Враги целуют жадно - Людмила Сладкова

отплатил тебе той же монетой! Иначе будет больно!

«Мне уже больно! Уже!» - застрял в горле немой стон.

Вслух же Аня зашипела:

- Отпусти меня! Не прикасайся!

- Попроси, как следует! – издевательски усмехнулся он, удерживая ее крепче.

- Это как же? Сидя перед тобой на коленях? Валяясь у тебя в ногах?

От мерзкого скрежета его зубов ее кожа сплошь покрылась мурашками.

- Искренне и с должным уваже…

- Я сейчас расцарапаю тебе лицо, - клятвенно пообещала Аня. – Или спину! И объясняй потом своей красавице, откуда на тебе следы чужих ногтей!

Збруев молчал не дольше секунды. Затем дико загоготал. А после и вовсе ошарашил неожиданным вопросом. Слишком личным. Слишком интимным.

- Ты спала с ним? С Клюевым. Или нет? Я так и не понял…

Аня растерялась, ошеломленная одним лишь подобным предположением.

И наглостью этого придурка. Вот как? Как он смеет спрашивать ее о таком? На языке вертелось что-то едкое и грубое. Но раскрыть рта она не успела.

Дверь в уборную распахнулась, и они с Вадимом синхронно шарахнулись друг от друга. Паренек, нарушивший их уединение, застыл в нерешительности, застав их… фактически в объятиях друг друга.

«А именно так это и выглядит со стороны! Чертов Збруев!»

Но, как известно, нет худа без добра. У нее появился реальный шанс спастись бегством. И Аня воспользовалась им. Сбросив с себя оцепенение, сорвалась с места и понеслась прочь так быстро, так стремительно, будто от этого сейчас зависела ее жизнь. Как дома оказалась, не помнила - была слишком поглощена своими размышлениями. Но вздохнула с облегчением, поняв, что Оля и Маша из универа еще не вернулись. К слову, с последней Аня планировала серьезно поговорить и потребовать у нее объяснений по поводу сегодняшнего инцидента с ректором. Но это позже, а пока… пока Аня оказалась предоставлена самой себе. Своим переживаниям и мыслям.

В ушах непрекращающимся набатом звучали жестокие слова ее врагов:

«Никакая… Убогая… Серая мышь!»

Это злило. Так сильно злило!

Скинув верхнюю одежду и обувь, девушка направилась прямиком к зеркалу.

Придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Покрутилась, недоумевая:

«Неужели, это правда? Неужели меня на самом деле видят… такой?»

На ней красовались облегающие джинсы и джемпер крупной вязки.

Длинный. Свободный. Уютный и не сковывающий движения. Мамин джемпер. С тех пор, как мамы не стало, Аня частенько носила ее вещи.

В этом для нее имелся некий сакральный смысл. Так она… хоть немного, хоть самую малость… но чувствовала близость с ней. А еще, это было частью ее терапии. Потерю мамы Аня переживала особенно тяжело. Первые месяца три-четыре она ежедневно ходила на кладбище, сворачивалась калачиком на ее могиле и выла от боли. Либо часами смотрела в бескрайнее небо, и разговаривала с матерью. О школе. О тренировках. Обо всем, что только приходило ей на ум. И жутко пугала своим поведением сестру и тетю.

Опасаясь за сохранность ее рассудка, Оля отправила их с Машкой к школьному психологу. Она-то в свое время и посоветовала Ане, пользоваться вещами их матери. Все лучше, чем постоянно на кладбище ошиваться. К ее совету девушка прислушалась. И до сегодняшнего дня не задумывалась о том, как выглядит в глазах окружающих. Но теперь, сгорая от негодования (в том числе и на саму себя), она маленьким ураганом влетела в свою комнату.

Затормозив у шкафа, распахнула тот настежь и принялась пристально изучать его содержимое, заново знакомясь со своим прежним гардеробом.

А назвать его скромным или невзрачным язык не поворачивался. Раньше она любила модничать. Частенько баловала себя стильными нарядами. И они все еще оставались актуальными и по сей день. Из моды не вышли, а значит…

Внутренне злорадствуя, отчетливо представляя перекошенные от удивления лица врагов, Аня расплылась в довольной улыбке и тихо пробормотала:

- Серая мышь, значит? Ну-ну! Я покажу вам… серую мышь!

Глава 12

Остаток дня не прошел – пролетел. Ожидая возвращения сестры и тети, Аня успела переделать кучу дел: прибралась дома, запустила стирку, приготовила ужин. Успела даже с Дашкой по видеосвязи поболтать и поделиться своими переживаниями о ситуации, сложившейся в институте. Подруга была крайне возмущена услышанным. Советовала обратиться за помощью в ректорат.

Либо в вышестоящие инстанции. Но не спускать все на тормозах. И уж точно не пытаться противостоять этой кучке отморозков в одиночку. Предлагала даже квалифицированную помощь – отец Зайцевой был неплохим юристом.

И все же, от крайних мер Аня отказалась. Но клятвенно заверила Дашу, что прислушается к ее совету, и в следующий раз пойдет прямиком к ректору. Обязательно попросит у него защиты. Говорить Зайчонку о том, что их ректор, вообще-то, дядя главного виновника всех ее бед, она не стала. Как и вдаваться в подробности о самом Вадиме, и о их с ним… маленькой тайне.

Тайне, от которой краска приливала к щекам. От которой замирало сердце.

«Прочь из моей головы!»  - хотелось кричать ей всякий раз, когда образ парня ярко вспыхивал в ее сознании. –  «Я не хочу о тебе думать! Не хочу!»

Но, как на зло, чем бы Аня ни занималась, как бы ни старалась отвлечься и забыться, мысли ее так или иначе, крутились вокруг института, проклятых мажоров и… их лидера. Она искренне не понимала Вадима. Его поступки и мотивы оставались для нее загадкой. То он откровенно презирает ее и надсмехается над ней, то цветы ей в качестве извинений присылает.

И тут же словами больно ранит. Наотмашь оскорблениями по лицу хлещет.

А еще, за каким-то чертом… в кабинке туалета ее… бесстыдно зажимает.

«Зачем? Для чего это понадобилось? Ты мог просто уйти! Придурок!»

Застонав вслух, Аня швырнула в стену диванную подушку. Сама же, обессиленно распласталась на диване, зажмурившись до белой ряби в глазах.

Воспоминания о мгновениях, проведенных в объятиях Збруева, были так свежи. Так реалистичны. Его прикосновения. Запах. Пронизывающий взгляд.

Крупная ладонь на ее губах. Их тела, спаянные воедино. Она… чувствовала сердцебиение Вадима, как свое собственное. Такое мощное. Надрывное.

И… кое-что еще - бугор в его штанах. Большой. Твердый. Горячий.

- Черт! - охнула Аня, когда низ живота прострелило сладкой истомой.

А между ног все наполнилось теплом. Запульсировало. Сжалось. Заныло.

Судорожно всхлипнув, Аня инстинктивно свела бедра в поисках облегчения.

Нервно заерзала на