Обреченный на смерть - Джейн Клиланд

Я не поняла, что она имеет в виду: составление описи, определение подлинности, уточнение стоимости или поиск пропавших картин.

— Если все на месте и соответствует описанию, то опись займет пару дней. На проверку подлинности уйдет от недели до десяти дней. Оценка займет еще две-три недели. — Я пожала плечами и шутливо добавила: — А впрочем, сами понимаете, если бы, да кабы… Человек предполагает…

— Да, конечно. Я понимаю. Но вы же знаете, время не ждет. Уверена, вы постараетесь сделать все как можно быстрее.

Я согласно кивнула.

— Реально я рассчитываю, что на все про все уйдет от месяца до шести недель. Но я постараюсь по возможности ускорить процесс.

Уэс сказал, что полиция составила свою опись. Интересно, известно ли ей об этом?

— Но кое-что могло бы помочь мне сэкономить время, — сказала я, поражаясь своей наглости. — Вы не в курсе: у полиции есть опись имущества?

— Спросите у шефа Альвареса. Как я уже сказала, вы являетесь моим представителем.

Мы пожали друг другу руки. В ее отношении чувствовалось нечто большее, чем подтверждение делового соглашения с новым партнером. В ней ощущалась какая-то мрачная покорность, как будто она следовала лучшему пути, который смогла найти, но это не означало, что он полностью ее устраивал. Я вдруг сообразила, что любые мои находки будут для нее плохой новостью. Если я найду картины, Энди будет рвать и метать. Если нет, она все равно будет в бешенстве и, возможно, обвинит меня или других в их похищении. Таким образом, скандал был гарантирован независимо от результатов моих поисков.

Я постояла какое-то время, провожая взглядом отъезжающую черную машину. И, уже заходя на склад, подумала: интересно, как миссис Кэбот планирует утихомирить Энди, когда придет время.

— Хорошие новости? — спросила Гретчен, как только я возникла на пороге офиса.

Мои губы невольно растянулись в довольной усмешке.

— Хотя нам и не досталась распродажа, зато нас наняли все оценить.

— Ура! Это же здорово!

— Да, и еще очень интересно. Уверена, Саша будет в восторге.

— Мои поздравления.

— Мы все их заслужили, — запротестовала я. — Ладно, что там с аукционом? Открылся вовремя?

— Минута в минуту.

— Отлично. Не могла бы ты сходить и спросить у Тома, не хочет ли он кофе?

— Ладно, — сказала она хнычущим тоном. — Но только ради тебя.

— Он не такой уж и ужасный, — возразила я.

— Нет, он такой, — засмеялась она. — Он неотесанный болван! Но он ведь наш болван, верно?

— Он хорошо знает свое дело, — подтвердила я. — А мне лично плевать на его характер. Главное, он здорово нам помогает.

— Знаю, знаю. Больше никогда никому ничего про него не скажу, даже в шутку. Только тебе.

Я не в первый раз поразилась ее преданности.

— Тогда ладно, — ответила я, улыбнувшись, и шепотом добавила: — Только между нами. Он и в самом деле еще тот болван.

Она рассмеялась, и я наградила ее улыбкой за легкий и веселый нрав. Что бы я без нее делала?!

Я двинулась к Эрику. Он исполнял обязанности дежурного менеджера, что было тяжелым испытанием для такого молодого парня. Я доверяла ему, но полагала, что не следует надолго оставлять его одного.

Отец всегда был за то, чтобы возлагать ответственность на молодежь. Начав работать во «Фриско», я удивилась: как мне, неопытной двадцатиоднолетней пигалице, доверяют весьма ценный антиквариат и не менее ценных клиентов? Отец тогда отчеканил: «Страна доверяет свою безопасность восемнадцатилетним юнцам. Пока эта стратегия себя оправдывает».

При входе в зал я услышала голос Марты Трюдо, она в очередной раз демонстрировала отвратительный характер.

— Здесь какая-то ошибка, — резануло меня ее заявление.

— Привет, Марта, — улыбаясь, подошла я к ней.

— А, Джози. Я рада, что ты пришла. У тебя здесь явно что-то не так с ценами.

— В самом деле? Странно, мы очень старались подобрать их как можно точнее. А что именно тебя беспокоит?

— Табурет. Почему он оценен так, словно сделан Людовиком XVII?

Ее презрительная усмешка и лицемерный гнев определенно понуждали меня к рукоприкладству.

Я взглянула на маленький бамбуковый табурет. На ярлыке, который был привязан к ножке, указывалось, что это копия. И стоил он всего двенадцать долларов. Будучи подлинником, датированным приблизительно 1890 годом, табурет такого размера и качества обошелся бы покупателю в десять раз дороже. Марта, как всегда, показала свою грубость и невежество. Я в который раз озадачилась, чем же она прельстила Барни. И тут меня осенило. Да она стремится сорвать аукцион!

Краем глаза я заметила Барни. Он стоял к нам спиной возле коробки с репродукциями и, казалось, был полностью поглощен разговором с Полой Тернер. Барни наверняка пытался вытянуть из нее имена моих поставщиков, но я не слишком обеспокоилась: Пола не могла выдать того, чего не знала.

Зато Альварес, который околачивался возле секции с механическими игрушками, меня действительно встревожил. Его присутствие грозило гораздо большими неприятностями, чем был способен доставить Барни со своей женушкой. Я быстро оглянулась по сторонам, стараясь выяснить, знают ли покупатели, кто он такой, и если да, то как воспринимают его появление. Одновременно я попыталась сообразить, надо ли позвонить Максу и сообщить о неожиданном визите.

Ничего не выяснив и не сообразив, я решила разобраться с Мартой и ее попыткой раздуть скандал. Заставив себя улыбнуться, я вежливо спросила:

— Разве ты не заметила слово «копия»?

— Все равно цена слишком высокая! — взвизгнула она.

Я склонила голову набок и улыбнулась, давая понять, что вижу ее насквозь и не позволю сорвать аукцион.

— В таком случае не покупай табурет, — мирно сказала я.

Но Марта не желала сдаваться.

— Он не стоит и пяти долларов, но я не взяла бы его и за пять центов, потому что он в ужасном состоянии. И еще…

Я развела руками:

— Хозяин — барин, — и посмотрела на Альвареса, который изо всех сил притворялся, будто не замечает меня, хотя я чувствовала, что он за мной наблюдает, и на Барни с Полой.

Затем я окинула взглядом всю территорию. Среди рядов не спеша расхаживали около пятидесяти человек — вполне нормальное количество для субботы в такой час.

Альварес переместился к секции посуды и с интересом уставился на набор из нержавеющей стали, предназначенный для бара и датированный серединой прошлого века.

— Марта, извини, меня зовут, — прервала я скандальную собеседницу на полуслове и направилась прямиком к полицейскому. — Привет.

— Джози, как у вас тут здорово!

Я почувствовала, что между нами снова возникло притяжение, но предпочла проигнорировать это чувство.

— Интересуетесь посудой?

— Вообще-то не очень. — Он одарил меня широкой ухмылкой.

— Тогда что вы здесь делаете? — Я не ответила на его улыбку.

— А разве это закрытое мероприятие?

— Открытое, но вы не ответили на мой вопрос.

Он помолчал и сказал:

— Это единственный ответ, который я могу вам дать прямо сейчас.

— Следует ли мне позвонить Максу?

— Зачем? Чтобы выгнать меня с распродажи?

— Не играйте со мной в прятки. Я очень зла.

— Вижу, но не понимаю, из-за чего.

— Ладно, прощайте. У меня куча дел.

Я развернулась и зашагала к Эрику, который стоял за кассовым аппаратом, но по дороге не выдержала и оглянулась. Альварес, застыв на месте, наблюдал за мной.

— Эрик, привет! — окликнула я парня, подойдя к кассе. Из моих служащих только он и Гретчен имели право принимать деньги за покупки. У нас была заведена десятипроцентная скидка для антикваров, в чьей честности мы не сомневались. Однако к концу распродажи мы распространяем эту скидку на всех покупателей, чтобы избавиться от залежалого товара вроде разрозненного собрания сочинений малоизвестного автора.

Эрику помогала временная сотрудница. В настоящий момент она аккуратно заворачивала в старые газеты предметы из сервиза марки «Сандвич». Со смешанным чувством удовлетворения и озабоченности я увидела, что возле кассы выстроилась целая очередь.

— Что у вас? — обратилась я к человеку, стоявшему к кассе ближе остальных.

Он подал мне посеребренный поднос 70-х годов, оцененный в четыре доллара. Прежде чем просканировать штрих-код, я бросила взгляд в сторону мебельной секции и очень обрадовалась, не увидев ни Марты, ни Барни, ни Альвареса. Сделав вывод, что троица, угрожавшая сорвать аукцион, покинула склад, я почувствовала себя намного лучше, словно сама умудрилась ее спровадить.

Ликвидировав очередь у кассы, я вернулась в офис. Гретчен разговаривала по телефону. Я услышала, как она убеждает нашего лучшего поставщика немедленно приехать.

— Это Рой? — уточнила я, когда Гретчен повесила трубку.