Золотая клетка - Юй Сы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В один из таких дней, мечась между гневом и непонятной тоской, Мин Сянь и приказала достать накидку, спрятанную Чжоу Су подальше. Однако острый глаз матушки тут же ее заметил, что в итоге еще больше расстроило императрицу. Вернувшись в кабинет, она тут же сбросила ее и приказала убрать с глаз долой.
– Ваше Величество, куда поставить кисти, подаренные вдовствующей императрицей? – спросил евнух, хотя заранее знал ответ – Мин Сянь не использовала ни одного подарка матушки.
– Положи к остальным, – махнула та рукой.
– И еще, Ваше Величество… Старший цензор Ян отправил вам личную докладную записку. Я положил ее на самый верх. – Он увидел, как резко обернулась императрица, и, поклонившись, поспешил выйти. Императрица не любила, когда он лез в ее дела, хотя, казалось, и доверяла ему.
Евнух Чжоу, сжимая в руках накидку, тяжело вздохнул. Он помнил императрицу еще веселой непоседливой девочкой, которая выпрашивала у него сладости и кисти. Но теперь от той девочки не осталось и следа – ее место заняла равнодушная, холодная девушка, не доверяющая никому, даже своим слугам – тем более своим слугам. Он знал, что сердце императрицы болит только за империю, но иногда ему казалось, что та и не человек вовсе, а кукла. Это заставляло старика вздыхать еще тяжелее. Бремя непрошеной власти полностью изменило девушку с когда-то горящими глазами и мечтой в сердце.
Мин Сянь уселась в кресло и открыла доклад, пробегая его глазами. Ян Лэй не подвел ее – он действительно провел собственное расследование после того, как дело закрыли. Он также выразил сомнения в том, что все очевидцы могли разом ошибиться в показаниях. К счастью, цензор Ян успел лично опросить всех свидетелей еще у пожарища до того, как они поменяли показания, и приложил результаты допроса к докладу. Он также поработал с художником, и тот составил портрет преступника на основе этих свидетельств.
Мин Сянь хмыкнула, глядя на лицо поджигателя, и принялась читать дальше: прозорливый ум цензора Яна не смогли остановить никакие палки в колеса, вставляемые Министерством наказаний и Цензоратом – он инкогнито отправился в Министерство двора и подтвердил там свои подозрения – Ли Ган, тот чиновник, что донес на министра Цао, не выходил на работу уже несколько дней. Он попросил знакомых в сыскном департаменте сходить к нему домой, и оказалось, что тот недавно «приболел». Сыщики осторожно поболтали с прислугой и выяснили, что у хозяина странное заболевание, характеризующееся покраснениями по всему телу, жаром и кашлем, и никто в доме не знает, что произошло, но, кажется, он идет на поправку…
На этот моменте Мин Сянь резко выдохнула, не в силах сдерживать свою радость. Она подскочила на месте, принимаясь расхаживать туда-сюда. После этого она снова уселась, ставя кисть над чистым листом бумаги и на секунду замирая. Слова полились из нее – она приказывала Ян Лэю ничего не предпринимать, приставить людей к дому Ли Гана и следить за каждым его шагом после того, как чиновник поправится. После этого она запечатала письмо и позвала Чжоу Су.
– Прикажи доставить это лично в руки Ян Лэю. Ни одному другому человеку нельзя допустить сунуть нос в Наши письма.
Чжоу Су почувствовал, как невесомое письмо в руках разом потяжелело.
– Кто бы осмелился вскрывать переписку Вашего Величества? – сказал он прежде, чем успел подумать, и тут же прикусил язык. Конечно, таких смельчаков было немало. Под пронизывающим взглядом императрицы он тут же склонил голову. – Ваш слуга все исполнит.
Мин Сянь дождалась, пока он выйдет, а затем спрятала доклад Ян Лэя в своем широком рукаве. Ее пальцы несколько дрожали от возбуждения, и если бы кто-то видел ее в этот момент, он бы подумал, что лицо императрицы невероятно прекрасно, будучи таким оживленным. Но к сожалению или к счастью, она была в кабинете одна и быстро успокоилась, принимаясь за остальные доклады.
* * *Новогодние празднования должны были скоро начаться. Мин Сянь уже пережила церемонию поклона Небу и жертвоприношение в ужасно тяжелых церемониальных одеждах. Сейчас она стояла перед зеркалом, пока служанки переодевали ее в официальное платье, которое было не менее тяжелым, но, по крайней мере, сегодня она могла отказаться от головного убора с подвесками – ей предстоял праздничный банкет с высшими чиновниками. Обычно императрица должна проводить этот праздник в кругу семьи, но Мин Сянь еще не вышла замуж, и кроме матушки семьи у нее не осталось. Поэтому вот уже пять лет подряд на новогодний банкет приглашались самые близкие к трону придворные.
Глядя на себя в зеркало, Мин Сянь невольно размышляла о том, что никогда не любила желтый цвет. Ей нравился светло-голубой, белый – словом, все те цвета, которые делали из нее неприкаянного призрака, тоскующего по земле, неземное существо – настолько эти цвета подчеркивали бледность ее кожи. И конечно же, как императрице ей впредь непозволительно носить подобное. Только желтый, золотой, красно-желтый или на худой конец светло-золотой. Она вздохнула, пока служанка укладывала ее волосы в красивый узел под черепаховый гребень. Служанка вставила несколько изящных золотых шпилек и отступила, осматривая свою работу. Она невольно задержала взгляд на нежной белой коже императрицы.
– Отправляемся, – сказала та, когда Чжоу Су накинул ей на плечи накидку из черного меха. Мин Сянь вновь вернула ее в свой гардероб, даже не помышляя о возвращении владельцу. Чжоу Су уже давно потерял счет, сколько раз он приносил и уносил эту многострадальную накидку. Лицо императрицы обыкновенно ничего не выражало, но ее переменчивое настроение в отношении этого предмета одежды было донельзя странным. Вот и сейчас – она пренебрегла белой песцовой накидкой, которую уже давно (несмотря на маленькую ложь Мин Сянь) доставили из императорской мастерской, и приказала надеть на себя черную. Чжоу Су не сомневался, что уже вечером накидку попытаются кинуть в огонь жаровни.
– А, – вспомнив кое о чем, императрица обернулась. – Чжоу Су, подарки чиновникам готовы?
– Так точно, Ваше Величество. Также я традиционно послал несколько блюд с вашего праздничного стола вдовствующей императрице, – поклонился евнух.
– Пошли еще одно блюдо старшему цензору Ян Лэю в знак Нашего расположения, – подумав, добавила императрица. – И чуть позже – капитану Ду.
– Императорская гвардия уже получила серебро, – нахмурился евнух Чжоу, считавший, видимо, что скоро стол императрицы окажется пуст, если та будет раздаривать свои блюда направо и налево.
– Пошли лично от Нас, – заявила Мин Сянь. У нее было
