Дорога Смерти - Eldar Morgot

— Непременно, приятель. Мы же рыцари! Господин королевский казначей? Мгер уже отправил за вами своих людей. Никуда не выходите. До сих пор не могу понять, почему ты настоял на том, чтобы отправиться с нами.

Ваха Гордей спокойно выдержал пристальный взгляд Зезвы, лишь криво усмехнулся в ответ.

Рвахел уже скрылся за пеленой дождя. Ваадж и Зезва обменялись короткими кивками и разошлись в стороны от арки. Ваха Гордей остался один. Некоторое время он молча сопел, прислушиваясь к шуму воды. Затем поелозил носком сапога в луже. Шорох за спиной, казалось, не потревожил его. Не оборачиваясь, звездочет тихо проговорил:

— Преломление света, — задумчиво произнес он, — никакой магии. Научное открытие. Но каким образом эликсир действует? Нужно порасспросить Вааджа… А ты как считаешь?

Его собеседник сделал шаг вперед.

— Давно. Не виделись.

— Давненько, мой старый друг!

Ваха Гордей медленно повернулся, и некоторое время изучал худую, чуть сгорбленную фигуру в темном. Вода стекала с одежды незнакомца настоящими ручьями. Звездочет улыбнулся, протянул руку.

— Погода. Во Мзуме. Ужас, — медленно выговорил человек скрипучим голосом. Улыбка Гордея стала еще шире.

— В Элигершдадской Директории она лучше? И птички поют, а?

Незнакомец молча покачал головой. Совсем близко вспыхнула молния, заставив Гордея вздрогнуть и отступить вглубь арки.

Зезва осторожно пробирался по улице, аккуратно обходя лужи и перепрыгивая через полноводные канавы. Площадь Брехунов осталась позади, за ней потянулись улицы с брошенными домами душевников. Дождь хлестал с такой силой, что, казалось, с черного неба на грешную землю льют реки разъяренные боги. Со стороны моря налетал сердитый порывистый ветер, неся с собой запахи рыбы и сырости. Время от времени сверкала молния, ревели раскаты грома.

За базаром, молчаливым и глухим, начались узкие, зловонные улочки, смрад которых не был в состоянии смыть даже проливной дождь. Покосившиеся заборы, мрачные одноэтажные дома, теснящиеся в кривых проулках, странные звуки — то ли крики, то ли стоны, — раздающиеся, как чудилось Зезве, прямо у него за спиной.

Зезва прижался к стене, проводил взглядом конный разъезд, что с проклятиями и гиканьем промчался вверх по уходящему на холм переулку. Так, нужно немного передохнуть и оглядеться. Курвова могила, он все еще плохо знает этот город! Кажется, тут. Или нет? Точно, вот этот старый особняк. Ныряльщик некоторое время наблюдал, как пузырьки воды рождаются и умирают в темноватой канаве, опоясывавшей высокий забор вокруг мрачного дома. Нужно идти дальше. Ваадж сказал, что будет ждать…

— Что же ты так долго?

Зезва изо всех сил сдержался, чтобы не вскрикнуть. Его рука, метнувшаяся к мечу, замерла на полпути. Он медленно повернулся и принялся рассматривать низкорослого человека в эрском плаще. Курвин корень, как он мог подкрасться так незаметно?!

Сквозь шум дождя донеслось хихиканье.

— Первый раз в Канаве, приятель?

— Канаве? — переспросил Зезва, пряча руку.

Вместо ответа низкорослый молча зашагал к дому. Ныряльщик пожал плечами, сплюнул в канаву и двинулся за ним.

Скрипнула створка. Человек в эрском плаще молча указал на зияющий чернотой проход. Зезва поколебался и вошел. Ворота закрылись за спиной. Простолюдин остался на улице. В последний момент Ныряльщик заметил странный блеск в глазах своего странного сопровождающего.

— Твою ж налево душу проститутку мать, — сквозь зубы пробормотал Зезва. Медленно развернулся на носках. — Неудивительно, что он хихикает, как накурившийся дури бродяга-ткаесхелх… Ваадж, друг мой, что-то мне подсказывает, что зря я с тобой связался; как бы не остаться тут навсегда, курвова могила… Так, что здесь у нас?

Подслеповатый фонарь раскачивался на ветру над покрытой ржавчиной дверью. К ним вела выложенная неровными плитами дорожка. Она петляла между на удивление ухоженными деревьями, заботливо прикрытыми от ветра и стужи сухими полотнищами. Проходя мимо одного из таких деревьев, Зезва пощупал пальцами добротное сукно, хмыкнул озадаченно. Канава не Канава, а садовник здесь знатный. За хурмой ухаживает, как следует.

— Сюда.

На этот раз Зезва спокойно повернулся к человеку, появившегося непонятно откуда прямо рядом с ним. Такой же эрский плащ, плотно нахлобученный капюшон, хоть ростом и повыше уличного привратника. Ну, хоть не хихикает.

— Ты вот что: иди вперед, — бросил эр из-под капюшона. И не оглядывайся. Деньги?

— При мне, — хлопнул себя по поясу Зезва. — Долго еще? Надоело бродить под дождем, и постоянно вы выпрыгиваете, как дэв из бочки.

— Шутник.

Выдав это изречение, эр зашагал по дорожке подпрыгивающей походкой, не оглядываясь. Быстро открыл двери, отошел в сторону. Черное пятно капюшона обратилось к Зезве.

— Курвин корень, там что еще и третий?

— Заходи.

Ныряльщик пожал плечами. Очередные двери со скрипом захлопнулись. Этот звук показался Зезве донельзя зловещим, и он невольно поёжился. Некоторое время мзумец ждал, пока глаза привыкнут к царящему в доме полумраку. Постепенно сквозь темноту стали проступать очертания предметов и людей. Причем последних оказалось довольно много; они сидели и стояли в различных позах вокруг низких столов. На Зезву никто не смотрел, словно его не замечали. Слегка удивленный этим обстоятельством, Ныряльщик осторожно сделал два шага вперед. Никакой реакции. Сколько же их? Зезва быстро окинул взглядом комнату. Так, не меньше сорока человек. На столах кувшины и кружки. Пиво, кажется, не видно, курвин корень! Что они, фонарь не могут зажечь? Пара свечей едва чадит по углам. А там что? Еще несколько человек — валяются прямо на полу. Глаза застекленели, взгляд застыл в одной точке. Мертвецы? Нет, вон один пошевелился…

— Это ты хотел попробовать?

Зезва медленно повернулся. С трудом удержался, чтобы не выхватить оружие. Некоторое время разглядывал обнаженного по пояс человека, настоящего великана с длинными волосатыми руками и двумя ножами на поясе. Косматая борода росла так густо, что, казалось, она начинается сразу под глазами. Цвет которых невозможно было определить в полумраке. Но не волосатость великана заставила Зезву сжимать рукоять меча. В правой руке бородатый держал цепь, конец которой заканчивался на ошейнике девочки лет одиннадцати-двеннадцати. Она безучастно стояла рядом, уперев взгляд в пол. Волосы пленницы были заплетены в две толстые косы, одета она была в свободное платье до пят, опоясанное веревкой.

Бородач проследил взгляд Зезвы. Ухмыльнулся.