Рукопись Бэрсара - Елизавета Манова

- Удружил, нечего сказать!

- А теперь я прибыл к вам, чтобы от имени командующего просить о перемирии.

- Много мне в нем толку!

- Почему? Дней на десять замиримся, а там в Лагар прибудет наше посольство.

- Ага! А условия?

- Трудно сказать. Запросим побольше, чтобы было что уступать, но в главном не уступим.

- А что главное?

- Во-первых, мирный договор - хорошо бы, лет на десять. Наши конечно, уходят из Лагара. Граница остается прежней.

- Н-да.

- Возмещение убытков... ну, с этим придется погодить - у Квайра новая война на носу. Думаю, что столкуемся на отмене торговых пошлин и праве преимущественной закупки для лагарских купцов.

- Знает Калат, куда бить! Да за это наши толстосумы всех дворцовых советников скупят!

- На это и рассчитываю, - ответил я спокойно.

Он посмеялся, а потом сказал задумчиво:

- Ну, слава богу! Давно пора с этой дурью кончать. Народу-то перебили - не скоро бабы взамен нарожают. А заради чего? Ох, дурость людская!

- У меня еще есть поручение, которое касается лично вас, доблестный тавел. Аких хотел бы...

- Помощи не проси! - перебил Тубар. - У самого руки чешутся кеватцем морду набить, да как бы через то Лагару кровью не умыться!

- Да нет же, биил Тубар! Просто я слышал, что тарданские пираты недавно разграбили Сул...

- А тебе что за печаль?

- Кеват как раз склоняет Тардан к военному союзу.

Тубар поглядел с веселым удивлением, прищурил глаза:

- Не худо! А ежели и за спину не бояться...

- У вас есть гарантии: через пару месяцев наша армия будет драться у восточной границы.

Ну что же, это я со всей душой. Давно пора да и войско готово. Ох, и всыплю ж им!

- Если вы добьетесь от Тардана союзного договора...

- А ты думал: для вас буду стараться?

- Получится, что и для нас, доблестный тавел.

- Считай, что слажено. Вот голова! Хоть самим локиха на акиха сменяй! Только где ж еще такого возьмешь? Ты-то, небось, не пошел бы?

- Нет, конечно.

- Куда тебе, бунтовщику! Против дружка-то еще бунт не затеял?

И его слова вдруг больно кольнули меня.

Заключили перемирие и с навязанной Тубаром охраной двинулись в столицу Лагара. Ехали не спеша, чтобы не обогнать посольство, и Лагар доверчиво приоткрывался мне. Все, как в Квайре, на первый взгляд, даже говор лагарцев не разнится от звонкой речи северян. Меньше хуторов, больше деревень, сытей скот, чище одеты люди...

За Арзером кончились леса. Это был Нижний Лагар - возделанная приморская равнина. Снег еще не сошел, лишь протаяли кое-где межи, расчертив огромное белое покрывало. Здесь почти незаметны следы войны, только конные разъезды да охраняемые обозы напоминают, что не все спокойно в Лагаре.

А на третий день, у какого-то города, Эргис на миг придержал коня.

- Гляди, Учитель: Уз. Как раз середка Лагара, вот отец нынешнего локиха и велел построить тут храм, да такой, чтоб везде дивились. Наших, квайрских зодчих тогда позвали. Приглядись!

Я пригляделся - и покачнулся в седле, с такой силой тоска ударила в душу. Храм и узкая площадь перед ним. Невероятно давно, четыре года назад, мы возвращались из Сула. Маленьких городишко, где можешь перекусить и сменить аккумулятор мобиля. Мир качнулся, зима превратилась в лето. Пестрые бумажки ползут по бетону, ловкие руки механика закручивают разъем, а вокруг витрины лавчонок, длинная череда машин, парень с приемником на шее нагло разглядывает Миз, а над всем этим возносится в небе невесомая громада храма. Уз уже исчез за поворотом, а у меня в ушах еще звучали слова текущей из приемника песни - чудесные, глупенькие слова: "Милый, я хочу машину! Луар целуется со своим парнем в машине, а мы целуемся на углу"...

Мы все-таки на день опередили посольство и первые заняли отведенный для него дом. Хороший признак: роскошный особняк недалеко от дворца; резьба, бархат, бронза и заморский мрамор. Только слуг многовато, и, на мой вкус, они слишком проворны. Мы вымылись, переоделись, и каждый занялся тем, что ему по нраву: Эргис ускользнул за новостями, а я завалился спать. Встретились поздним утром за завтраком уже каждый в своей роли: я полномочный посол, а Эргис - мой телохранитель.

Посольство прибыло вечером, и поднялась суета. Слуги старались вовсю, если бы не зоркость Эргиса, у нас поубавилось бы документов.

Только за полночь все улеглось; свита отправилась по постелям, слуги убрались к себе, и я пригласил гона Эрафа в свой, уже обжитый мной кабинет.

Гон Тобал Эраф был наш человек, восемь лет он сотрудничал с Баруфом, я ему вполне доверял. Невысокий худощавый старик с быстрыми молодыми глазами; лысину он маскировал париком, подагрическую хромоту - изящной тростью, а вечный недостаток денег - изысканной простотою костюма.

Я знал, что он самолюбив и обидчив, и был сердечен до тошноты. Усадил его поближе к огню, расспросил о дороге и здоровье и, не дрогнув, выслушал бесконечный рассказ о дорожных неурядицах и его бесчисленных хворях.

Я испытал его, он - меня, и оба мы остались довольны. Старик был хитер, я - терпелив, а в очаге метался огонь, и уютная тишина спящего дома обволакивала нас. И Эраф, наконец, расслабился.

Приятная улыбка дипломата стекла с его лица; спокойной стала поза, мягче складка губ, и настороженный холодок в глазах растаял в спокойное любопытство. Я подлил ему в кубок вина, покачал головой и сказал:

- Трудная нам предстоит работа, досточтимый гон Эраф! Я ведь не дипломат, и только надежда на ваш опыт и вашу мудрость утешает меня.

- Боюсь, вы мне льстите, дорогой биил Бэрсар, - отозвался он с довольной улыбкой.

- Всего лишь отдаю вам должное. Когда аких спросил, кого я хочу видеть рядом с собой, мне на ум пришло только ваше имя.

Он расцветал на глазах, и это было забавно. Оказывается, я и на это способен. Я, который нажил столько врагов неумением не то что льстит соблюдать обычную вежливость, говоря с чиновными дураками! Впрочем, это не тот случай. На ум и опыт Эрафа я действительно мог положиться. Только предосудительная неподкупность до сих пор мешала его карьере. Я знал, что мне будет с ним нелегко, но он был нужен мне весь, я не мог позволить, чтобы любые обиды встали между Эрафом и делом.

- К сожалению, время против нас, гон Эраф. Только поэтому я осмелился, невзирая на поздний час и вашу усталость, затруднить вас этой беседой.

- Я весь внимание, биил Бэрсар!

- Я думаю, в наши отношения надо внести ясность. Конечно, перед посольской свитой и особенно перед слугами мы обязаны соблюдать этикет. Но сам я считаю и всегда буду считать вас не лицом подчиненным, а своим наставником и клянусь ничего не предпринимать, не испросив перед тем вашего совета. Надеюсь, что и вы согласитесь разделить со мной ваши заботы. Эти условие не кажется вам обременительным?