагу, с которым восьмидесятилетний старик сможет выжить на дуэли – это что-то. Потому что такая шпага должна будет быть достаточно сильной, чтобы победить, но достаточно легкой, чтобы не изнурить его усталые руки. Мне придётся использовать все свои способности, чтобы, возможно, найти еще неизвестный металл, сильный, но очень лёгкий, или изобрести новую формулу для уже открытого, смешать бронзу с железом и воздухом способом, который не применялся тысячу лет. За такую возможность я поцелую твои вонючие ноги, Йесте. Но сделать идиотскую шпагу с идиотскими драгоценными камнями в форме идиотских инициалов, чтобы идиотский итальянец смог поразить свою идиотскую любовницу, нет. Этого я не сделаю.

– Последний раз прошу тебя. Пожалуйста.

– Последний раз говорю тебе, мне жаль. Нет.

– Я дал слово, что эта шпага будет сделана, – говорил Йесте. – Я не могу её сделать. Во всём мире лишь ты один можешь её выковать, и ты отказываешься. Что означает, что мне придётся разорвать договор с заказчиком. Что означает, что я потеряю свою честь. Что означает, коль скоро честь – это единственное, о чем я забочусь в этом мире, и я не могу без неё жить, – я должен буду умереть. И поскольку ты мой самый дорогой друг, я могу умереть прямо сейчас, с тобой, греясь в теплоте твоей привязанности. – И с этими словами Йесте доставал свой нож. Это был изумительный нож, подарок от Доминго в день свадьбы Йесте.

– Прощай, маленький Иниго, – произносил тогда Йесте. – И пусть Господь дарует тебе твою долю улыбок.

Иниго было запрещено прерывать его.

– Прощай, маленький Доминго, – говорил тогда Йесте. – Несмотря на то, что я умру в твоей хижине, и несмотря на то, что лишь твоё упрямство тому виной, другими словами, несмотря на то, что ты убиваешь меня, я не стану думать об этом дважды. Я люблю тебя, и всегда любил, и не дай бог твоя совесть доставит тебе из-за этого проблемы. – Он распахивал свой пиджак, подносил нож ближе и ближе. – Боль хуже, чем я представлял себе!– восклицал Йесте.

– Как тебе может быль больно, когда кончик твоего оружия всё ещё в дюйме от живота? – вопрошал Доминго.

– Я ожидаю, не беспокой меня, дай помереть спокойно. – Он подносил кончик ножа к коже, нажимал.

Доминго выхватывал нож.

– Однажды я не стану тебя останавливать, – заявлял он. – Иниго, поставь ещё один прибор для ужина.

– Я был готов убить себя, честно.

– Достаточно драмы.

– Что у нас в меню сегодня вечером?

– Каша-размазня, как всегда.

– Иниго, сходи посмотри, не завалялось ли случайно чего-нибудь в моём экипаже.

В экипаже всегда был целый банкет.

А после ужина и историй наступало время отъезда, и всегда, перед прощанием, поступала просьба.

– Мы будем партнёрами, – говорил Йесте. – В Мадриде. Моё имя перед твоим на вывеске, само собой, но в остальном – равноправными партнёрами.

– Нет.

– Ладно. Твоё имя перед моим. Ты делаешь лучшие шпаги, ты заслуживаешь быть первым.

– Хорошей поездки.

– НО ПОЧЕМУ НЕТ?

– Потому что, Йесте, друг мой, ты очень богат и очень знаменит, и так и должно быть, ведь ты делаешь отличное оружие. Но тебе также приходится делать его для любого дурака, который захочет этого. Я беден, и никто в мире, кроме тебя и Иниго, не знает меня, но мне не приходится терпеть дураков.

– Ты настоящий мастер, – сказал Йесте.

– Нет. Ещё нет. Всего лишь ремесленник. Но я мечтаю стать мастером. Я молюсь о том, что, если я буду работать достаточно усердно, однажды придёт день, когда я сделаю оружие, которое будет произведением искусства. Тогда ты назовёшь меня мастером, и я отзовусь.

Йесте сел в экипаж. Доминго подошёл к окну и прошептал:

– Я напоминаю тебе лишь об одном: когда получишь эту шпагу с инициалами из драгоценных камней, говори, что она твоя. Никому не говори, что я имею к этому какое-либо отношение.

– Я сохраню твой секрет.

Объятия и взмах руки на прощание. Экипаж отъезжал. Так проходила жизнь до шестипалой шпаги.

Иниго чётко помнил, как всё началось. Он готовил им обед – его отец всегда, с тех пор как Иниго исполнилось шесть, позволял ему готовить – когда кто-то тяжело постучал в дверь хижины.

– Вы, внутри, – пророкотал голос. – Пошевеливайтесь.

Отец Иниго отворил дверь.

– К вашим услугам, – сказал он.

– Ты делаешь шпаги, – снова пророкотал голос. – Исключительные. Я слышал, что это правда.

– Я желал бы, чтобы так и было, – ответил Доминго. – Но я не слишком-то и умел. В основном я чиню. Если бы у вас был затупившийся кинжал, я бы, пожалуй, смог вам помочь. Но что-то большее уже за пределами моих возможностей.

Иниго подкрался к отцу сзади и выглянул из-за его спины. Рокочущий голос принадлежал мощному мужчине с тёмными волосами и широкими плечами, сидящему на элегантной гнедой лошади. Вне сомнения, благородного происхождения, но Иниго не мог определить, из какой страны.

– Я желаю, чтобы мне изготовили лучшее оружие со времён Экскалибура.

– Надеюсь, что ваше желание исполнится, – сказал Доминго. – А теперь, если позволите, наш обед уже почти готов и…