Золотая клетка - Юй Сы

пребывая в отличном настроении, напротив, расхохотался над словами среднего сына.

– Шао-эр, когда придет время женить тебя, ты проходу не дашь будущей принцессе! – хмыкнув, заявил он, и вся семья благодушно засмеялась над его словами – все были в курсе горячего характера Второго принца.

– Отец-император! – обиженно воскликнул Мин Синь. – Я хотел только выпить за ваше здоровье, а вы надо мной смеетесь.

– Шао-эр! – предупреждающе шикнула на него наложница Шуан, но император продолжал посмеиваться, поглаживая бороду. Он благосклонно относился ко второму сыну.

– Шао-эр, министр Шан недавно подал мне доклад, в котором заявил, что ты попросился на южную границу в Синцзин.

Наложница Шуан ахнула, недоверчиво глядя на сына.

– Да, отец-император, все верно! – вызывающе произнес Второй принц. Он вышел из-за стола и опустился на колени. – Прошу отца-императора дозволить этому глупому сыну отправиться охранять наши границы и набраться боевого опыта.

– Чем же тебе полигон императорской гвардии не угодил? – спросил император.

– Там лишь шелковые штаны[45]! – возмущенно отозвался Второй принц, заставив отца вновь расхохотаться.

– Хорошо же ты ценишь защитников дворца, – пожурил он сына. – Что ж, если таково твое желание, – он проигнорировал горящий мольбой взгляд наложницы Шуан, поскольку считал, что молодому принцу действительно тесно в стенах дворца и, раз армейская жизнь столь его привлекает, пусть едет. – На границах сейчас все спокойно, пусть посмотрит на холодные казармы и возвратится, – наконец он взглянул на мать Второго принца, говоря эти слова ей в утешение. – Мы прикажем назначить тебя младшим командующим при генерале Пэе.

– Спасибо, отец-император! – Мин Синь упал на пол в глубоком поклоне и отбил его три раза.

– Ну вставай же, а то твоя мать сейчас начнет лить слезы, – мягко проговорил он, и наложница Шуан тут же промокнула глаза платком, и правда сдерживая поток слез. – Отправишься после шестнадцатилетия. Отметишь этот день с родными.

– Спасибо! – Воодушевленный, Мин Синь вернулся за свое место и тихо принялся увещевать матушку, которая мигом вцепилась в его рукав. Мать и сын, похожие друг на друга как две капли воды по характеру, тут же увлеклись разговором друг с другом.

– А-Цюй, – неожиданно позвал император, и маленькая девочка, до этого прятавшаяся за матерью, выглянула вперед.

– Да, отец-император? – робко спросила она. Перед лицом отца она вечно теряла всю свою браваду и живучесть, потому что немного боялась его. Отец никогда не демонстрировал тепла и часто наказывал дочь.

– Как продвигается твоя учеба? – ласково спросил Мин Дуань. Возможно, из-за вина он раздобрел, и Мин Сянь не почувствовала обычного холода в его глазах. Она осмелела.

– Цюйцинь уже выучила все трактаты, которые ей задал великий наставник, – похвасталась она.

– О? – удивленно поднял брови император. – Так быстро? А что, если Мы проверим?

Мин Сянь задрожала, тут же растеряв уверенность в своих силах.

– Ваше Величество, сегодня же праздник, – вступилась за нее наложница Вэй, покачивая красивой головой, и Мин Сянь невольно расслабилась, но ее следующие слова тут же обухом ударили по голове Четвертой принцессы. – К тому же какие трактаты? Эта девчонка все дни напролет только и думает о том, как бы поиграть с Сю-эром и что-нибудь намалевать.

– Сестрица Вэй так сурова в воспитании Четвертой принцессы, – поднимая платок к губам, сказала императрица Чжэнь, перехватив взгляд наследного принца.

– Я слышал от великого наставника, что А-Цюй делает отличные успехи в стихосложении, – тут же подхватил Мин Сюань, глядя, как сжалась за спиной наложницы Вэй девочка.

Император, начавший хмуриться, просветлел лицом.

– Что ж, Наша любимая наложница Вэй верно сказала, сегодня праздник. Выпьем же за то, чтобы будущий год был таким же мирным! – Он поднял свою чашу, салютуя семье.

Мин Сянь выдохнула, украдкой смотря на мать. Та недовольно поджала губы, переводя взгляд с нее на императора, а затем это выражение лица исчезло, сменившись холодной улыбкой. Девочка посмотрела на старшего брата, и тот, хотя обычно никогда не позволял себе нарушать этикет, ободряюще подмигнул ей. Мин Сянь улыбнулась – все-таки старший брат самый лучший и добрый человек на свете.

* * *

Громкие фейерверки вырвали императрицу из воспоминаний. Она поежилась, понимая, что замерзла, но все равно подняла глаза в небо – там расцветали огни всех цветов. Она искоса глянула на слуг – те стояли разинув рты позади нее и тихонько переговаривались, не нарушая ее думы. Она задумалась – сколько же времени она тут простояла? Девушка собиралась сразу вернуться во дворец, но, выйдя на высокую террасу, замерла, обуреваемая невеселыми мыслями. Слуги не посмели ее беспокоить, только Чжоу Су периодически бросал на нее тревожный взгляд. Кажется, все давно привыкли к тому, что на императрицу иногда нападает меланхолия, и тогда она уходит глубоко в себя.

Сейчас же они оживились, и их болтовня и тихие охи «Ой, посмотри, какой!», «Ого, похож на дракона!», «А этот, этот, погляди!» заставили Мин Сянь почувствовать, словно между ней и ними глубокая непреодолимая пропасть. Она смотрела на распускающиеся в небе яркие цветы и не чувствовала ни восторга, ни удивления – только бесконечную тоску и одиночество.

– О чем задумались, Ваше Величество? – неожиданно чье-то горячее дыхание опалило ее ухо, и Мин Сянь резко обернулась.

Шан Юй. Он смотрел на нее ласковыми глазами, в которых отражались огни фейерверков. У Мин Сянь сдавило в груди.

– Шан Юй, – произнесла она, стараясь придать своему голосу холода, но тот предал ее, задрожав. Она не смогла подавить радость, которую испытала при виде него сейчас – в миг, когда она почувствовала, что она одна во всем дворце. – Почему ты здесь?

– Министры разошлись по домам встретить полночь со своими семьями, – произнес Шан Юй, не сводя взгляда с Мин Сянь. Та отвернулась, не в силах выдержать его.

– Понятно. – Она оглянулась на прислугу, но та уже была отослана великим советником прочь. Даже Чжоу Су отошел подальше, встав у лестницы вниз и продолжая смотреть на фейерверки. Мин Сянь почувствовала неожиданную благодарность к старику за тактичность – потому что она была близка к тому, чтобы потерять лицо.

Слово «семья» резануло по ее и без того натянутым до предела нервам. А затем Шан Юй добавил:

– Поэтому ваш подданный пришел встретить полночь с вами.

Он не стал договаривать, но Мин Сянь, не поворачиваясь к нему лицом, почувствовала в его голосе улыбку. Молодая императрица моргнула, с удивлением чувствуя влагу на ресницах, которая превращалась в снег.

– Если Ваше Величество пожелает, Шан Юй готов стать вашей семьей… – Мин Сянь резко обернулась к нему, и мужчина поспешно добавил: – на сегодня, – словно бы это слово могло заставить и без того шаткую стену между ними остаться стоять еще ненадолго.

– Не нуждаюсь, – холодно произнесла Мин Сянь, утирая замерзшими пальцами злые слезы. – Великий советник может возвращаться в свое поместье.

– Этот подданный не может покинуть императрицу, прошу простить его за