Дорога Смерти - Eldar Morgot

Вернулся мрачный, весь в поту и крови, Зезва. Уставился на труп бородатого. Затем опустился на колено, осмотрел оружие убийства, торчащее из черной от крови глазницы. Тяжело вздохнул, поднимаясь.

— Хороший удар, — раздалось за спиной. — Загляденье.

Зезва резко повернулся.

Лицо мастерового, казалось, плыло в полумраке. Он потер шею и лениво поставил ногу на труп, словно охотник на оленя.

— Девочка просто чудо, — сообщил он Зезве, — чик и каюк. Представляешь, а? А с виду такая тихоня, просто душечка.

Мастеровой захихикал, затем отвернулся и побрел к ближайшему столу, выискивая глазами кувшин. Все равно никто не пьет, а во рту сушняк страшный.

Зезва Ныряльщик снова смотрел на скрюченное тело.

Тишина, царившая у входа в едва заметную в полумраке пещеру, была свергнута крадущимися шагами. Предательски треснула сухая ветка. Замигал масляной светильник, сначала робко и тускло, но затем разгорелся, чуть вспыхивая и освещая красивое лицо державшего фонарь путника.

Человек остановился, повел светом сверху вниз, затем повторил это движение несколько раз. Дождался ответного мигания и нырнул в чернильный вход в пещеру, похожий на черный глаз спящего каменного чудища. Огонь фонаря дрожал, словно живой. Человек продвигался вперед, осторожно вышагивая длинными, обутыми в короткие сапоги ногами. Вскоре он снова очутился на открытом пространстве: пещера оказалась не более чем природным коридором, приведшем человека с фонарем к каменой поляне с двумя чернеющими силуэтами деревьев и большими валунами, высившимися словно фигуры на доске игры в чадрак. За поляной, в каменных стенах, что нависали сверху словно сказочные великаны, чернели многочисленные ямы пещер. Скрипела на ветру веревочная лестница. Ночные звуки царили вокруг; щелкали то и дело катящиеся вниз камешки, шелестели листвой вечнозеленые лавровые кусты, и пару раз пролетела, хлопая крыльями, ночная птица.

— Карлей, это ты, приятель?

Пришедший медленно повернулся в сторону низкорослого человека с щуплым, очень вертлявым телом и хитрым лицом. Тот потоптался на месте и, наконец, обиженно произнес:

— Да ты что, оглох, э?

Новоприбывший аккуратно поставил фонарь на камень. Затем откинул капюшон, устало повел плечами. Синие глаза холодно взглянули на вертлявого. Красивые, словно нарисованные губы чуть дрогнули в слабом подобии улыбки.

— Чита Птах, я смотрю, тебе скучно.

— Скучно? — вертлявый ударил себя по ляжке. — Ну, красавчик… никак смеешься над старым другом?

— Преподобный? — нетерпеливо спросил Карлей по кличке Смерть, кусая губы.

Чита насупился, коротко свистнул. Из темноты выдвинулась сгорбленная фигура, которую венчала абсолютно лысая голова. Свет фонаря осветил брюзгливое лицо с дергающимся краешком рта и подозрительным выражением серых, чуть на выкате глаз.

— А, друг Гего, — приветствовал лысого Карлей Смерть. — И ты тут?

— Да вот, — отозвался Гего Мчерский скрипучим голосом, — с Птахом в дозоре, значит, стоим, ну… Долго же тебя носило, Карлей.

— Долго, — согласился синеглазый.

— Аиша все ждала тебя, ждала, да так и уснула, егоза этакая.

Карлей еле заметно улыбнулся.

— Молодец девка, — восхищенно добавил Чита. — Это ж надо, как того бородатого на соль отправила! Даже не пикнул, гютферан! Ты хороший учитель, приятель.

Птах умолк и выжидающе уставился на собеседника, словно ожидая ответа. Но Карлей Смерть безмолвствовал. Пролетела птица, судя по тени — сова. Захлопали крылья. Гего зашикал, махая неуклюже руками. Чита с досадой пнул ногой камешек. Этот смазливый гютферан так и остался нелюдимым бирюком, слова не вытянешь! Тьфу, Пламя! Птах обиженно сплюнул и отвернулся. Новой улыбки Карлея он уже не видел.

— Карлей, иди сюда, — раздалось из темноты. Синеглазый поднял голову.

— Слышал? — проворчал, оборачиваясь, Чита. — Преподобный зовет, чего стоишь, как столб?

Карлей улыбнулся еще шире, кивнул застывшему с изогнутой спиной Мчерскому и все так же молча проследовал по еле заметной тропинке вверх, к скрипящей на ветру лестнице. Чита снова сплюнул и с нескрываемой злобой бросил вслед:

— Чантлах нелюдимый!

Из темноты донесся спокойный ответ:

— Люблю тебя, друг Чита.

Гего захихикал, тщетно пытаясь сдержать дергающийся рот. Птах побагровел и свирепо воззрился на Мчерского. Но тот засмеялся пуще прежнего.

Карлей без усилий поднялся по лестнице и вскоре очутился в просторной пещере. Несколько светильников освещали опрятный ковер с изображением Охоты Ормаза. В камине уютно потрескивали дрова, на колченогом столике дымилось блюдо с сырными лепешками, и стоял кувшин с вином. На краю стола лежал распечатанный свиток. Огромный образ Дейлы Светлоокой сверкал богатой отделкой и драгоценной рамой. Горела одинокая свеча в подставке с песком. Карлей медленным движением осенил себя знаком богини. Когда он опустил руку, с широкой тахты в углу раздалось:

— Присаживайся, сын мой. Угощайся, ты наверняка проголодался. В кувшине отменное вино.

Преподобный Басили, не дожидаясь, когда Карлей примется за еду, слез с тахты и подошел ближе. Он погладил свою окладистую рыжую бороду, глядя на Карлея глазами цвета соломы, и чуть склонив голову набок. Затем Глава Божьих Воинов вздохнул, скрестил на груди руки. Карлей отломил кусочек лепешки, налил себе немного вина. Прожевал и проглотил.

— Вкусно.

— Отведай вина, сынок, — шаря взглядом по темному потолку, посоветовал Басили. — Ты не представляешь, какое отменное вино несут нам благочестивые эры. Да хранит Ормаз их семьи!

Карлей послушно отпил пару глотков. Терпкое немного. Он вытер губы тыльной стороной ладони и сел на табурет, устроив ножны кинжала на коленях. Синие глаза выжидающе смотрели на Преподобного.

— Ты не голоден, Карлей?

Синеглазый молча покачал головой.

— Но вино, вино ведь отличное, признай.

Карлей согласно кивнул.

Отец Басили подошел к образу Дейлы, зажег новую свечку, закрепил ее в песке. Затем потушил первую свечу подушечками пальцев. Прошептал короткую молитву.

— Знаешь, сын мой, иногда боги награждают нас сомнениями… Именно сомнениями.

— Сомнениями, — как эхо отозвался Карлей Смерть. — Разве Глава Божьих воинов способен сомневаться?

Басили повернулся и с ласковой улыбкой взглянул на синеглазого.

— Лишь безбожники ни в чем не сомневаются, сынок. Мы же грешные люди, и соблазны Кудиана денно и нощно атакуют наши непрочные души… Как ты добрался?

— Без особых приключений.

— Это хорошо, клянусь милостью Дейлы… Твоя воспитанница спит. Аиша… Так и не удалось узнать про судьбу ее родителей?