Дорога Смерти - Eldar Morgot

— Мы готовы к такому развитию событий, милейший господин Самарий?

— Ваше Величество! — Огрызок с шумом выдохнул воздух. — Я далек от мысли вносить сомнения в несомненно умный и отлично разработанный план действий штаба войск почтенного Ола…

— Ближе к делу, мой друг.

— Слушаю, государыня… Светлейший тевад Мурман указал всё верно, клянусь носом принцепса. Совершенно очевидно, что источники финансирования мятежников небезграничны. Те, кто подогревают бунтовщиков не могут вооружать Влада Картавого бесконечно. Будь я на месте душевников…

Самарий умолк, и некоторое время смотрел на карту. Было слышно, как наверху, у самого потолка, воркуют голуби. Пронесся стрелой неведомо откуда проникший в Зал Встреч воробей. Из-за широко распахнутых окон снова послышался звон оружия и приглушенные голоса стражи. Огрызок поднял глаза.

— Чувства и гром, государыня! Если бы я командовал силами мятежников, то ударил бы тут, — джуджа ткнул толстым пальцем на карту, — тут, и еще вот тут.

— Поддержка? — задумчиво спросила Ламира. Шрам на ее подбородке дернулся.

Самарий Огрызок взглянул в зеленые глаза повелительницы Мзума.

— Скоро новолуние, государыня.

Весенняя ночь бархатным одеялом накрыла город. Жители Цума мирно спали, полностью положившись на мечи и копья многочисленного гарнизона. И хотя пьяные солдаты устраивали драки и дебоши, но все же подвыпивший мзумский арбалетчик, куда ближе сердцу, чем душевник или, упаси Дейла, барад. Народ в Цуме жил добродушный и старался прощать выходки солдатни, недовольной постоянной в последнее время задержкой жалования. "Герои-то наши, супротив богомерзких бунтовщиков воюют, вот и…" Правда, многие из тех, кто днем во всеуслышание ругал "проклятых бунтовщиков", вечером шли в опустевшие дома соседей — душевников, чтобы проверить замки и погонять, при возможности, любителей поживиться чужим добром. Такие люди просто и искренне надеялись, что война скоро закончится, а их знакомые вернутся к родным очагам. Другие тоже шли к заброшенным домам, но с несколько иными целями: плюнуть на ворота или еще раз тщательно вывести углем на калитке или заборе слово "занято". В общем, все было как везде: честный человек соседствовал с негодяем и наоборот.

По темным, едва освещенным улицам лениво шатались патрули. Изредка проносились конные разъезды. Мрачные небритые солдаты цеплялись к любому прохожему. Добропорядочному мзумцу нечего делать на улице посреди ночи. Спешит куда-то, набросив капюшон? Какой еще дождь? Какая еще супруга послала к знахарю за травами? Шпион мятежников, не иначе. Забрать, допросить, а там разберемся. Что? Два золотых окрона на поддержание боеспособности доблестных королевских войск? Ну… Нахлобучив капюшон еще ниже, припозднившийся прохожий быстро удалялся, кляня солдат и собственное невезение. А доблестные воины продолжали свой ночной дозор.

Зезва Ныряльщик проводил взглядом сразу четверых всадников, понуро покачивающихся в седлах. Один из бдительных часовых сладко спал, обняв шею лошади. Как он при этом не падал, оставалось загадкой. Дождавшись, когда цокот копыт по грязи утихнет, Зезва повернулся к спокойно облокотившемуся о стену Снежному Вихрю.

— Давай снова, приятель. Ты утверждаешь, что знаешь, где искать каджа.

Снеж молча кивнул, улыбнувшись. Зезва засопел, взялся за меч, отпустил рукоятку.

— И ты знаешь, как противодействовать змееголовому.

Рвахел снова кивнул. Его улыбка стала еще шире. Зезва раздраженно сплюнул в грязь.

— Курвова могила!

Снеж отвернулся и принялся смотреть, как по сточной канаве мчится грязная мутная вода. Зезва опять злобно сплюнул и засопел сильнее прежнего.

Повторный осмотр трупа купца Зелона укрепил подозрения Вааджа и Вахи Гордея. Светящееся вещество, обнаруженное на одежде, оказалось ни чем иным, как Пылью Грани, субстанцией, имеющей необычайно мощные магические и, что самое главное, поражающие свойства. Любой, кто находился в контакте с ней больше двух-трех дней, обычно умирал мучительной смертью. У него выпадали все волосы, а кожа приобретала бледный оттенок. Однако ж, никаких признаков болезни на теле злодейcки убиенного Зелона не наблюдалось, и королевский звездочет Ваха Гордей пребывал в очень дурном настроении, пока, по совету Вааджа, к делу не подключили личного телохранителя королевы рвахела по имени Снежный Вихрь. То, что для поимки страховидла привлекли другого страховидла, достойного Ваху ничуть не смутило. Главное, это сделать дело, а как ты будешь таскать яблоки мимо сторожа, дело десятое. Ну, или одиннадцатое. Не исключено, что и двенадцатое. Ведь пути Ормаза осмыслению не подвластны. Кроме опроса телохранителя, со дня на день ожидались самые последние сведения от старшего агента Мгера: Тень развернула бешеную деятельность. Ожидался приезд самого Эниоха — правой руки всемогущего Гастона Чёрного. Именно об этом достойный Ваха узнал из письма, адресованного лично ему и подписанное Главой Тени. Главный Смотрящий Мзума выражал самую решительную поддержку усилиям господина казначея по выявлению зловредных лиходеев, замешанных в подрыве фундаментальных устоев государства: чеканке фальшивых денег. Гастон также слал нижайший поклон государыне и дружеский привет господину Вааджу. В конце эпистолы Гордей узнал, что в целях усиления следствия и максимального содействия господам Вааджу и Гордею, а также ввиду необычайно осложнившейся оперативной обстановки вокруг города Цум, Гастон Чёрный отправляет в Душевное тевадство своего лучшего человека, мастера Тени — достойного Эниоха.

— Ну, всё, — не без сарказма сказал Ваха, сворачивая свиток, — лучшие люди Тени подключились, теперь фальшиводелателям не поздоровится, клянусь трубой! Да… Ваадж, долго я должен ждать этого… как его… Да, Снежного Бурана? Ну, Вихря, подумаешь. Э? За дверьми ждет? Так пусть заходит! Чего? Не кричать, стража услышит? А, он под иллюзией, ясно. Чтоб треснула моя труба! Долго я должен его ждать?!

Первым делом Снеж заявил, что ему совершенно непонятно, зачем видному купцу, почтенному члену гильдии, вообще связываться с магическими штучками. Они несут только смерть. Шерсть или пеньку с их помощью в Баррейн не продашь. На это Ваадж возразил, что купец Зелон являлся заядлым любителем "блаженства": на его шее обнаружены многочисленные следы от присосок дзапов — симбионтов каджей. Выслушав, как Зезва едва унес ноги из притона блаженцев, рвахел заметно помрачнел и сказал, что, в таком случае, всё безнадёжно, а фальшивые роины, найденные при обыске в доме одиноко жившего Зелона, лишь добавляют делу этой самой безнадежности.