Набоковская Европа - Алексей Филимонов

помнишь, все женщины: и учительницы из нашей школы, и всякие начальницы пытались его на себе женить. А ему была нужна ты.

Юлька. Артур был единственным мужчиной среди живых, которого я любила, и который любил меня – я это чувствовала. Но… Это не помешало ему предать меня.

Оля. Кстати, ты знаешь, Артура, к сожалению, уже нет… Сердечный приступ.

Юлька. Его давно нет для меня. Но я благодарна ему, за то, что он указал мне путь к тому, кого я на самом деле люблю. Как тебе город?

Оля. Красивый. Я, пока ехала от вокзала до тебя, всё рассматривала и рассматривала дома. Да уж! У нас в Ивановске нет ни одного такого дома. Но всё кажется каким-то знакомым.

Юлька. Скорее всего, это мои сны, о которых я тебе часто рассказывала.

Оля. Да! Точно, тебе всё время снились сны и прочий бред со старинной архитектурой и люди, которые одеты не по-современному. (С насмешкой.) Кстати, тот в «пальто и шляпе» больше не приходит к тебе?

Юлька. Нет, не приходит.

Оля. Почему же это?

Юлька. Потому, что я теперь знаю, что он мёртв.

Оля (с издёвкой). Жаль, он был бы тебе пара.

Юлька. Знаешь, если бы он не умер…

На сцене появляется Смерть Писателя. Она чинно садится на дальний стул в углу справа.

Оля (раздражённо смотрит по сторонам, не желая слушать Юлькины рассуждения). Кстати, а кто он – вон, на портрете?

Юлька. Великий Писатель.

Оля. Понятно. (Заскучав, меняет тему разговора). Ты обещала первой рассказать свою новость.

Смерть Писателя начинает обмахиваться веером. Юлька и Оля её не замечают.

Юлька. Мне холодно.

Оля. Я закрою окно. (Подходит к окну и закрывает его.)

Юлька. Мне всегда холодно, с тех пор как я узнала, что того, которого я люблю, нет среди нас. Я вполне могла бы быть счастливой, если бы не его смерть…

Смерть Писателя срывается со стула и хочет вступить в разговор, но понимает, что ещё не время, и только рассерженно взмахивает веером и садится обратно.

Оля. Глупости. Выкладывай свою новость!

Юлька. Давай ты – вперёд.

Оля. (Торжественно.) А я в сентябре я выхожу замуж!

Юлька. (Кидается к Оле.) Я так за тебя рада! (Обнимает Олю.) Поздравляю! Как у тебя всё в жизни легко получается?! (Отходит от Оли и стоит к ней спиной.)

Оля. Теперь – твоя очередь!

Юлька. (Резко поворачивается и подбегает к Оле, и в слезах шепчет.) Теперь, когда я знаю, что тот, кого я люблю, умер, я так надеюсь на Макса…

Оля. Так! Вот это уже лучше. Кто такой Макс?

Юлька. Макс – рок-музыкант. Мы познакомились недавно, но мне кажется, что у нас много общего. Теперь, когда у меня нет надежды на встречу с тем, кого я люблю, я очень хочу забыть прошлое. Хочу, чтобы у меня всё было хорошо, всё как у всех…

Оля. (Хлопает Юльку по спине.) Ну, наконец-то! (Потеряв интерес к разговору.) Я пойду. У меня ещё важные дела. …И скоро поезд.

Юлька. Только… только странно, что он до сих пор ни одной песни про меня не написал.

Оля (уходя). Какие глупости – чтобы он песни, а, может, ещё и книги писал о тебе.

Юлька. Я тебя провожу. (Обе выходят и идут по городу.)

Картина 16

Юлька, Оля, Макс, Ирина, Смерть Писателя

Юлька провожает Олю, Смерть Писателя стоит у них за спиной. Им навстречу попадается Макс, который ведёт за руку Ирину.

Юлька. Макс, а это кто? (Показывает на Ирину.)

Макс. Знакомься, это Ирина! (Ирине.) Это Светка!

Юлька. Я не Светка. Я – Юлька!

Макс. Ой, то есть Юлька. Да-да, Юлька.

Ирина (надменно). Очень приятно.

Оля. Мне пора. Всем пока. (Пытается уйти.)

Юлька (Оле). Подожди. (Максу.) Разве ты женат? Ты мне не говорил.

Макс. Нет, я ещё не настолько потерял интерес к женщинам! Мы с Ирой просто друзья!

Юлька (в ужасе закрыв лицо руками). Просто друзья? Такой дружбы не бывает.

Макс. Слушай, ты сегодня просто не в духе. Какая разница! У мужчины должно быть много женщин – это нормально. Ты придаёшь всему слишком большое значение!

Юлька (насмешливо). Значит, мы с тобой больше не «друзья».

Макс. Как скажешь. (Ирине.) Идём, а то на концерт опоздаем.

Макс и Ирина уходят.

Юлька (к Оле). Опять измена. Опять пустота. Мне остаётся только любить того, кто ко мне не придёт.

Оля. Ты всё так сильно воспринимаешь. А сходи-ка лучше на приём к Сонбергу!

Юлька. А кто это?

Оля. Знаменитый психоаналитик. Его даже в Ивановске знают.

Юлька. Ни за что!

Оля. Хуже-то не будет.

Юлька. Хотя… Вдруг он знает какую-то тайну, которая сможет перевернуть всё! Да, я схожу к Сонбергу. Я обязательно схожу. (Снимает со стены Портрет Писателя.)

Оля. Я пойду. Боюсь упустить поезд. Как побываешь у него, – позвони мне! Пока! (Оля уходит.)

Юлька стоит одна на сцене, обняв Портрет Писателя. К ней подходит Смерть Писателя и бережно берёт её за плечи.

Юлька (Резко поворачивается к Смерти Писателя.) Когда уже я буду нужна тому, кто нужен мне?

Смерть Писателя. Перестань, не плачь. Я не могу больше видеть твоих слёз.

Смерть Писателя достаёт из кармана плаща песочные часы, переворачивает их и ставит на стол. Время бежит. Смерть Писателя уходит.

Картина 17

Юлька, Сонберг

Юлька приходит в приёмную к Эмилю Сонбергу. В руках у неё Портрет Писателя. Посредине приёмной стоит диван, укрытый ковром с венгерским орнаментом. Слева от дивана, со стороны головы пациента, стоит кресло профессора.

Сонберг. Ваше имя?

Юлька. Все зовут Юлькой.

Сонберг. Ваш возраст?

Юлька. 17 лет.

Сонберг. Ложитесь на диван. (Юлька ложится, обняв Портрет Писателя). Вот так. На подушку. Головой ко мне. Что у вас случилось?

Юлька (спокойно и решительно). Я люблю великого человека. Сонберг (улыбаясь). Похвально. …Смело. Что же это за человек? Чем же он так велик?

Юлька. (Перечисляет, загибая пальцы). Он научил меня видеть и слышать людей, он научил меня думать и говорить, он подарил мне красочный мир, цвета и оттенки смыслов, он научил безошибочно чувствовать ложь и любую подделку в жизни!

Сонберг. Отрадно, что он дал вам хорошее воспитание. Это… ваш отец?

Юлька. Нет, мой отец умер, когда мне было одиннадцать лет.

Сонберг. Вот видите: ваше либидо не получило развития, потому что влечение к отцу не было реализовано. Это и послужило причиной появления симптомов. (Довольно потирая руки.) Расскажите мне подробнее о вашем отце.

Юлька. Я ничего не помню о нём.

Сонберг. Тогда, может, это ваш отчим, питающий к вам повышенный интерес?

Юлька (смеясь). Нет, у меня нет отчима.

Сонберг. Или это ваш маленький друг детства? Первые детские исследования, знаете… Тут даже разница полов не так важна…

Юлька. Друг детства? Денис? Он же совершенно туп, двух слов не мог связать. Нет, я никогда его не любила.

Сонберг (несколько теряя терпение). Так кто же он? Какой-нибудь актёр или певец?

Юлька. Да, певец особой эстетики.

Сонберг. Незаконченная эдипальная ситуация часто служит причиной того, что девочки влюбляются в певцов, актёров…

Сонберг. Не путайте моё чувство с сотворением кумиров, елейным идолопоклонничеством, растрёпанно-заплаканным фанатизмом или пылкой подростковой влюблённостью. Чтобы понять моё чувство, нужны: система высоких ценностей, недюжинная образованность и особый угол зрения.

Сонберг. Вы говорите несколько путано. Знаете, мне это напоминает, простите, какую-то секту. Чисто по-человечески я вам не рекомендую связывать себя с подобными организациями. Давайте лучше вернёмся к разговору о вашем отце. Здесь хотя бы можно нащупать какую-то почву.

Юлька. Про него мне совершенно нечего добавить. (Вскакивает с дивана и подбегает к Сонбергу.) Доктор, взгляните на портрет!

Сонберг (глядя на Портрет Писателя,