Когда струится бархат - Элизабет Чедвик

— Ну вот, позволь приколоть ее на твой наряд. — Де Мортимер нетерпеливо ухватил заколку, скреплявшую накидку Хельвен, и принялся вытаскивать из ткани. По сравнению с роскошным предметом, оказавшимся в руках у Хельвен, старая заколка казалась совсем дешевой. Когда-то ее изготовил в Равенстоу ремесленник-умелец, овладевший искусством работы с бронзой. Старая заколка имела форму рычащего леопарда с крошечными рубиновыми глазами. Такой задумал заколку сам граф Гийон, когда готовил подарок дочери на семилетие. Хельвен стало совсем не по себе от столь бесцеремонного и пренебрежительного обращения с привычной с детства деталью одежды. Не подав виду, она аккуратно и бережно спрятала старую заколку в пустой кожаный чехол.

— Разве не рискованно демонстрировать подобную роскошь во время долгой поездки? — с сомнением спросила Хельвен. — Пожалуй, будет лучше, если я воспользуюсь застежкой, когда мы прибудем в Виндзор, может быть, в тот момент, когда ты станешь просить у короля разрешения на наш брак?

Варэн снисходительно хмыкнул, отчего Хельвен показалось, что ей не более семи лет от роду.

— Не надо беспокоиться по таким пустякам, — бросил он, созерцая, как Хельвен прокалывает новой застежкой толстую фламандскую ткань. — Мы хорошо вооружены и сможем отбить любое нападение. Мы справимся с целой ордой валлийцев, если они посмеют атаковать нас. Нет, любимая, мне очень хочется, чтобы все видели, как высоко я ценю мой подарок судьбы.

— Твой будущий подарок судьбы, — поправила Хельвен, раздраженная чрезмерно хвастливым тоном жениха.

— Ну, хорошо, будущий подарок. — Де Мортимер управился наконец с застежкой и опустил руку, как бы ненароком коснувшись округлой груди Хельвен. — Моя будущая жена. — Голос Варэна стал низким от едва сдерживаемой страсти, он впился губами в рот женщины, всасываясь в нежную плоть, как ненасытная пиявка. Хельвен чувствовала себя, словно шлюха, которой для поднятия настроения заплатили авансом. Однако откликнулась на ласку с бессознательным умением, привитым ей покойным Ральфом, хотя в глубине сердца оставалась застывшей, как озябшие пальцы, которыми она обхватывала крепкую шею де Мортимера.

Глава 9

Пленный валлиец пришел в сознание, открыл темно-карие глаза и с легким замешательством принялся лихорадочно разглядывать белые узорчатые стены помещения, в котором оказался.

— Проснулся, — Адам прикоснулся к колену сидевшего рядом человека.

Майлс крякнул и промолчал. Спустя несколько мгновений он дернул подбородком и поднял свесившуюся на грудь голову, затем приоткрыл веки. Повернувшись к лежащему на матрасе юноше, старик сразу определил, что, несмотря на легкий жар и заметное потоотделение, пленный в ясном сознании. Майлс начал тихо разговаривать с раненым по-валлийски, объясняя, что тому ничего не угрожает. Но в темных глазах молодого человека по-прежнему таились страх и подозрение. Впрочем, юноша с жадностью выпил разведенный водой мед, принесенный Адамом. Не говоря ни слова, пленный выслушал длинную речь Майлса, в которой тот сообщил, придерживаясь валлийской традиции, кто он такой, с перечислением всех предков и родственников, кто такой Адам, а также объяснил, где оказался юноша и насколько серьезны его раны.

— Неразумно было нападать на отряд Адама, — неспешно продолжил Майлс. — Может быть, он не умеет толком говорить по-валлийски, но это не означает, что он столь же слаб в искусстве приграничной войны.

Молодой человек скорчил презрительную мину.

— Не надо меня учить, — после трехдневного молчания голос был хриплым и скрипучим.

— Да, — кротко согласился Майлс, — мне это уж точно ни к чему, но вот твоя родня, уверен, с удовольствием укажет тебе на твои промахи.

Презрительная ухмылка сползла с лица валлийца, однако рот и густые черные брови застыли в нелепо искаженной гримасе.

Майлс пересказал для Адама все, что сообщил валлийцу. Адам поставил кувшин с медом на пол.

— Спроси про его отряд, откуда они.

Майлс открыл рот, однако юноша слышал вопрос, понял его и поспешно заговорил на сбивчивом французском.

— Мой брат будет недоволен, он просто придет в ярость. И зачем только вы меня спасли? Он собственными руками меня прикончит, когда обо всем узнает.

— Кто твой брат?

— Давидд ап Тевдр. — Пленный снова опустил голову. — А меня зовут Родри, я младше его на десять лет. Нас родили разные матери.

На лице Адама медленно расплылась блаженная улыбка.

— Ну-ка, поведай нам, сколько можно за тебя получить валлийского золота? — спросил он тихо.

— Или тебя можно обменять на мирное соглашение? — добавил Майлс. — Выходит, это наследник ап Тевдра.

— Ладно, — уныло заметил юноша, — вам легко злорадствовать. — Он нервно дернулся в постели, тело напряглось от острой боли. Парень замер, боясь вздохнуть, и крепко зажмурил глаза.

— Да, малыш, с ногой у тебя совсем беда, — сокрушенно заметил Майлс. — Твое счастье, что не начало загнивать.

— Я дам знать твоему брату.

Парень промолчал, но на его лице проступила краска.

Адам задумчиво прикусил губу, разглядывая своего пленника, и наконец решился.

— Расскажи-ка нам, откуда ты знаешь Варэна де Мортимера?

Румянец снова отхлынул с лица валлийца, оставив мокро-серое болезненное выражение.

— Значит, он действительно был здесь? — хрипло спросил юноша. — Я думал, это мне приснилось в кошмарном сне.

Адам криво усмехнулся.

— Я тоже так думал, — едва слышно промолвил он и сказал громче: — Нет, он в самом деле был здесь, но сказал, что тебя не знает.

Юноша поежился.

— Возможно. — Он опустил взгляд и стал молча рассматривать свои пальцы, потом переплел их вместе и бессильно уронил на пятнистую овчину, которой был укрыт.

— Ты, кажется, что-то говорил о подслушивании, — осторожно продолжил разговор Адам. — Что обещаешь ни одной душе не рассказывать о чем-то там.

Родри впился пальцами в эластичную овечью шерсть.

— Де Мортимер появился у нас с белым флагом перемирия для встречи с моим братом. Между ними состоялся разговор…

— А ты подслушивал? — заинтересовался Майлс.

— Да. — Валлиец сглотнул слюну и бросил настороженный взгляд. — Давидд никогда мне ничего не доверяет. Вечно отправляет на охоту или дает мелкие разведывательные задания, как ребенку.

— Нередко трудно бывает определить, когда неоперившийся птенец готов к полетам, — спокойно заметил Майлс.

— А иногда птенцам попросту подрезают крылья! — возразил пленник. Он опять помрачнел и плотно сжал губы в тонкую ниточку.