Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для нас, пишущих о столице, главная заслуга Дмитрия Иваныча другая: он подарил Москве ее главное определение – Белокаменная. Это именно он, внук Ивана Калиты, взамен дубовых дедовских – как раз Калитою в последний год жизни выстроенных – стен Кремля возвел крепкие, из белого камня. Да как быстро – всего за один год. И то сказать, спешить было куда: погоревший в засушливое лето 1365 года вместе со всею Москвою Кремль – да так, что и княжеское венчание совершить негде было, венчался Дмитрий Иванович со своею Евдокией Дмитриевной в Коломне – был худой защитой от ворога. А ворог кругом обретался и лют был несказанно – хоть татар возьми, хоть литовцев, да хоть и ближних соседей – тверичей. Ничего не скажешь, вовремя завершил юный князь белокаменную постройку – в 1368 году Ольгерд-литовец и подступил с осадой, да только Дмитрий (покуда еще не Донской) оказался за каменной стеной, и стал для Ольгерда Кремль камнем преткновения.
Впрочем, литовское стояние было для Дмитрия Ивановича лишь одним из бесчисленных боевых эпизодов его жизни. Все его 30-летнее правление (из 39, заметим в скобках, лет его жизни; стало быть, кто считать умеет, тот уж прикинул, что великим князем он стал в малолетстве, 9 лет от роду) – это перемежаемая краткими перерывами (для сбора рати) война. И венец ее, главное дело жизни – это битва на Куликовом поле, что раскинулось между Непрядвой и Доном. Форсировал Дмитрий в ночь на 8 сентября 1380 года Дон, сжег, по преданию, свои переправы, чтобы не было ходу назад, да и устроил Мамаю побоище его имени. В Куликовской битве – на полном серьезе пишет «Советский энциклопедический словарь» 1986 года издания – он проявил свой полководческий талант, за что был прозван Донским. Простим составителям видимые погрешности в логике и русском языке – чего не наворотишь в заботе об идеологической верности. В целом они, конечно, правы: Донской надломил хребет Мамаю и Орде основательно, дальше все было делом техники. Но дожить до полного освобождения Руси от ига Донскому не довелось. «Чреват вельми и тяжек собою зело», как написано в «Житии», то есть пузатый и грузный, Дмитрий Донской скончался в возрасте неполных сорока лет.
Нет в Москве улицы Юрия Долгорукого, нет улицы Ивана III, при котором Русь окончательно выбралась из-под татаро-монгольского ярма. А вот бульвар Дмитрия Донского есть. И расположен правильно: в Бутове, будто снова защищает князь Москву от опасности с юга.
Дворец Советов
Яма между храмами
До 1931 года – храм Христа Спасителя, с 1960-го – бассейн «Москва», с 2000 года – храм Христа Спасителя. Что было на этом месте в пропущенные тридцать лет, объясняет название ближайшей к этому месту станции метро. В 1935 году при открытии она называлась «Дворец Советов».
Если быть точными, идея Дворца Советов жила не тридцать лет, а почти сорок: прожект возник еще на I съезде Советов в 1922 году. В нашей буче, боевой, кипучей, она была подхвачена, развита и разрослась до эпохальных масштабов. Не разворачивались бы так широко – глядишь, и построили бы, а борьба хорошего с лучшим затянулась на долгие годы. Как водится, создали комиссию, нет, в соответствии с масштабами специальный правительственный орган – Совет строительства. Как полагается, объявили конкурс, нет, много конкурсов, да еще с большой буквы – Предварительный, потом Всесоюзный. Как учили вожди и партийный гимн «Интернационал», прежде чем строить, до основания разрушили выстроенное предками.
Поэты посвящали непостроенному дворцу стихи, архитекторы – и зарубежные тоже, до Ле Корбюзье включительно – наперебой несли проекты. После четырех туров и многолетних говорений определились с авторами: победившего в конкурсах Бориса Иофана усилили Щуко и Гельфрейхом.
Шли годы. Прибавлялась монументальность: на пятиярусном здании-пьедестале высотой 415 метров должна была по окончательному проекту стоять статуя Ленина высотой 85 метров, да не пустотелая, а с помещениями самого разного назначения. Так например, в голове самого живого из всех живых предполагалось разместить библиотеку и читальный зал с полным собранием классиков марксизма-ленинизма. И ничего не скажешь, логично: а где ж им еще быть?
Чтобы обеспечить эдакую махину материалами и конструкциями, открывались многочисленные подсобные предприятия. Даже сталь специальную создали – она так и называется ДС, то есть «Дворец Советов». В 1937 году наконец приступили к работам на местности. Стройка века кипела до начала войны. А с ее началом замерла: все предприятия переориентировали на производство оборонной продукции, строители ушли на фронт.
Как хотите, а нас больше всего впечатлил тот факт, что 19 декабря 1941 года (для тех, кто не знает, поясняем: через две недели (!) после начала контрнаступления под Москвой) Иофан и его группа получили приказ продолжать проектную работу над Дворцом Советов. К 1945 году был готов вариант, в котором уже отразились мотивы нашей победы, но… Вот тут-то все и заканчивается. Нет, разговоры идут, но все более тихие, наполовину разрушенной стране все не до архитектурного выражения идейной мощи. Котлован в центре Москвы понемногу зарастает грязью.
Пришедший к высшей власти Хрущев еще поиграет этой игрушкой, объявит новый конкурс, но даже место будущей стройки перенесет на Воробьевы горы. Станцию метро срочно переименуют в «Кропоткинскую», в котлован нальют бассейн, а стройка на Воробьевых горах так и не начнется, несмотря на то, что у нового конкурса будут свои победители. И удивляться тут нечего. Вавилонские башни никогда не доходят до неба. Богу неугодно.
Девичье поле
Поле неизвестного назначения
Полями Москву не удивить. Чадящий бензином мегаполис с трогательной бережностью сохраняет память о лугах и нивах, некогда его окружавших. На севере – Ямское, на востоке – Гороховое, почти что в центре – Воронцово и улица Полянка, что тоже вела через поля и к полям. И все понятно: на Гороховом сеяли горох, Ямское принадлежало ямщикам, а Воронцово –
