Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер

– Отчаливаем! – прокричал Джандерс, и "Фетида" вы шла в открытое море, в самую свирепую его часть находящуюся к югу от Четырех Евангелистов.

Наступило время принятия решения. Два дня назад закономерным казалось оседлать волну, пользуясь ветром, дующим в корму, чтобы развить максимальную скорость и одолеть пролив. Теперь ветер изменил направление, и "Фетиде" следовало сначала развернуться, отойти немного назад, и двигаться галсами, выигрывая за раз по сотне ярдов. Самое сложное заключалось в том, что следуя северным галсом, бриг сносило в сторону, в опасную близость к скалам.

Время шло, и "Фетида" предпринимала одну безуспешную попытку за другой. Нередко, заваливаясь глубоко на борт, бриг пытался использовать свою плавучесть, но ни к чему хорошему это не приводило. Даже преподобному Хейлу становилось ясно, что их неумолимо стаскивает к острову Отчаяния, прочь от того безопасного участка, где они смогли бы миновать Евангелистов.

Час проходил за часом, а маленький отважный бриг продолжал бороться. Ему удалось проплыть целую милю, но теперь он подошел к тому месту, где океан бушевал ещё сильнее. Именно здесь воды Тихого океана проявили всю свою мощь, обрушившись на храброе судно. Дерево угрожающе трещало, мачты тревожно раскачивались, а Эбнер внимательно всматривался в нахмуренное и серьезное лицо капитана Джандерса, старающегося рассчитать скорость и направление ветра, чтобы принять правильное решение.

В три часа дня грохот на палубе стал почти невыносимым, и все те, кто не был привязан, могли быть легко смыты волнами. Эбнер опять начал молиться:

– О милостивый Боже! Позаботься о тех, кто сейчас находится внизу! Пусть воздух, который они вдыхают, покажется им приятным и свежим. – Сам преподобный Хейл физически ощущал, как отвратительно пахнет в каютах, и от всего сердца сочувствовал страдающим миссионерам.

В четыре часа, когда сумерки ещё и не думали наступать (летнее солнце в этих краях садилось лишь около десяти вечера), положение "Фетиды" стало угрожающим. Капитану Джандерсу нужно было или выходить дальше в открытое море, но тогда он не смог бы уже вернуться назад к безопасному Острову Отчаяния, или прекратить попытку прорваться через пролив сегодня. Ему очень не хотелось поворачивать назад, поскольку сейчас, как никогда раньше, казалось, что стоит кораблю про плыть совсем немного – и они победят. Шли минуты, а капитан продолжал находиться в серьезном раздумье.

– Осталось пройти всего с полмили бурного моря! – про кричал он мистеру Коллинзу.

– По-моему, даже ещё меньше, сэр.

– Вы продолжаете наблюдать за Четырьмя Евангелистами?

– Да, сэр.

– На сколько ещё румбов надо довернуть по ветру, чтобы миновать скалы?

– На три, сэр.

– Сможем ли мы удержать курс?

Это был самый сложный вопрос, и Джандерс понимал, что не должен был задавать его помощнику. Капитану просто очень хотелось соблазнить Коллинза принять это последнее решение, от которого зависела судьба корабля и всех тех, кто находился на нем. Мистер Коллинз упорно продолжал вглядываться вперед, так ничего и не ответив.

– Вы можете провести корабль по ветру на три румба, мистер Коллинз? – настаивал капитан.

– Да, сэр!

И "Фетида", продолжая стонать и поскрипывать, двинулась дальше, в самое сердце бури.

– Если мы не собьемся с курса, то сумеем обойти скалы, мистер Коллинз? – не отступал Джандерс.

– Да, сэр, если только, конечно, не собьемся с курса. Двое мужчин застыли в напряженном ожидании, следя, насколько верно "Фетида" выдерживает заданный курс. Пока что казалось, что бриг идет идеально. Так прошла минута, другая, третья. Наконец, Джандерс отдал приказ:

– Мы пойдем прямо к скалам, так что будьте готовы отвязаться и приготовьте длинные веревки.

Редко морякам приходилось выслушивать столь недвусмысленные распоряжения. Если ветер не переменится, а киль судна ни на дюйм не отклонится от курса, то бриг выбросит прямо к Евангелистам, на чем попытку прорыва в Тихий океан можно будет считать законченной. Или же, отдавшись на волю стихии, остается направиться на юг и плыть до тех пор, пока море не успокоится.

– Вот теперь настало время прочитать молитву, преподобный Хейл, донесся сквозь свист ветра до слуха привязанного к мачте Эбнера голос капитана. Священник обратился к Господу с горячей молитвой о том, чтобы ни ветер, ни нынешний курс судна ни на йоту не изменились.

И тут же ушатом ледяной воды на всех обрушился голос Коллинза:

– Корабль сносит, сэр.

– Я и сам успел это почувствовать, мистер Коллинз, – прохрипел капитан, на суровом лице которого не отразилось ни капли страха.

– Следует ли нам отпустить рифы у марселя?

– Поднимайте все паруса, мистер Коллинз.

– Но при таком ветре бриг может сильно снести в сторону, а то и опрокинуть.

Капитан задумался, внимательно наблюдая за тем, как его корабль теряет все завоеванное расстояние, и прокричал:

– Нам необходимо поставить все паруса, и тогда мы проскочим. Если же нет, то и неважно: мы и так растеряли перво начальное преимущество.

И он резко обернулся к своим людям, тянувшим штаги, чтобы ещё выше поднять марсель под ветер. Здесь парус мог бы противостоять сносящему судно боковому ветру. Но в тот же момент такелажем заклинило самый верхний блок, и марсель опасно заполоскался на ветру. В эту секунду всем показалось, что "Фетида" обречена.

– Эй, вы, там, ты и ты! Освободите верхний блок! – скомандовал капитан. Находившиеся на палубе Кридленд и старый китобой отвязались от леера и бросились к вантам, чтобы вскарабкаться на грот-мачту.

Быстро, как обезьяны, используя свои верные руки и крепкие ноги, моряки взлетели на мачту, раскачивающуюся в ледяном вихре.

– Да защитит их Господь! – молился Эбнер, видя, как вы соко над его головой матросов треплют порывы ветра.

Теперь маленькая "Фетида" очутилась в самом бурном сегменте моря, где вода бесилась в водоворотах, порожденных Четырьмя Евангелистами. Волны наваливались на правый борт, раскачивая бриг так, что верхняя часть грот-мачты, где сейчас работали два матроса, описывала почти стоградусную дугу. Грот-мачта при каждом наклоне потрескивала, словно желая стряхнуть с себя двоих дерзких. Во время одного из таких моментов с Кридленда сдуло зюйдвестку, и он протянул руку, чтобы схватить её. Снизу казалось, что с ним покончено, но жертвой происшествия оказалась всего лишь его шапка.

– Господи, спаси его душу! – ужаснулся Эбнер.

– Попробуйте ещё раз перетянуть такелаж, он ослаб! – приказал капитан.

– Пока не получается! – отозвался второй помощник.

– Нас несет прямо на скалы, мистер Коллинз?

– Да, сэр.

– Может быть, стоит послать наверх помощь?

– Бесполезно, – мрачно отозвался Коллинз.

Итак, двое мореплавателей мрачно обозревали картину бурного моря, уповая на чудо.

– Попробуйте ещё раз! – кричал капитан, но ответа не по следовало. Уперев руки в бока, Джандерс сделал несколько глубоких вдохов и, наконец, произнес: – В нашем распоряжении от силы минут восемь, мистер Коллинз. Но, надо сказать, что предпринятая попытка была достойной.

В этот момент Эбнер забыл обо всех остальных, кроме тех двоих, продолжавших выписывать немыслимые акробатические номера где-то в небесах. Ледяной дождь и порывистый ветер сводили все их усилия на нет. Казалось, что вся качка сосредоточилась вокруг этих двоих. Священнику вдруг вспомнилось, как старому китобою не хотелось огибать Мыс Горн, не имея собственной Библии. И преподобный Хейл принялся возносить молитву за спасение этих храбрецов, от которых сейчас зависела судьба каждого на корабле. И когда они, словно черные тени, мелькали на фоне серого неба, вместе с ними в штормовой круговерти летела молитва Эбнера.

– Ещё раз! – воскликнул Джандерс, когда истекли две из восьми отпущенных бригу минут. В ответ раздался радостный крик матросов, и застрявший такелаж побежал вниз, вздымая кверху крыло марселя. Ветер тут же наполнил белый треугольник, и снос корабля к берегу прекратился.

– Я чувствую, что мы вновь твердо встали на курс! – торжествующе произнес Джандерс.

– Да! "Фетида" вновь на курсе, – подтвердил мистер Кол линз.

– Сможем ли мы теперь обойти Евангелистов?

– Разумеется, – хладнокровно, чтобы не выдать своего ликования, отозвался первый помощник.

В эти последние страшные минуты, когда маленькая "Фетида" восстановила свой курс на север и вплотную подошла к Евангелистам, все находящие на палубе убедились, с какой безупречной точностью она разминется с грозными скалами.

– Господь на нашей стороне! – совсем уж не по-пастырски возопил Эбнер.

Но капитан Джандерс не слышал его. Глаза моряка смотрели вперед, избегая глядеть в сторону Евангелистов. Он уже выискивал в океане местечко, где сможет развернуть "Фетиду" на новый курс. Прошла минута, две, полчаса, и наконец Джандерс, круто положив руль к ветру, повел бриг к последним грядам бурных волн, направляя судно на юг. Затем он прокричал: