Будь моим хранителем (СИ) - Кураева Анастасия

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы разомкнули наши объятия. Папа взглянул глазами, полными слез, сначала на меня: улыбнулся и немного неловко коснулся прядки волос у моего лица. Потом он перевел взгляд на маму и сначала его лицо исказилось от боли, но вдруг морщины разгладились и он медленно притянул маму к себе:

— Ох, Витя… — мама уткнулась ему в шею, потом вдруг сердито его оттолкнула. Затем снова прильнула к нему, не произнося ни слова.

— Давайте присядем… — папин голос стал хрипловатым.

Максим с Егором давно покинули двор, чтобы нам не мешать. Мы присели с мамой на лавочку, стоявшую около стены, а папа придвинул пустые ящики и сел напротив.

Мы смотрели друг на друга и не могли наглядеться.

— Витя, это какой-то сон…

— Позволь я скажу… — он взял нас обеих за руки. — Девочки мои, простите меня, что я оставил вас одних… Не было и дня, что бы я не думал о вас, не горевал…

Его голос дрогнул, глаза снова наполнились слезами. Но папа быстро взял себя в руки и продолжил:

— Скоро все закончится. Я обещаю. И мы, наконец, будем вместе, в безопасности…

— Витя, вы правда готовите вооруженное восстание?

Папа вдруг стал серьезным, отпустил наши руки и, нахмурившись сказал:

— Ох и Максим… — и, не давая нам ответить, продолжил: — Вы не должны ни о чем беспокоиться. Пару дней поживете у меня, потом я переправлю вас в Германию, пока тут все не устаканится. Если бы не это глупое похищение…

Папа выругался, челюсть его сжалась. Было видно как за щеками ходят желваки. Потом его взгляд снова потеплел и он обратился к нам:

— Елена чует, что мы взяли ее за одно место. Вот и брыкается. Думала, я совсем дурак — не позаботился о вашей безопасности. — он удовлетворительно хмыкнул. — Мои люди давно за вами присматривают, охраняют. Максим, хоть и молодой, но работу свою знает. Не подвел мальчик.

Я не удержалась и закатила глаза.

— Что такое? — папа явно не понимал происходящего.

Мама тут же взяла инициативу в свои руки. Посматривая то на меня, то на папу, она говорила, что мы были обескуражены, узнав, что за нами все эти годы следили. А Максим, так вообще, стал моим парнем. Я закрыла лицо руками, оно пылало, как костер на Масленицу. Мама ободряюще поглаживала меня по спине.

— Вот поганец! А мне ни слова не сказал.

Но это не было произнесено сердито. Скорее так журят ребенка за небольшую шалость.

— Ладно, с этим разберемся попозже. В конце концов, я не жалею, что это был именно Максим. Повторюсь, мальчик прекрасно справился со своей задачей. Он прекрасный сын своего отца. Петр воспитал достойного наследника.

— Петр? Петя Резников?

Мама помнила папиного друга детства. Когда папа только прошел инициацию, он познакомился с еще одним Хранителем. Сейчас это Резников Петр Валерьевич и по совместительству отец Максима. А тогда он был Петей и они были четырнадцатилетними пацанами. Между ними сразу завязалась крепкая дружба. Позже папа выбрал медицинскую дорогу, а Петр поступил в Военную Академию. Жизнь шла своим чередом, пока отец не познакомился с мамой и не женился. Затем Суд, изгнание из семьи, сложности с устройством на работу. И вот Петр помог другу.

— К тридцати годам наши перемещения, наконец, сошли на нет. Больше не нужно было терпеть присутствие Елены. Я сменил фамилию, уехал в эту деревню. Работаю ветеринаром — забочусь о здоровье местной скотины. А Елена вскоре пошла по карьерной лестнице вверх и совсем про меня забыла. Но я не забыл.

Он как-то недобро улыбнулся и по моей спине пробежал холодок. Он заметил мое замешательство и его взгляд тут же потеплел:

— Вам не о чем беспокоиться. Здесь вы в полной безопасности. Два денька побудете моими гостями, потом переправим вас в Германию. Ну а там, когда все закончится, я вас заберу.

Его ореховые глаза излучали тепло, которое вливалось в мою кровь.

— Какая Германия? Витя, я не хочу никуда уезжать. Это безумие. А паспорт? У меня нет загранпаспорта!

— Уже есть! Я обо все позаботился!

— Мне нужно передохнуть! Это безумие какое-то: Хранители, Елены, дворцовые перевороты! — мама была на грани нервного срыва.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она вскочила на ноги и стала ходить взад-вперед, заламывая руки. Папа взял ее под локоть и, убаюкивающе, нашептывая что-то успокаивающее, направил в дом. Я же осталась одна. Нет. Теперь я не одна. У меня есть папа, мама. У меня есть Егор и Макс…

Я схватила пробегавшую мимо кошку и усадила ее себе на колени. Эта черно-белая мурчалка тут же свернулась клубочком у меня на коленях и уснула. Она мирно тарахтела, а я пребывала в полнейшем трансе, гладя ее шелковую шерстку.

Но каким человеком был мой папа? Я же его совсем не знаю. Рядом с ним я и вправду чувствовала себя безопасно. Но разделяю ли я его плаы? Нет. Насилия и жестокости никогда не было в моей жизни. Мне просто начинало тошнить даже при мысли о причинении вреда кому-либо. Но, может быть, действительно, другого выхода не было? И иным способом нам не остановить Елену? Ее безумные эксперименты?

Но к ней действительно так просто не подобраться. Если верить Максиму, она всегда ходит с охраной. Ее дом неприступная крепость. А Центр, это ее уязвимое место?

Я прекрасно понимала мамины эмоции, в глубине души я тоже кричала: «Что происходит? Верните мне мою жизнь!» Но нельзя поддаваться панике. Если я сейчас скачусь до состояния капризного ребенка и буду плакать и топать ножками, кому от этого станет лучше?

Мой взгляд скользил с одного предмета на другой, с лавочки на умывальник, прикрученный к стене дома, затем на огромную бочку, наполненную водой, на простенький велосипед и пару ящиков с яблоками, которые уже стали пропадать. Получается я совсем не наврала Яне про свои каникулы. Я действительно проводила свои вынужденные выходные в деревне. Я хмыкнула сама себе.

— Как все прошло?

Егор подошел ко мне и уселся рядом. Он тут же стал наглаживать мою кошку, которой, кстати сказать, я уже мысленно дала кличку Шэри.

— Мокро… — ответила я.

Егор не сразу понял шутку и сначала нахмурился, потом до него наконец дошло.

— Шутишь? Значит все не так плохо. — он довольно улыбнулся, потрепал кошку за ухом и как бы невзначай спросил. — Что с Максом?

Как можно, сначала поднять настроение, потом так резко его испортить? Я вздохнула:

— Все сложно…

— Нууу, просто ведь только кошки родятся… — Егор философски задрал нос кверху.

Я засмеялась:

— Там не так говорится! БЫСТРО только кошки родятся! Быстро!

Егор вдруг сгреб меня в объятия, от чего Шэри испуганно убежала в кусты, и сказал:

— Какие кошки молодцы. Просто. Быстро…

— Бесплатно! — добавила я, хихикнув. — Звучит как слоган рекламы!

Мы смеялись нашим глупым шуткам, рассеивая тревогу, что нависла над всей нашей семьей. Егор все еще обнимал меня и я уютно устроилась на его плече. Он смотрел куда-то вперед, а я изучала его профиль. Вдруг он повернулся ко мне, на мгновение застыл, всматриваясь в мои глаза. Я сама преодолела этот последний сантиметр, разделяющий нас. Наши губы встретились. Время будто остановилось. Егор притянул меня еще ближе.

— Теперь все еще сложнее? — прошептал он мне прямо в губы.

— Ой, простите. Не хотела вам мешать.

К нам по дорожке приближалась Лера. «А она что здесь делает?» — сердито подумала я.

22

Глава двадцать вторая.

Егор спокойно отпустил меня, встал и подал мне руку.

— Ты нам не помешала.

От Леры мы узнали, что ее пригласил Виктор Петрович, отметить воссоединение семьи. Мы втроем зашли в дом на кухню, где уже хозяйничала моя мама. Она жарила картошку, ловко перемешивая ее на сковородке лопаткой. Папа сидел за столом, нарезая овощи в миску, подпевая популярной песне, звучащей по радио. Максим стоял тут же и резал мясо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Последний угрюмо посмотрел в нашу сторону, в частности, одаривая презрительным взглядом Егора. Егор улыбнулся лишь одним уголком губ и приобнял меня за талию. Похоже тяжелый взгляд Максима его только забавлял. Лера впорхнула на кухню словно мотылек, источая вокруг радостные флюиды: