Грозовой фронт - Вячеслав Шалыгин

Сухов обернулся к Ольге и прищурился.

— Ты строевые песни знаешь?

— Какие? — Ольга удивлённо вскинула брови. — Нет. А может… и знаю. Ко Дню Победы, помню, одну старую песню часто в сети гоняли.

— Пой!

— Ты что? Ты же говорил, что тихо надо!

— Пой! Громко!

— Громко я могу, но это громче канонады будет, сразу предупреждаю.

— Хватит торговаться, пой, как хочешь, но чтобы в траншее услышали.

— Это значит потихоньку, — Ольга кашлянула и запела. — День Победы, как он был от нас далёк…

Сухов знал эту песню. Наряду с такими мелодиями, как «Прощание славянки», она часто использовалась в качестве марша. Сколько километров прошагал Сухов по плацу под эту музыку в академии, да и в части, знает только бог. «Полземли», наверное, как и поётся в этой песне. Ну, «пол-Европы» точно.

— Охерели, да? — вдруг зашипел кто-то вовсе не из траншеи, а прямо над ухом у лейтенанта. — Оружие бросай! А ты, бэтмен, кончай базлать! Не в опере!

К горлу Сухову прижалось лезвие.

— Тарасов, отставить, — хрипло проговорил другой человек, теперь из траншеи. — Это наш, я его знаю.

— Кто это? — спросил третий, тоже затаившийся в траншее.

— Чего это я бэтмен? — обиженно спросила Ольга и одернула кожаную куртку. — Тогда уж женщина-кошка.

— Это Сухов, командир Пятой отдельной. Паша, дай руку!

— Тарасов, отставить, — скомандовал третий, судя по голосу, подполковник Бойков.

Сержант убрал нож. Сухов шагнул к траншее и помог выбраться из неё лейтенанту Кабанову. Похоже, Витёк был ранен. На плече и на бедре у него зияли дырки. Кровь не шла, встроенные в бронекостюм гелевые прокладки и жгуты остановили кровотечение, а автоматическая аптечка впрыснула обезболивающее, но это помогло только временно отложить проблему, а не решить её. Кабанову срочно требовалась квалифицированная медицинская помощь.

Из траншеи выбрались ещё двое бойцов, оба выглядели не лучше командира — одному зацепило плечо, другому в драке рассекли лоб, и кровь растеклась по лицу. Последним поднялся Бойков. Так же, как Тарасов, подполковник оказался в порядке. Ну, хоть кто-то.

— Сухов, значит? — Бойков недоверчиво взглянул на лейтенанта. — Это который…

— Пропал без вести шестого марта, — выпалил Сухов, — на окраине Припяти.

— Ну да, — Бойков кивнул. — Восемь человек тогда пропали. Семерых мы позже нашли, кстати, тоже живых и здоровых… даже чересчур здоровых. А ты, как в воду канул.

— В Узел, — без малейших колебаний соврал Сухов. — Вы ж знаете, там день за год может сойти и наоборот.

— Это как тебя туда занесло? Каким ураганом? Вы ведь километрах в трёх от тамбура воевали, не меньше.

— Чугунные изделия уволокли, господин полковник, — всё так же бодро ответил Сухов. — Разрешите доложить? Имею совершенно секретные сведения чрезвычайной важности. Гриф «Атака!»

— Под таким грифом, лейтенант Сухов, только рапорты о начале ядерной войны подаются, чтоб ты знал, — Бойков усмехнулся.

— Так точно! Я в курсе!

— А-а, — подполковник махнул рукой. — Не морочь мне голову, Сухов. В Узле он побывал, гриф «Атака!», изделия уволокли… Не прокатишь ты меня на этой телеге, лейтенант. Лучше признайся, что дезертировал, а потом передумал и решил вернуться, но легенду толковую так и не сочинил, — Бойков кивком указал на Ольгу. — Из-за неё в самоход подался, да? Ну и что, стоила она того? Поёт громко, я слышал, но этого ведь мало. Стоило ради неё карьеру губить?

— Во-первых, я здесь! — заявила Ольга. — Так что не надо говорить обо мне, как о пустом месте или о покойнице! Во-вторых…

— Во-вторых, помолчите, гражданка! — повысил голос Бойков. — Вы здесь на птичьих правах! И вообще, у вас голос звонкий, демаски́руете нашу позицию!

— Надо дальше идти, господин подполковник, — сказал, озираясь, Тарасов. — Апостол может гребёнку устроить.

— Ушёл уже Апостол, ёкарный бабай, — морщась проронил Кабанов. — Можем смело на базу возвращаться. Только придётся опять по траншее. На поле чугунки каких-то модных перцев гоняют. Я с уцелевших камер картинку получаю.

— Что за перцы? — заинтересовался Бойков.

— Местные, мы часто их видим. С юга приходят, по утрам. Покрутятся в тумане и назад. Как привидения, ёпрст. Но упакованы, как настоящие. Броня добротная, одёжка хорошая, с армганами все.

— Прямо все? — удивился подполковник.

— Подтверждаю, — сказал Сухов. — Все, как один.

— Может, тоже Апостола люди? Как думаешь, Кабанов?

— Ни разу не видел, чтоб эти модные и бойцы Апостола вместе работали. Ну, так что? Вернёмся? А то сопрут что осталось, эти модные. Да и коробку встретить надо. Она ж сюда подойдёт.

— Возвращайся. Как подойдёт подкрепление, направляй его… ко мне, по маяку.

— В северные кварталы, на склад удобрений, — сказал Сухов. — В фасовочный цех.

— Тебе слова не давали, дезертир, — Бойков строго посмотрел на Сухова.

— Вы же сами в эту версию не верите, — лейтенант покачал головой. — Иначе оружие отобрали бы давно.

— Я и в версию с твоим попадаловом в Узел не верю.

— А мать моя не верила, что отец по бабам не гуляет, и ничего, прожили душа в душу до самой смерти, — вдруг выдал Сухов.

Бойков уставился на лейтенанта, как на занятного, но опасного типа. Даже руку на «Страйк» положил. Сухову не осталось ничего другого, кроме как пойти ва-банк.

— Я не телепат, господин полковник и не морбот, можете просветить меня своим сканером хоть десять раз. Просто я знаю то, чего не знаете вы. Про ядерный фугас, «Судный день», Апостола и, главное, я знаю, что мы находимся в пространственно-временной петле!

— Про ядерный фугас? — Бойков с подозрением взглянул на Сухова.

— Так точно. Малый, ранцевый, две с половиной килотонны, упакован в керамический ящик «под дерево». Находится в подземном бункере под бывшим складом минеральных удобрений, это в пяти кварталах отсюда, на северо-запад.

— Очень уж ты уверенно об этом говоришь. Тебя, случайно, не Апостол послал? В засаду хочешь нас привести?

— Вы спрашивали вчера, — Сухов поморщился. — Нет, не хочу. Но, если вы хотите взять Апостола с поличным, надо поспешить. Он напал на блокпост, потому что искал меня. Так вышло, что я засветился, и теперь я для Апостола живой свидетель. Но меня на блокпосту не оказалось, то есть след Апостол потерял. Значит…

— Значит, он заметёт свои следы, раз уж не вышло тебя устранить, — закончил мысль лейтенанта Бойков.

— Так точно. Он давно собирался перепрятать бомбу, для профилактики. А теперь это ему жизненно необходимо.

— Да, складно излагаешь, лейтенант Сухов. Как по писаному. Кабанов, что скажешь?

— Я Пашке верю, — Витёк пожал плечами. Вернее, подвигал здоровым плечом. — Хоть он и сухарь, ёпрст, да и зануда бывает изрядная, но честный и правильный. Даже слишком правильный, ёшкин кот.

— Да, бывает, — задумчиво глядя почему-то на Ольгу, проронил Бойков. — А что там насчет какой-то «петли»? О чём ты толковал, Сухов? Ловушку поблизости обнаружил?

— Так точно, — Сухов кивнул. — Мы как раз внутри её.

— Неужели? — подполковник хмыкнул. — А мы и не в курсе, удивительно, не находишь?

— Нормальная история, об этом никто не догадывается. Ведь всё вокруг вроде бы нормальное и день как день. Только повторяется.

— Ну, а ты-то как об этом догадался?

— Как-то так, — Сухов неопределённо помахал рукой. — Не знаю. Но уверен, что иду по следам Апостола уже второй раз. Говорю же, всё повторяется. Как в ролике.

— Вот прямо повторяется? То есть ты знаешь всё наперёд? Что я скажу, например, через минуту или чем всё закончится. Да?

— В целом да. Вчера мы перехватили бомбу и уничтожили Апостола. Если поспешим, сегодня тоже преуспеем. Но гарантии нет. Здесь, как в онлайновой игре, кто успел, тот и… победил. Общий сценарий имеется, но кто выиграет, неизвестно.

— Кто будет лучше играть, тот и выиграет, ёпрст, — заявил Кабанов. — Понятно же.

— Насчёт пространственно-временной петли не убедил, — сказал Бойков. — Аргумент простой. Если «петля», то все должны тупо делать одно и то же. И не помнить ничего о повторах. А ты помнишь. Чем ты лучше других?

— Ничем. Но, может, в виде исключения…

— Исключения придумали люди, которым не хватило мозгов придумать безупречные правила. Зона исключений не допускает. Здесь или есть правило, или нет его, полная свобода действий. Так что, если мы в созданной Зоной «петле», ты тоже не должен ничего помнить о вчерашнем дне.

— Значит, дело не в «петле»?

— Значит, дело не в «петле», — утвердительно повторил Бойков.

— А в чем?

— Хрен его знает, товарищ Сухов. Может, тебя в Припяти контузило, и ты оракулом стал или ясновидящим. А может, просто чокнулся и врёшь нам сейчас как сивый мерин. Фантазии свои за предвидения выдаёшь. С этим позже будем разбираться, Сухов. Сейчас с Апостолом надо вопрос закрыть, факт! Кабанов, возвращайся с бойцами в своё хозяйство, наводи марафет. Коробка придёт, занимайте оборону. На себя подкрепление сам вызову. Сухов! А ну, заканчивай…