Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

— Что такое, Шикель.

— Магистр Эйдер шлёт вам приглашение на ужин.

— Неужели?

Девочка кивнула.

— Передай, что я почту за честь принять приглашение.

Глокта посмотрел, как она, склонив голову, выходит из комнаты, а потом откинулся на подушках. Если завтра я исчезну, то, по крайней мере, я спас одного человека. Возможно это значит, что моя жизнь не была пустой тратой времени. Занд дан Глокта, защитник беспомощных. Ведь никогда не поздно стать… хорошим человеком?

— Пожалуйста! — визжал Харкер. — Прошу вас! Я ничего не знаю! — Он был крепко привязан к стулу, и почти не мог пошевелиться. Но он может водить глазами. Взгляд Харкера метался к инструментам Глокты, блестевшим в жёстком свете ламп на исцарапанном столе. О да, ты лучше всех понимаешь, как это работает. Знание часто лучшее противоядие от страха. Но не здесь. Не сейчас. — Я ничего не знаю!

— Судить о том, что вы знаете, буду я. — Глокта вытер пот со лба. В помещении было жарко, как в кузнице, и раскалённые угли в жаровне только усиливали жару. — Если кто-то пахнет как лжец, и на цвет как лжец, то, скорее всего, это лжец, вы согласны?

— Пожалуйста! Мы же на одной стороне! — Да ну? Неужели? — Я говорил вам только правду!

— Возможно, но не всю, что мне нужно.

— Пожалуйста! Мы же все здесь друзья!

— Друзья? По моему опыту друг — это просто знакомый, который ещё не успел тебя предать. Вы из таких, Харкер?

— Нет!

Глокта нахмурился.

— Значит, вы враг?

— Что? Нет! Я просто… просто… я просто хотел узнать, что случилось! Вот и всё! Я не собирался… прошу вас! — Прошу, прошу, прошу, я уже устал от этого. — Вы должны мне поверить!

— Единственное, что я должен, это получить ответы.

— Просто задайте вопросы, наставник, я умоляю! Просто дайте мне возможность сотрудничать! — О, неужели твёрдая рука уже не кажется такой привлекательной, а? — Задавайте вопросы, и я изо всех сил постараюсь ответить!

— Хорошо. — Глокта уселся на край стола прямо перед своим крепко связанным узником и посмотрел на него сверху вниз. — Великолепно. — Руки Харкера и лицо сильно загорели, а всё остальное тело было бледным, как личинка, с густыми островками тёмных волос. Не очень привлекательный вид. Но могло быть и хуже. — Ответьте мне тогда. Зачем мужчине соски?

Харкер удивлённо моргнул. Сглотнул. Посмотрел на Инея, но оттуда помощи ждать не приходилось. Альбинос смотрел в ответ, не моргая, белая кожа вокруг маски покрылась потом, глаза жёсткие, как два драгоценных камня.

— Я… я не понимаю, наставник.

— Это же простой вопрос? Соски, Харкер, у мужчины. Какой цели они служат? Вы никогда не задумывались?

— Я…я…

Глокта вздохнул.

— Они натираются, и болят от влаги. Они сохнут и болят на жаре. Некоторые женщины по причинам, которых я никогда не понимал, желают теребить их в постели, словно мы получаем от этого что-то кроме раздражения. — Глокта протянул руку к столу — Харкер следил за каждым его движением — и медленно положил ладонь на ручку клещей. Поднял их и посмотрел: остро заточенные губки блестели в свете лампы. — Соски для мужчины, — прошелестел он, — сплошная помеха. Знаете что? Если не считать уродливых шрамов, я по своим ничуть не скучаю.

Он схватил Харкера за сосок и грубо потащил к себе.

— Ай! — взвизгнул бывший инквизитор, и стул заскрипел от того, что он отчаянно пытался вывернуться. — Нет!

— По-вашему, это больно? Тогда сомневаюсь, что вам понравится дальнейшее. — Глокта завёл раскрытые челюсти клещей к вытянутой плоти и сильно сжал их.

— А-а! А-а! Прошу вас, наставник! Умоляю!

— Ваши мольбы для меня бесполезны. Что мне от вас нужно, так это ответы. Что случилось с Давустом?

— Жизнью клянусь, не знаю!

— Ответ неверный. — Глокта стал сжимать сильнее, металлические края начали впиваться в кожу.

Харкер отчаянно завопил.

— Подождите! Я взял деньги! Я признаю́ это! Я взял деньги!

— Деньги? — Глокта чуть ослабил давление, и капля крови упала с клещей на белую волосатую ногу Харкера. — Какие деньги?

— Деньги, которые Давуст забрал у туземцев! После восстания! Он заставил меня собрать всех, кого я посчитал богатыми, а потом повесил их с остальными. Мы конфисковали всё, что у них было, и поделили между собой! Он хранил свою долю в сундуке в своих покоях, а когда он исчез… я забрал их!

— Где деньги сейчас?

— Их нет! Я их потратил! На женщин… и на вино, и… и, на всё подряд!

Глокта цокнул языком.

— Так-так. — Жадность и сговор, несправедливость и предательство, грабеж и убийство. Все составные части истории для того, чтобы взбудоражить массы. Пикантно, но вряд ли существенно. Он пошевелил рукой на клещах. — Меня интересует сам наставник, а не его деньги. Поверьте, я устал задавать этот вопрос. Что стало с Давустом?

— Я… я… я не знаю!

Наверное, правда. Но это не похоже на ответ, который мне нужен.

— Ответ неверный. — Глокта сжал ладонь, и металлические челюсти легко прошли через плоть и с тихим щелчком встретились посередине. Харкер взревел, забился и зарычал от мучения, кровь полилась из красного квадратика плоти, где раньше был сосок, и тёмными полосами потекла по бледному животу. Глокта поморщился от боли и потянул голову, пока в шее не щёлкнуло. Удивительно, что со временем даже самые ужасные страдания других становятся… утомительными.

— Практик Иней, инквизитор истекает кровью! Будь любезен!

— Профу профения. — Лязгнуло железо, которое Иней достал из жаровни; оно светилось оранжевым. Даже там, где сидел Глокта, он чувствовал его жар. Ах, раскалённое железо. В нём нет секретов, оно никогда не лжёт.

— Нет! Нет! Я… — Слова Харкера растворились в булькающем вопле, когда Иней прижал клеймо к ране, и комната медленно наполнилась солоноватым запахом жарящегося мяса. Запахом от которого, к отвращению Глокты, в животе у него заурчало. Сколько времени прошло с тех пор, как я ел хороший кусок мяса? Он вытер свободной рукой испарину с лица и пошевелил ноющими плечами под плащом.

Отвратительными делами мы тут занимаемся. Так зачем я это делаю? Единственным ответом был тихий скрип, раздавшийся, когда Иней осторожно положил железо обратно в угли, подняв облако оранжевых искр. Харкер изогнулся, захныкал и затрясся, его слезящиеся глаза выпучились, и струйка дыма всё ещё вилась над обугленной плотью груди. Да, отвратительное дело. Несомненно, он заслужил, но это ничего не меняет. Наверное, у него нет никаких ключей к тому, что стало с Давустом, но это тоже ничего не меняет. Вопросы надо задавать, причём так, словно он знает ответы.