Любовь во времена серийных убийц - Алисия Томпсон

Когда он наконец открыл, у него были затуманенные глаза. Да он в целом выглядел так, будто его только что разбудили. Я думала, что он, несмотря ни на что, будет рад увидеть пирог, но я не рассчитывала на такого грозного противника, как полуденный сон. Неплохой ход.

– Извини за Judgment Ridge, – начала я. – Но я приготовила это и подумала… ну, я просто благодарна за твою помощь с машиной. Вот. – Я протянула ему пирог, и он взял его, все еще выглядя немного растерянным.

– Половина пропала, – удивился он спросонья.

– Ну да, – протянула я. – Мне тоже захотелось немного пирога. Но я разрезала его пополам ножом! Я не стала разрывать его своими когтями. Все было очень по-соломоновски.

Он прислонился к дверному косяку, его взгляд прояснился, словно он наконец-то включился в разговор.

– Значит ли это, что, если бы я не захотел разрезать пирог пополам, я бы получил его целиком? Потому что это доказало бы, что я люблю его больше?

– Могу достать вторую половину из холодильника, если для тебя это так важно.

– Нет-нет, – возразил он, морща лоб, как будто искренне боялся, что обидел меня. – Спасибо, что приготовила его для меня. Никто никогда раньше не пек мне пироги, даже половину пирога. Это очень мило.

Тьфу. Никто никогда не назвал бы меня милой, уверена, что смогу сказать это точно даже без телепатических способностей. «Колючая» – единственное определение, которое я получала чаще всего. Отстраненная. Может быть, пугающая.

– Никакой выпечки, приятель, – сказала я. – Это шашки, а не шахматы.

Я повернулась, чтобы уйти, но он окликнул меня по имени.

– Почему бы тебе не зайти перекусить? – спросил он. – Ты можешь поделиться вторым куском позже, если для тебя это так важно, чтобы сравнять счет.

Обед вместе с ним сейчас, с возможностью снова поужинать вместе в другой раз, накладывал определенные обязательства. Но было что-то в открытом выражении его лица, что-то в воспоминании о том, как он сказал: «Я тоже не слишком хорош в вечеринках». Я пожала плечами и последовала за ним в дом.

– Так что именно означает Judgment Ridge? – спросил он, доставая две тарелки из шкафчика и две вилки из выдвижного ящика.

Иногда я не понимала и половины того дерьма, которое вылетало у меня изо рта.

– Это книга в жанре тру-крайм, которую я прочитала, когда была подростком, – начала я. – Об убийстве в Дартмуте. Если коротко, двое ребят притворились, что проводят экологический опрос для проекта, и постучали в дверь к двоим профессорам. Так уж случилось, что один их них преподавал геологию и науку о Земле, и он подумал, что это будет отличная возможность поделиться знаниями с подростками, поэтому пригласил их к себе. А потом… Ну, ты понимаешь.

Сэм замер посреди нарезки пирога с нутеллой.

– Господи! – воскликнул он. – Это действительно ужасно.

– Ага, – согласилась я. – А также это причина, по которой я подскакиваю, если кто-то без приглашения стучится в мою дверь. В книгах такого типа это никогда ничем хорошим не заканчивается.

– И все же ты уже трижды подходила к моей двери, – возразил Сэм. – Первый раз – с посылкой, второй – на вечеринку, третий…

– Ладно, ладно, – сказала я, обрывая остаток этого маленького неумелого стишка. – Зачем это считать? Лучше дай уже мне! – Я протянула руку прежде, чем поняла, как прозвучала моя фраза с учетом того, что на том же уровне, что и тарелка с пирогом, находилась вполне определенная часть тела стоящего у стола Сэма. – О боже! – воскликнула я. – Я имела в виду, дай мне кусочек пирога. Если подумать, я никогда в жизни так не сказала бы, а попросить пирог – это ведь не то же самое, что…

Мне нужно было замолчать, пока я не ляпнула еще какую-нибудь глупость. Я быстро и жадно откусила пирог, скорее для того, чтобы заткнуться. Но черт возьми! Я все еще не потеряла сноровку. И неважно, что пирог состоял из пяти ингредиентов и требовал для приготовления столько же извилин, он был восхитителен.

– Не могу поверить, что я это говорю, – произнесла я. – Знаешь, когда я переехала, я всерьез думала, что ты серийный убийца.

Сэм как раз откусывал первый кусочек, но подавился им, услышав мои слова. Он продолжал кашлять до тех пор, пока ему не пришлось поставить тарелку и налить в стакан воды из автомата на дверце холодильника. Он долго потягивал ее, его адамово яблоко подергивалось.

– Чего… – прохрипел он наконец. Либо вода не помогла, и он не смог произнести остаток вопроса, либо это и был вопрос, потому что он просто уставился на меня.

– Ну ладно, не то чтобы прям всерьез-всерьез, – сказала я. – Не более чем обычно, потому что я верю, что каждый способен на самое мрачное дерьмо. Но в ту первую ночь ты появился из ниоткуда!

– Я появился прямо отсюда, – возразил он. – Из своего дома. Где я живу.

– Ну, я этого не знала, – парировала я. – И ты всегда занимался таинственными вещами. Возился в своем звукоизолированном гараже – согласись, это звучит жутковато! – приходил и уходил в самое неподходящее время…

Мне действительно следовало остановиться. Я вовсе не собиралась говорить Сэму ничего подобного, и уж точно не в потоке сознания, из-за которого я выглядела совершенно безумной.

– Итак, по шкале от одного до десяти, – задумался он, – где один – твоя бабушка, а десять – Говард Генри Холмс[54], насколько ты на самом деле считала меня серийным убийцей?

Я указала на него вилкой.

– Плохой пример. Моя бабушка была черной вдовой. Но в ту первую ночь я бы сказала… шесть.

– Срань господня… – Было почти приятно видеть, как его шокировал мой ответ.

– Шкала некорректна, – заметила я. – Быть серийным убийцей – бинарная ситуация. Либо ты им являешься, либо нет.

– А когда ты пришла на мою вечеринку?

Я не стала притворяться, что неправильно поняла, о чем он спрашивает.

– Может быть, снизилось до четверки.

– А когда ты попросила меня помочь с твоей машиной?

– Три целых и шесть десятых.

Он поднял брови:

– Ходишь по тонкому льду, соглашаясь поехать с кем-то, кого ты считаешь серийным убийцей аж на три целых шесть десятых. А сейчас?

Я посмотрела на него. Очень пристально. Перевела взгляд с его растрепанных волос (скорее всего, действительно после сна) на его голубые глаза, в которых светилось изумление и что-то еще. Его футболка выглядела тонкой и мягкой и облегала его руки и грудь так, что это меня не бесило, и на нем были обычные джинсы вместо того нейтрального делового костюма, в котором я видела его в последнее время. Он прислонился спиной