В трех шагах (СИ) - Романов Герман Иванович

Положив трубку, Григорий Иванович задумался. Столь нарочитое доверие со стороны Сталина, который вообще никому не доверял (и правильно делал, если признаться честно), свидетельствовало об одном — тот начал изменять и корректировать планы, в соответствии с открывшимися перспективами. А они имелись — переход на строну антияпонской коалиции императора Маньчжоу-го смешивал все расклады. Дело в том, что ни Великобритания, ни США это государство не признавали, считали его японской марионеткой. А теперь такой афронт — колония начала воевать против метрополии, той самой, с которой сейчас находятся в состоянии войны вся «большая тройка». И что делать в такой ситуации прикажите?

— Признавать будут все три державы, тут Сталину не с руки будет Пу И японцам выдавать или ему кончину преждевременную устраивать. Никаких выгод из такого варианта не вытянешь, но с другой стороны Мао не отдать, а это резко ухудшит с ним отношения. Коммунистическая власть поддерживает монархию, против которой борются китайские коммунисты. Вот номер, из разряда тех, которые нарочно не придумаешь. Хотя в свое время в прибалтийских республиках так же себя вели, а после войны с румынским королем Михаем — тому даже орден «Победа» вручили.

Маршал хмыкнул, бормотание прекратилось, и Кулик вытащив из пачки сигарету, закурил. Походил по кабинету, стараясь собрать мысли воедино, и прикусил губу, ощутив, что будущее может быть совсем не таким, как было в реальности. Пока были только смутные и зыбкие контуры, но сквозь пелену прорисовывались определенные контуры.

— А ведь в таком случае не будет развала СССР, да и он вообще другим будет, если «союзных» республик по отдельности как таковых не будет, и выходить из состава будет некому. Но, блин горелый, тут я пас, такие вопросы со Ждановым решать надо, благо время найдется.

Уселся за стол, поглядел изображение на пачке — там был верблюда, совершенно неподходящий ни для пейзажа с пирамидами, при полном несоответствии с надписью. Задумчиво пробормотал детскую присказку, которую помнил чуть ли не с первого класса:

— У верблюда два горба, потому что жизнь борьба…

Ошарашенно потер лоб от пришедшей в голову мысли, хмыкнул, но долго и задумчиво смотрел на пачку.

— А ведь американцы прознали про шашни с монголами князя Дэ Вана. Чингизид и монгольский «маршал» явно в свои игры решили поиграть. Что им Советский Союз, что им Поднебесная — да плевать они на все хотели, когда замаячила перспектива создать единую Монголию. У них сейчас даже флаги похожей расцветки, одного колера, так сказать.

Маршал еще раз хмыкнул, покосился на пачку — показалось, что верблюд ему подмигивает. Покачал головой:

— Это Азия, она живет так веками и жизнь в ней практически неизменна. А мы все песчинки, которые ветер жизни переносит по пустыне. Для них любые китайцы, что коммунисты, что гоминдановцы, исконные враги, как ни крути, властью которых веками тяготились, только поклоны отвешивали, да на колени падали. И ведь могут выкрутить фортель, двум «горбам» не получится, но если есть «верблюд» из десяти миллионов близких по языку маньчжуров с вполне законным императором на престоле, то могут и попробовать воспользоваться моментом. И будет «великая маньчжуро-монгольская империя» с «красным маршалом» на армии. Хм, а ведь в Урге они духовного своего владыку не тронули, да и сейчас только показывают приобщение к социализму, а живут свои укладом. Да уж — восток есть восток, и дело это тонкое, как однажды сказал товарищ Сухов…

Григорий Иванович потянулся за папиросой, отложив сигареты, и стал «прокручивать» ситуацию со всех сторон, как только мог. Иметь под «боком» сильную единую державу не улыбалось, и тут не идеологические моменты были отправной точкой. Да и по жизни он давно понимал, куда могут завести государства и народы одни лишь «благие намерения». Пока мир жесток, нужно играть по этим жестоким правилам, и преследовать собственные интересы. Сталин не согласился на вхождение КНР в состав СССР, потому что понятно, в какое состояние последний превратился бы со временем «тихой экспансии». Вот он опыт, прямо перед глазами — полвека тому назад было восемь миллионов маньчжуров и всего один миллион китайцев. После образования Маньчжоу-го, китайцев стало девятнадцать миллионов жителей, а сейчас все тридцать с лишним, чуть ли не сорок, никто не может точно сказать, а маньчжуров меньше десяти — сколько было, столько и осталось. А дальше все происходит согласно древней традиции — «дорогие гости, а не надоели ли вам эти докучливые хозяева»…

Мало кто сейчас знает, чей это флаг. Но по символике легко догадаться, как и по расцветке…

Глава 32

— Русские просто выжидали, и тем жестоко обманули нас…

Гудериан выругался — недаром на сердце было неспокойно, странное затишье на восточном фронте его порядком настораживало. В ОКХ почему-то решили, что все резервы РККА скованны маньчжурской и финляндской операциями, а потому в этой зимней кампании большевики не будут вести активных широкомасштабных действий. Тем более им пришлось перебрасывать войска на петербургское направление, где они с трудом остановили декабрьское наступление группы армий «Север», которое должно было помочь финнам. Но позиционные рубежи оказались непробиваемыми, русские хорошо научились обороняться, привлекая большие группы артиллерии, и за несколько недель создавая полевые укрепрайоны. А в тамошних болотах они десять месяцев сидели, и за столь долгий срок чего только не возвели, и провели сплошные минирования.

Но именно эти неудачные зимние бои успокоили командование вермахтом, и сам фюрер почему-то решил, что Сталин не бросит в наступления свои танковые орды, где бронированных машин намного больше, чем всадников у легендарного Чингисхана. Но нет, то была лишь протяженная оперативная пауза, и за четыре месяца советскому командованию удалось накопить резервы и произвести на заводах не менее восьми тысяч «тридцатьчетверок», и эта самая скромная оценка. И если она и ошибочна, то только в сторону уменьшения — возможно, что Т-34 и САУ на его шасси изготовлено на самом деле до десяти-одиннадцати тысяч, больше чем дала развитая промышленность Германии за весь прошлый 1942 год, в котором одержаны грандиозные успехи в северной Африке и на Ближнем Востоке.

— Не меньше двадцати пяти механизированных корпусов, четыре танковых армии — это много, очень много, примерно шесть-семь тысяч танков. Справиться с такой оравой мы просто не сможем.

Впервые в жизни Гудериан не знал, что ему делать, какие решение следует принимать в первоочередном порядке. Все дело в том, что реорганизация панцерфаффе была начата, и находилась как раз на том этапе, когда спешно принимаемые меры не смогут улучшить положения, а наоборот, весьма вероятно, значительно его ухудшат. На запад, в оккупированную Францию отвели сразу семь панцер-дивизий, там они были объединены с дивизиями ваффен СС, которые, наконец-то, практически перешли в состав танковых войск из ведомства Гиммлера. Дивизии получились необычайно мощные, из трех панцер-гренадерских бригад, с двумя дополнительными пехотными и парой полевых запасных батальонов. Число танков, САУ и штурмовых орудий в штатном расписании составляло без малого три с половиной сотни — а такой сконцентрированной мощи большевики вряд ли могли что-то противопоставить, ведь по своему боевому составу эти соединения составляли по сути полторы прежних панцер-дивизии. Вот только требовалось определенное время — три месяца, но лучше четыре, чтобы подготовить пополнение, и получить всю требуемую матчасть от заводов.

У меня только две «нормальные» дивизии, только две — они не смогут остановить русское наступление. Как не вовремя, я думал, что передышка продлится, а нам не дали времени!

Гудериан всегда был сторонником многочисленных по танковому парку соединений, постоянно настаивал, чтобы в них было два танковых полка, как во время блестящей победы во французской кампании, когда таких дивизий в вермахте было десять, но в каждой имелась танковая бригада двух полкового состава. Однако через полгода ситуация изменилась — готовясь к походу на Советский Союз Гитлер решил удвоить число панцер-дивизий, ведь огромные пространства на востоке требовали намного большего числа подвижных дивизий. Но танков на новые десять дивизий просто не было, вернее, нормальной бронетехники, сотни захваченных французских танков не подходили по своим тактическим свойствам. Потому танковые бригады поделили надвое, оставив в панцер-дивизиях один полк, и сформировали новые дивизии, пробивная ударная мощь которых сократилась вдвое.