Рукопись Бэрсара - Елизавета Манова

Мы поднялись наверх, Эргис открыл дверь без стука, и я увидел Баруфа. Он стоял у окна и не обернулся, когда мы вошли.

- Огил, - сказал я тихо. Почему-то мне стало страшно.

- Тилам?!

Он оказался рядом - глаза в глаза, - и в его глазах была простая ясная радость.

- Наконец! Я тебя третий день ищу! Где же ты был?

- В Ирагской башне, - ответил Эргис. - Он ворота держал. Так я пошел, что ли?

И мы остались одни.

Баруф не изменился. Подтянут, чист, зеркально выбрит. А я оборван, грязен, закопчен, с трехдневною щетиною на лице. Неравное начало разговора.

- А ты изменился.

- Похорошел?

- Нет, пожалуй. - Он улыбнулся, и я с облегчением понял: все хорошо. Я не переменился к нему.

- Суил у тебя?

Он кивнул.

- Все в порядке?

- С ней - да. А ты?

- Жив.

- Это не ответ, Тилам.

- Другого пока не будет. Сначала я приведу себя в порядок.

- И только?

- Увидим. Я еще не решил, что тебе скажу.

...Я спал, просыпался и засыпал опять; даже во сне я чувствовал, что я сплю, и нежился, наслаждался этим, как в детстве, когда болезнь избавляла меня от занятий, и можно было укрыться во сне от беспросветности школы и беспросветности дома, от всей этой беспросветной тоски, именуемой жизнью. А потом я вдруг понял, что надо проснуться. Луна, как прожектор, светила в окно, и в ногах постели сидел Баруф, неподвижный и черный в молочном свете.

- Уже вечер? - спросил я лениво.

- Ночь.

- Чего не спишь?

- Боюсь ложиться, - он смущенно, как-то растерянно улыбнулся. - Такое вот дурацкое чувство: только усну - и сразу... Одиннадцать лет, Тилам! Понимаешь? Одиннадцать лет! Никак не могу поверить, что это уже...

Я не стал отвечать. Любое слово его спугнет. Пусть сохранит эту минуту.

- Смешное маленькое счастье, - сказал он тихо. - Вот эта единственная минута. Завтра останется только дело. Завтра, послезавтра... и до конца. Ладно, Тилам, и на это уже нет времени. Ты решил, что мне скажешь?

- А что тебе сказала Суил?

- Все, что знала.

- Немного.

- По-моему, достаточно.

- Достаточно для чего?

- Не надо, Тилам, - попросил он. - Я слишком устал для обычных игр.

- Ладно, - сказал я и сел с ним рядом. - Спрашивай. На что смогу отвечу.

- Мне это не очень нравится, Тилам.

- Мне тоже. Просто есть игры, в которые с тобой лучше не играть.

- Если я тебя обидел...

- Нет. Но играть мной ты уже не будешь. Смирись с этим.

- Попробую, - сказал он с улыбкой. - Значит, ты вступил в Братство?

- Да.

- По большому или малому обряду?

- По большому.

- Зачем?

- Ненужный вопрос. Это ты знаешь от Суил. Пошли дальше.

- Что они потребовали за помощь?

- Меня.

- Они тебя _у_ж_е_ оценили?

- Ну, если я смог вызвать тебя из Бассота...

- Тилам, - тихо и грустно сказал Баруф, - ты хоть понимаешь, во что ты влез?

- Гораздо лучше, чем ты. Ладно, обойдемся без причитаний. Мне дали отсрочку. Могу работать с тобой целый год.

- А потом?

- Так далеко я не загадываю. У тебя еще есть вопросы?

- Есть, но ты на них не ответишь.

- Тогда спрошу я. Что тебе сказала Суил?

- А что тебе интересует?

- Баруф, - я невольно отвел глаза. Гораздо удобней глядеть в окно на глупую добрую рожу луны. - Я люблю Суил. Она согласна быть моей женой.

- И вдовой тоже? - теперь мы смотрим друг другу в глаза, и он договаривает все: - Мы с тобой - эфемеры, поденки. Таким, как мы, безнравственно заводить семью.

Я опустил глаза и молчу, и Баруф не торопит меня.

- Ладно, - говорю я ему. - Давай о деле. Как город?

- Город наш. Утром взяли дворец. Должен порадовать: наш добрый локих оказался мне огромную услугу - струсил и принял яд.

- Да уж! Самоубийство - это церковное проклятие и всеобщее презрение...

- Наследников нет, значит, придется временно взять власть, пока не изберут нового государя. Ну, это, конечно, не к спеху.

- А Тисулара?

- Был растерзан народом. Больно ж ему было прогуливаться с Симагом!

- Ладно проделано!

- Спасибо. Какое-то время у нас есть. Калары пока открыто не выступят, иначе я подниму крестьян.

- Они в это поверили?

- Да. И поэтому сейчас у нас одна задача - мир с Лагаром.

- Это не одна задача, а две. Сначала наша армия.

- Да. И это тоже больше некому делать.

- Ну, спасибо! Тогда подбери посольство покрепче, чтобы смогли начать переговоры и без меня.

- Сомневаешься в успехе?

- Не очень. Но этот вариант надо учесть. Поставишь во главе посольства гона Тобала Эрафа - он подойдет в любом случае. Ну, а если... это уже твоя забота.

- А если сначала в Лагар?

- А если Эслан пойдет на Квайр? Ладно, когда ехать?

- Чем скорей, тем лучше.

- Тогда послезавтра. Эргиса отпустишь?

- Ты что, без охраны хочешь ехать?

- А зачем нам свидетели?

- Ладно, - сказал Баруф и встал. - Отдыхай. Завтра договорим.

...А за городом была весна. Весной дышал сыроватый ветер, по-весеннему проседал под ногами снег, и в весенней праздничной синеве извивалась лента летящих на север птиц.

И кони наши летели на север; шелком переливалась шерсть моего вороного Блира, струйкой дыма стлался по ветру его хвост. В светлом просторе летели мы; синей тучей вставала вдали громада леса, и город канул в радостную пустоту полей.

- Хорошо! - крикнул я Эргису, и он, усмехнувшись, ответил:

- Весна!

Эх, дружище, не только весна...

Вчера в оружейной, когда Дибар подгонял на мне панцирь и привычно бубнил, мол, чего эти кости прикрывать, от них какая хошь пуля сама отскочит, милый голос сказала за спиной:

- Доблестный воин. Ой, и глянуть-то страшно.

Я обернулся и чуть не сшиб Дибара.

- Суил! Здравствуй, птичка!

- Выдь-ка, Рыжий. Надо с Учителем потолковать.

Он хмыкнул, пожал плечами - он вышел.

- Что случилось, Суил?

- А это тебе видней! Я-то который день не ем, не сплю, глаза повыплакала, молившись, а он уж тут, выходит? Стало быть, это в Ираге я тебе ровня была, а тут и не надобно? Бог с тобой, сердцу не прикажешь, - в голосе ее зазвенели слезы, но от рук моих она отстранилась. - Так хоть весть-то подать мог, чтоб зазря не убивалась?

- Не мог, птичка! Ей-богу, не мог! - я все-таки притянул ее к себе, и она затихла у меня на груди. - Девочка моя, ну, не сердись! Я только вчера вернулся. Свалился и проспал целый день.

- Это ты можешь!

- Ну, как бы я с тобой не простился?

Она отстранилась, с тревогой заглянула в глаза.

- А ты что, собрался куда? Далеко?

- Да, Суил. Далеко и надолго.

- Это опасно, да? Да не ври ты, по тебе вижу!

- Может быть, и нет.

- Ой, а то я тебя не знаю! Да ведь иди беда стороной, ты сам ее к себе завернешь!

- Суил, - я прижал ее руку к щеке и почувствовал, как дрожат ее пальцы, - я уеду, а ты подумай...