Конкурент - Оксана Алексеева

той голову, в результате чего выяснится, что Никита врал о своей осведомленности. Потому он снова, стараясь не опасаться, что отгрызут, положил руку Насте на плечо и заявил уверенно:

– А ты не дави на нее. Ты разве Соню плохо знаешь? Она совершенно точно хочет остаться здесь, так не подливай масла в огонь. Наоборот, сделай вид, что поддержишь ее в любом решении.

– И чем это поможет? – Настя недоверчиво скривилась.

– Усыпит бдительность. Ты ни о чем не просишь прямо, зато каждый раз подчеркиваешь, как она здесь нужна. Поверь, такая стратегия даст куда больше плодов, чем прямое давление. Начнешь давить – Соня примется сопротивляться. Да кому я рассказываю?

Настя посмотрела на него пристально и восхитилась:

– А ты хитер! Я так и поступлю. Но ты за своими ручками шаловливыми пригляди! Соня останется в Москве, но не с тобой, впилил?

– Впилил, – смиренно поддакнул Никита. – А если мое участие поможет ей сделать выбор? Если Соня решит, что остаться лучше, потому что здесь я? Старая любовь нечаянно нагрянет, и никакая Прага не нужна. Что тебе важнее?

Он нагло надеялся на главный козырь. Настя не хочет отпускать подругу и совершенно точно пойдет для этого на любые меры. И запросто может начать подыгрывать Никите. Но она легко пожала плечами и ответила, снова поднимаясь:

– Не перегибай. Ты на Соню не имеешь никакого влияния. Не представляю, чтобы она рассталась с Мишей, но даже если такое произойдет, то ты все равно останешься последним в списке кандидатов. Прага-Москва, Миша-другой, твое положение от этих выборов никак не изменится. Так что если у тебя все еще свербит застарелой влюбленностью, то успокаивайся.

Они сговорились, что ли? Никита сдержал эмоции, но слышать это не в первый раз надоело. Да как такое может быть, чтобы Соня была к нему совсем равнодушна? Хотя бы та самая застарелая влюбленность ведь должна играть роль! Да, она могла решить, что они друг другу не подходят, что не сочетаются характерами, но на физическом уровне совместимость куда подевалась? Соня, как минимум, должна видеть в Никите привлекательного мужчину, как он в ней видит привлекательную женщину. Это же на подсознательном уровне заложено! Должно быть заложено… Может, Соня нездорова, раз у нее настройки по умолчанию сбились?

Зато появилась хоть какая-то определенность: два месяца – и все, пан или пропал. Если она на фоне сбитых настроек рванет за своим хирургом, то Никите не останется ничего другого, как перебиваться скромными Аннами, вежливыми Катями, сумасшедше красивыми Полинами и прочими заменителями истинной яркости. Два месяца. Не так уж и мало, он некоторые торговые точки раскручивал за меньший срок. Единственное, чего нельзя делать, когда время жестко регламентировано, – сидеть, сложа руки.

Тем же вечером Никита позвонил Гришке – школьному товарищу. Они не особенно часто общались, а встречались примерно раз в год, когда Гришка прилетал по командировочным делам. Голос оказался заспанным:

– Никитос, что случилось?

– Ничего, поболтать захотел.

– Ты разницу во времени учитываешь, болтун?

– Ага. Да меня тут просто идеей озарило. Ты в прошлый раз говорил, что у тебя скоро с Танюшкой пятилетие. Так устрой любимой жене сюрприз. Девчонок своих с бабушкой оставите, а сами сюда. Банкет в честь праздника устрой – я помогу организовать.

– Идея-то хорошая, но это ж и время, и деньги…

– Ты о жене подумай. Она у тебя два декрета подряд отсидела. Имеет Танюшка право хоть пару дней расслабиться?

– Я о ней только и думаю, человек. Потому рассчитываю и время, и деньги!

– Сказал же, что помогу. Предложение строго ограничено, на раздумья даю пять секунд. Четыре, три…

– Ты там бухой, что ли?

– Не совсем. Но у меня будет условие.

Гришка расхохотался, а потом сразу сбавил тон:

– Ничего, ничего, дорогая, спи. Я на балкон выйду, – пауза, после которой снова обратился к Никите: – Как же могло обойтись без условий? Ну, говори уже, а потом снова пять секунд отсчитывай.

– Так банкет и будет условием. У тебя ж в столице и приятели, и коллеги, а ты здесь бываешь только в прыжке. Чем не повод собраться?

– Да отличный повод! Я до сих пор твою выгоду не понимаю.

– Нет никакой выгоды! Гриш, ну ты чего? Я уже не могу захотеть со старыми друзьями посидеть?

– Перезвоню утром.

Ужасный человек. Из колеи вообще выбить невозможно. Но Танюшку свою любит страшно, а она давно о чем-то подобном мечтала – Никита не из воздуха эту идею взял, а из Гришкиных планов, которые так никогда и не дожили бы до конкретики.

План был слишком смелым, и оттого нежизнеспособным. Но Гришка, как оказалось, придумал еще более удачный вариант и озвучил его, когда перезвонил:

– Не выйдет, Никитос. Танюшка девочек даже на два дня не хочет оставлять, а тащить их с собой – тот еще гемор. Представляешь банкет с младенцем на руках? Но ты, человек, всерьез обнаглел. Потому собираешься и дуешь на родину в следующие выходные. И банкет тебе будет, и посиделки с друзьями.

Никита вмиг оценил и перестроился:

– Забили! Только родители мои в Питере, а у вас останавливаться не хочу – у меня фобия на младенцев.

– Да кто тебя к нам-то пустит? Уж точно не Танюха! Гостиница, старый друг, только гостиница! Добро пожаловать в родные места, как говорится.

– О, я тут вспомнил. Я же с Настей Велецкой работаю. Может, ее тоже позвать?

– Наша Настюшка? Вот это новости! Она такая же прикольная?

– Еще прикольнее, запасайся валидолом.

– Зови, конечно! Нет, погоди, скинь ее номер – я сам позову. Уточню, бронировать ли гостиницу и считать ли к ней «плюс один». Хотя о чем это я? Само собой, плюс один! Настюшка если с собой никого не привезет, то здесь отплюсуется, – Гришка смеялся от души.

У Никиты аж в груди все дрожало от радости, что все складывается слишком удачно:

– Гриш, ты меня-то почему про плюс один не спросил?

– Сорян, человек, не подумал, что ты тоже можешь втрескаться, – тот сделал над собой усилие,