На электричках до Байкала. Колоритные попутчики, душевные разговоры и 5000 км за 13 дней - Алексей Александрович Абанин

В Иркутске меня встретил коллега Тимофей, который отсюда родом и у которого по случайному совпадению сейчас был отпуск — он как раз поехал навестить родителей. Мы много гуляли вдоль Ангары, ловили на камеру закат и счастливых прохожих. Заодно я закупился дополнительной чистой одеждой, впервые попробовал бузы, увидел памятник знаменитого бабра (символа города) с соболем в зубах, но думать ни о чем другом, кроме Байкала, я просто не мог физически.

Сам Иркутск оказался крайне уютным городом за счет сохранившихся жилых деревянных домов и разбросанных по центру колонок с водой. В одном из таких домов как раз жили родители Тимофея, которые приютили меня, накормили и положили в отдельной комнате с большой библиотекой.

В Иркутске я уже просто наслаждался уютом деревянных домов в центре, старыми трамваями и сибирским гостеприимством семьи Тима. Писать уже нету сил, да и все мысли только о Байкале. Завтра конец.

День 13. Финал

ИРКУТСК — ЗЕМЛЯНИЧНЫЙ 9:32–12:23

ЗЕМЛЯНИЧНЫЙ — КУЛТУК (ПЕШКОМ)

КУЛТУК — ПОРТ БАЙКАЛ 14:47–19:37

Я плохо помню то утро: как я проснулся, собирался, как доехал до железнодорожного вокзала станции Иркутск-Пассажирский. Это ощущение затуманенного от предвкушения счастья можно сравнить с моментами из детства, когда у тебя еще есть силы и вера в чудеса, когда ты весь вечер ждешь Нового года и гадаешь, какие же сюрпризы будут на этот раз под елкой. И, кроме этих мыслей, ты больше ничего не можешь воспроизводить, ты максимально погружен в завтрашний день, ты уже там, просто нужно немного подождать — и все вокруг становится таким бессмысленным, неинтересным и неважным, что не обращаешь на это внимания. Так было и у меня.

По-настоящему я проснулся только на платформе с билетом до станции Земляничный среди сотни людей, ожидающих, в какой момент подадут электричку. Вряд ли кто-то из них ехал тринадцать дней на «собаках», как я, в надежде увидеть Байкал. Я не то чтобы хотел выделить себя среди «простых смертных», просто я подметил, что у вокзала в девять утра все были максимально расслабленны: кто-то сонно зевал, поглядывая на часы, кто-то смиренно листал ленты соцсетей в своем телефоне, а большинство просто смотрели вдаль, не двигаясь и о чем-то размышляя. Не знаю, сколько времени прошло до того момента, как я это подметил, но мое тело нервно дергалось и покачивалось. Ноги топтались на месте так, что выглядело, будто я переминаюсь с ноги на ногу от холода (на улице все еще сохранялась теплая погода).

Стою на первой платформе в Иркутске в ожидании электрички, из окна которой я увижу Байкал. Не сразу заметил, что сгрыз губы. Перешел на усы — их проще грызть, тем более отросли за поездку. Неужели конец? Не могу просто по центру головы своей эту мысль поставить, чтобы успокоиться.

Когда электричка подъехала к платформе, охотники, грибники, старики, дачники, отдыхающие, рабочие, расталкивая друг друга, ринулись занимать свободные места в вагонах. Я по привычке и от волнения (а вдруг я не успею зайти — что тогда?) тоже погрузился в лавину этой толпы, которая своей силой затащила меня в поезд. Но садиться я не стал, а замер у двери в тамбуре, чтобы обзор был лучше и я всегда был наготове. Так я простоял около часа с немолодым парнем, у которого руки были черные, будто от копоти, вместе наблюдая за туманом, который обволакивал все пространство вокруг мчащейся к озеру электрички.

Как в хорошем кино или правильно сложенной повести, история закольцевалась сама собой. Мистический туман второго дня вернулся к концу путешествия, напоминая о том, что и вся эта атмосфера позднесоветской романтики, и само желание погрузиться в нее полностью с самого начала отдавала ненормальностью и паранормальностью одновременно. За окном видны были только объекты на расстоянии не дальше пяти метров: в основном соседние рельсы, столбы и ели. В какой-то момент исчезло вообще все, и только еле видимый силуэт одинокого рыбака в лодке смог донести, что мы ехали вдоль Ангары.

Вместо Ангары сегодня — молоко. Густейший туман. В поезде ощущение, что я действительно доехал до конца. До самого конца — вот он, край, я его вижу. Кажется, меня разорвет еще до Байкала. Поэтому немногословен.

Примерно через час большинство пассажиров вышли из электрички и разошлись по своим деревням и лесам, в основном лесам, так как после Иркутска и пригородов населенных пунктов до Байкала почти нет. Мы с тем самым мужиком, у которого руки были в чем-то наподобии копоти, решили сесть в вагон, который стал совсем пустым. Примерно в это же время туман за мгновение рассосался, и перед нами возникли золотые просторы осенней сибирской горной тайги, чего я так долго ждал.

После станции Большой Луг электричка начала продираться как раз сквозь эти горы, что означало появление серпантинов, которые простираются в течение полутора часов — примерно до самого озера. Оставшиеся пассажиры открыли все верхние форточки окон и начали по очереди высовывать головы: если поезд поворачивал влево, попутчики бежали к левой стороне вагона, если электричка держала путь правее, то все бежали на противоположную сторону. Самое важное в этом направлении — садиться в задние вагоны, чтобы, высовывая голову из окон, был виден весь поезд, резко сворачивающий в ту или иную сторону.

Так мы и слонялись долгое время по вагону, не прекращая фотографировать необычное зрелище, как вдруг по левую сторону из деревьев начала появляться голубая и блестящая от солнца гладь. Кто-то заорал в вагоне: «Байкал!»

Подъезжая к Байкалу, туман рассосался сам собой. В тот момент, когда озеро только-только появилось в поле зрения, я просто вскочил моментально и выбежал в тамбур, где (наверное, не очень сильно — не помню) заорал: «ЕБАААААТЬ». И еще минут десять я ходил по тамбуру из стороны в сторону и бубнил себе под нос: «Блять блять блять». Других слов у меня просто не было. Да и не хотелось их искать.

Между мной и Байкалом тогда была лишь стандартная надпись «Не прислоняться», к которой я уже давно привык и в какой-то момент перестал замечать. Но тогда я просто плюнул на этот запрет и прислонялся чуть ли не всем телом,