Сокровища Рождественского монастыря - Ольга Баскова

Александра торопливо перекрестилась:

– На все воля Божья.

Они увидели, как французский офицер подошел к Евдокии и что-то сказал. Красивая монахиня резко ответила ему, но он не отставал. Девушки поспешили к Евдокии, чтобы дать отпор, но она, вытянув вперед правую руку, остановила их порыв:

– Не нужно, мы просто беседуем. Он надеется, что мы покажем ему тайники. Я же утверждаю: их не существует. Кстати, его зовут Цезарь Каду.

Услышав свои имя и фамилию, офицер бросил на девушек недовольный взгляд. Александра присела в реверансе.

– Пусть знает, что мы хорошо воспитаны.

Евдокия улыбнулась и, кивнув послушницам, удалилась в свою келью, дав Цезарю понять, что больше им не о чем говорить.

Мсье Цезарь поплелся к своим подчиненным, чтобы дать указания, и они до ночи искали драгоценности, попутно сметая все, что попадалось под руку. Пожилой солдат бросился к иконе Николая Чудотворца и попытался снять с нее ризу – одну из самых ценных в обители.

Александра и Пелагея сначала услышали душераздирающий крик, а потом бросились в храм. Мародер лежал на полу, по его рукам текла кровь, риза осталась нетронутой, и Николай по-прежнему строго взирал на происходившее в таком святом месте.

Девушки увидели, как к иконе бросились другие французы, но, наткнувшись на своего товарища, отступили и унесли его из храма.

– Николай продолжает защищать нас, – тихо сказала Александра, и Пелагея кивнула:

– Да, он не позволит полностью разграбить обитель.

Испуганные французы, тем не менее, ринулись к другим иконам, и вскоре ризы были сняты. Весь день враги кружили по монастырю, как черные вороны, но остальные сокровища не нашли. Каду удалился в свою комнату, и монахини с удовольствием наблюдали, как он гневно смотрит на подчиненных.

– Первый бой мы выиграли, – прошептала Александра, прижимаясь носом к холодному стеклу. – Выиграем и остальные.

Девушки понимали, что до победы оставалось недолго, но эти дни нужно было продержаться.

Удрученный произошедшим, Каду приказал больше не трогать алтари и образа, но монахиням было объявлено, что отныне в их трапезной будут содержаться кони.

Глава 24. Приморск, наши дни

Виктория без проблем подготовила документы и в девять утра уже была возле нотариальной конторы. Посредник, присланный похитителями, маленький невзрачный мужичонка неопределенного возраста, немного опоздал и, виновато улыбаясь, отдал нотариусу свои бумаги.

Разглядывая посредника, Вика поняла, что он не имел никакого понятия, в какую историю влип. Интересно, когда полиция схватит всю шайку-лейку, ему полагается наказание?

Нотариус, полная рыхлая женщина с волосами, выкрашенными в какой-то ядовито-апельсиновый цвет, оформила все подозрительно быстро, и мужичонка поспешил ретироваться, он словно боялся столкнуться в дверях с теперь уже бывшей владелицей клиники…

Выйдя из офиса, Вика почувствовала себя гораздо лучше. Она подумала, что на несколько шагов приблизила освобождение Вити и скоро сможет обнять сына. В четверг они передадут деньги – и все закончится. А ее жизнь снова войдет в нормальное русло – с Денисом и детьми.

Предсказание гадалки, которое еще недавно пугало ее, отошло куда-то на задний план и больше не беспокоило. Денис возвратился в семью без всякой продажи антиквариата, ребенка они вернут.

Женщина медленно пошла по набережной к дому, любуясь спокойной гладью моря. Все у них будет хорошо. Больше она никому не позволит разрушить ее счастье.

Глава 25. Российская Империя, 1812 г

Жизнь в монастыре текла своим чередом. Монахини по-прежнему молились за Россию, работали в огороде и готовили нехитрую еду. До них доходили слухи, что русская армия отступает, и это больно ранило душу. Послушницы уже не обходили монастырь с иконой Николая Чудотворца, но неистово молились ему каждый день. Может быть, святой сохранит их обитель от пожаров? Каждый день в Москве горели дома, но Рождественский монастырь беда обходила стороной, словно огонь, так безжалостно пожиравший соседние здания, опасался перекинуться на стены обители. Иногда кто-нибудь из монахинь залезал на крышу и, жмурясь от солнечных лучей, пытался разглядеть русское войско.

Однажды Александра увидела, как несколько французских солдат вели трех мужчин, одетых бедно и легко не по сезону. Один выделялся своей окладистой бородой и напоминал купца, второй, тонкий и высокий, как шест, скорее всего, был мастеровым, третий, крепкий, розовощекий, совсем еще молодой, наверное, служил подмастерьем.

Пелагея вскрикнула и прикрыла рот ладошкой. Вот уже несколько дней распространялись слухи о том, что поджигателей начнут расстреливать, и она подумала: скорее всего, это