Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Снаружи стоял солдат, один. Вытащил короткую соломинку, наверное. Он прижался к стене, закутался в тяжёлую накидку, рядом с ним стояло копьё. От порывов ветра конский хвост на его шлеме мотался вперёд-назад. Байяз направил свою лошадь к мосту и кивнул солдату.

— Мы собираемся на равнину, в сторону Дармиума.

— Не советую. Там опасно.

Байяз улыбнулся.

— Опасность означает прибыль.

— Прибыль стрелу не остановит, друг. — Солдат осмотрел их по одному сверху донизу и засопел. — Разношёрстная компания, а?

— Я набираю хороших бойцов там, где могу найти.

— Конечно. — Он посмотрел на Ферро, и она злобно посмотрела в ответ. — Уверен, они крепкие, но на равнинах смертельно опасно, и сейчас опаснее обычного. Некоторые торговцы всё ещё отправляются туда, но назад не возвращаются. Думаю, там налётчики этого безумца Кабриана, и они не прочь пограбить. И налётчики Скарио и Голтуса, они немногим лучше. По эту сторону ручья ещё есть остатки закона, но как только вы окажетесь там, будете предоставлены сами себе. Если вас поймают на равнине, помощи не ждите. — Он снова посопел. — Никакой помощи.

Байяз мрачно кивнул.

— Мы и не просим. — Он пришпорил лошадь, и та рысью пошла через мост, на дорогу с той стороны. Остальные поехали следом, сначала Длинноногий, потом Луфар, потом Девятипалый. Ки дёрнул поводьями, и телега загрохотала. Ферро замыкала процессию.

— Никакой помощи! — крикнул солдат ей вслед, прежде чем снова прислонился к грубой стене своей лачуги.

Великая равнина.

Хорошая земля для верховой езды, обнадёживающая. Ферро за многие мили заметила бы врага, но сейчас не видела ни одного. Только бескрайний простор качавшейся и хлеставшей на ветру высокой травы, который тянулся во всех направлениях к далекому-далекому горизонту. Лишь дорога нарушала монотонность — равнину прорезала прямая, как полёт стрелы, полоса короткой сухой травы, с проплешинами голой чёрной земли.

Ферро не нравилась это громадное однообразие. Они ехали, а она хмуро вглядываясь влево и вправо. В Бесплодных землях Канты голая земля была полна деталей: изломанные валуны, бесцветные долины, сухие деревья, отбрасывавшие когтистые тени, отдалённые расщелины в земле, залитые мраком, и яркие горные хребты, купающиеся в свете. В Бесплодных землях Канты небо над головой было пустым и спокойным — яркая чаша, в которой нет ничего, кроме слепящего солнца днём и ярких звёзд ночью.

Здесь всё оказалось шиворот-навыворот.

Земля была безликой, зато небо переполнялось движением и хаосом. Над равниной нависали громадные облака, свет и тьма закручивались в колоссальные спирали, которые от ветра проносились над лугами, беспрестанно двигаясь, вращаясь, разрываясь на части и снова сливаясь воедино, отбрасывая на притихшую землю чудовищные, бурлящие тени и грозя обрушить на шестерых крошечных всадников с их крошечной телегой потоп, в котором утонет весь мир. И всё это, нависавшее над сгорбленными плечами Ферро, делало гнев Божий явью.

Странная земля, на которой ей нет места. Ей нужны были причины здесь находиться, и хорошие.

— Ты, Байяз! — крикнула она, поравнявшись с ним. — Куда мы едем?

— Хм, — проворчал он, хмуро глядя на качавшуюся траву, из никуда в никуда. — Мы едем на запад, через равнину, через великую реку Аос, до самых Изломанных гор.

— А потом?

Она заметила мелкие морщинки вокруг его глаз, на переносице, которые стали глубже. Видела, как он поджал губы. Раздражение. Ему не нравились её вопросы.

— Потом мы пойдём дальше.

— Сколько времени это займёт?

— Всю зиму и до весны, — резко бросил он. — А потом мы должны будем вернуться. — Он ударил пятками лошадь в бока и ускакал от Ферро вперёд по дороге в голову их группы.

От Ферро так просто не избавиться. Уж точно не этому изворотливому розовому старику. Она тоже ударила свою лошадь пятками и поравнялась с ним.

— Что такое Первый Закон?

Байяз резко посмотрел на неё.

— Что ты об этом знаешь?

— Не достаточно. Я через дверь слышала, как вы с Юлвеем говорили.

— Подслушивала, да?

— У вас громкие голоса, а у меня хороший слух. — Ферро пожала плечами. — Я не стану надевать ведро на голову только чтобы вы сохранили свои секреты. Что такое Первый Закон?

Морщины на лбу Байяза стали ещё глубже, уголки рта опустились вниз. Гнев.

— Ограничение, которое Эус наложил на своих сыновей, первое правило, созданное после хаоса древних дней. Запрещено касаться Другой Стороны напрямую. Запрещено общаться с нижним миром, запрещено вызывать демонов, запрещено открывать врата в ад. Это Первый Закон, управляющий принцип всей магии.

— Уф, — фыркнула Ферро. Это для неё ничего не значило. — Кто такой Кхалюль?

Густые брови Байяза сомкнулись, он нахмурился ещё сильнее, глаза прищурились.

— Женщина, твои вопросы когда-нибудь закончатся? — Её вопросы его задевали. Это хорошо. Значит, вопросы правильные.

— Ты заметишь, когда я перестану их задавать. Кто такой Кхалюль?

— Кхалюль был одним из ордена магов, — проворчал Байяз. — Из моего ордена. Второй из двенадцати учеников Иувина. Он всегда завидовал моему месту, всегда жаждал власти. Чтобы получить её, он нарушил Второй Закон. Он ел человеческую плоть и убеждал других поступать так же. Он сделал из себя лжепророка, и обманом заставил гурков служить ему. Это Кхалюль. Твой враг, и мой.

— Что такое Семя?

Лицо Мага неожиданно дёрнулось. Ярость, а может и слабый след страха. Потом его лицо смягчилось.

— Что это? — Он улыбнулся ей, и его улыбка встревожила её сильнее, чем весь его гнев. Он наклонился к ней, достаточно близко, чтобы больше никто не мог услышать. — Это инструмент твоей мести. Нашей мести. Но оно опасно. Даже говорить о нём опасно. Есть те, кто все время слушают. Было бы мудро с твоей стороны покончить с вопросами, прежде чем ответы сожгут всех нас. — Он снова пришпорил лошадь, и рысцой уехал далеко вперёд.

Ферро осталась позади. Пока она узнала достаточно. Узнала достаточно, чтобы доверять Первому из Магов ещё меньше прежнего.

Впадина в земле, не больше четырёх шагов в ширину. Углубление, окружённое низкой стеной влажной тёмной земли со сплетёнными корнями. Лучшее место из тех, что им удалось найти для стоянки на ночь, и им ещё повезло.

За весь день это была самая крупная неровность ландшафта из тех, что заметила Ферро.

Костёр, который развёл Длинноногий, уже хорошо горел, языки пламени ярко и жадно лизали дерево, потрескивая и мерцая от порывов ветра, задувавшего во впадину. Пятеро розовых собрались вокруг костра, сгорбившись и сбившись в кучу, чтобы согреться. Свет от костра ярко освещал их измученные лица.