Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер

И ею была никто иная, как Иеруша Хейл. Несмотря на то, что обе болезни, мучившие её до сих пор, бесследно исчезли, на смену им пришло другое несчастье, и заключалось он в том, что бедная женщина испытывала сильный приступ тошноты всякий раз, когда супруг заставлял её есть бананы.

– Мне очень не нравится их запах, – морщилась Иеруша.

– Мне тоже он не слишком нравится, – терпеливо увещевал Эбнер. – Но если учитывать, что ими питаются на островах, куда мы направляемся…

– Давайте подождем, пока мы не приплывем на острова, – умоляющим тоном произносила Иеруша.

– Нет, если сам Господь позаботился о том, чтобы послать нам эти бананы.

– Но другим женщинам не приходится их есть!

– Потому что никому другому Господь их не послал, – упорствовал священник.

– Преподобный Хейл, – Иеруша пыталась подобрать верные слова, чтобы переубедить супруга, – я уверена, что когда сойду с борта этого корабля, где я так измучилась и исстрадалась, я смогу добровольно есть бананы. Но этот запах, идущий от их кожуры, напоминает мне… Супруг мой, меня сейчас стошнит.

– Нет, миссис Хейл! – строго командовал Эбнер, после чего, дважды в день, он аккуратно очищал банан и, откусив половину, выдавливал из себя слова, которые вовсе не соответствовали его настоящему мнению: – Ах, как вкусно! – Вторую половину банана Эбнер насильно засовывал в рот Иеруше, и внимательно наблюдал за тем, чтобы она все же проглотила ненавистный фрукт. Очевидно, эта процедура происходила настолько болезненно для ослабевшей женщины, что Аманда, не в силах выдержать вида страдающей подруги, всякий раз выходила на это время из каюты. Но, чтобы данный ритуал стал вдвойне невыносимым, Эбнер подвесил связку желтеющих бананов к потолку каюты, и проклятые фрукты, беспрестанно раскачиваясь, постепенно дозревали, издавая все более сильный тошнотворный запах.

Поначалу Иеруша думала так: "Возможно, если я буду замечать, что эта связка становится с каждым днем меньше, мне полегчает". Но у неё ничего не получилось. Напротив, связка, созревая, словно разбухала, а по ночам раскачивалась так сильно, что чуть не задевала лицо спящей женщины.

– Мой дорогой супруг, – умоляла сжалиться над ней миссис Хейл. – Меня обязательно стошнит! – Но он упрямо опускал свою руку на диафрагму жены, проверяя, чтобы ежедневная порция банана успешно попала в желудок. При этом преподобный Хейл не разрешал ей изрыгать фрукт, и обессиленная Иеруша покорно смирялась.

Как-то раз после очередной пытки Джон Уиппл заметил:

– Почему вам так нравятся бананы, брат Хейл?

– Мне они вовсе не нравятся, – поправил его Эбнер. – Скажу больше, меня воротит от них не меньше, чем всех остальных.

– Тогда зачем вы едите их?

– Поскольку вполне очевидно, что этого хочет Господь Бог. Вспомните, как мне достались эти бананы? Только в знак признательности за прочитанную мною проповедь. И если я не стану их есть, я проявлю неблагодарность по отношению к тем, кто подарил мне эти фрукты.

– А вы верите в приметы и предзнаменования? – внезапно сменил тему молодой ученый.

– Что вы имеете в виду? – осведомился Эбнер.

– Ну, во всякие предрассудки?

– А почему вы спрашиваете меня об этом?

– Я размышлял вот над чем. Не так давно Кеоки Канакоа рассказывал мне о всевозможных знамениях, с которыми ему пришлось сталкиваться за свою жизнь. Он говорил о том, что когда одно из их каноэ уходило в море, на борту обязательно присутствовала женщина, как правило, старая, которая могла разгадывать все знамения и толковать их. Например, если в небе появлялся альбатрос или в море замечали акулу, это означало что-то определенное, будто бы сам бог посылал их… и тог да можно было понять, что намеревался сказать им бог и о чем хотел предупредить, если, конечно, кто-то на борту умел пони мать и правильно истолковывать эти знамения.

– И какое отношение этот рассказ имеет ко мне? – удивился Эбнер.

– Мне показалось, что ваше отношение к бананам похоже на толкование дикарями знамений. Если вам их подарили, значит, это Бог послал их. А уж если их послал сам Господь, значит, их необходимо во что бы то ни стало съесть.

– Джон, это же самое настоящее богохульство!

– Так или нет, а я бы на вашем месте, ни секунды не колеблясь, выкинул бы эти бананы за борт. От них всех только тошнит.

– За борт?!

– Да, преподобный Хейл! – вмешалась в разговор Иеруша. – Выкиньте их за борт.

– Это невыносимо! – закричал Эбнер и, негодуя, опрометью бросился на палубу. Правда, он тут же вернулся и предупредил товарищей по каюте: Если кто-нибудь только дотронется до этих бананов!. . Их прислал нам сам Господь Бог, что бы мы смогли привыкнуть к жизни на островах. А мы с вами, миссис Хейл, съедим эти бананы все до последнего. Такова во ля Божья!

Итак, "Фетида" упрямо двигалась вперед, а бананы продолжали плясать под потолком каюты, оскверняя воздух своим отвратительным запахом.

Расставшись с Огненной Землей, бриг направлялся дальше, мимо сотен безымянных, рассеянных в океане островов, находящихся в западной части пролива. Ветра меняли направление, и безрадостные блеклые дни складывались в такие же тоскливые недели. Капитан Джандерс записывал в бортовом журнале: "?? января, вторник. Двадцать шестой день плавания по проливу. Земля в поле зрения по обоим бортам. Целый день отнял встречный ветер. Преодолели четыре мили, но к заходу солнца потеряли завоеванное. Якоря не держали на абсолютно ровном, покатом грунте. В результате вернулись к месту вчерашней швартовки. Надеюсь, что этот западный ветер продержится и успокоит волнение у Четырех Евангелистов. Партия, посланная на берег, добыла неплохих гусей и, помимо того, набрала ведра великолепных мидий".

День сменялся днем, и продвижение "Фетиды" ограничивалось то четырьмя милями, то шестью, а то и вовсе ни одной. Матросы выбирали якоря, выводили "Фетиду" под ветер и заключали пари, что спать им придется на том же месте. Две мысли все глубже проникали в их головы. Земля, возле берегов которой находился корабль, своей скудостью не могла долго поддерживать жизнь путешественников, обеспечивая их питанием, тем более если учесть приближение зимы. Все думали об одном: "Если настолько трудно приходится здесь, с чем же мы столкнемся у Острова Отчаяния? А когда достигнем тех мест, какие сюрпризы готовят нам Четыре Евангелиста?" Создавалось такое впечатление, что дюйм за дюймом они приближаются к наиболее тяжелой части своего пути, и это было правдой.

На тридцать второй день пребывания судна в бесплодном походе наконец-то подул восточный ветер, и "Фетида" направилась вдоль северного берега Острова Отчаяния. Место производило тем более жуткое впечатление, что матросы заметили кормовую часть какого-то судна, потерпевшего крушение у скал. Качка все усиливалась, и восемнадцать миссионеров предпочли не покидать отведенных им кают, где запах бананов ещё более усиливал приступы тошноты. В тот вечер Иеруша объявила, что даже под страхом смерти не прикоснется больше к проклятым фруктам. Однако Эбнер, и раньше выслушивавший подобные протесты, галантно съел свою половину плода, протолкнув силой остаток в рот супруги.

– Даже не думай, что тебя может вытошнить! – приказал он, надежно удерживая несчастную женщину.

Однако в этот момент корабль испытал сильнейший крен, так как первые валы Тихого океана уже врывались в пролив. Ни Иеруша, ни усилия Эбнера не смогли преодолеть приступа дурноты, и женщину вырвало.

– Миссис Хейл! – разгневанно воскликнул священник, зажимая супруге рот свободной рукой. Но и этот призыв не по действовал, и женщина окончательно загубила белье на своей койке. – Вы сделали это нарочно! – сердито пробурчал Эбнер.

– Супруг мой, мне очень плохо, – еле слышно проскулила Иеруша. Мольба её наконец-то произвела впечатление на Эбнера, и он, приведя в порядок постель, заботливо уложил на неё жену.

– Я вовсе не желаю мучить вас, мой дорогой товарищ, – объяснял священник. – Но эти бананы посланы нам самим Господом. Посмотрите! – С этими словами он сорвал один из желтых плодов, которые сам успел возненавидеть, и целиком съел его, даже не поморщившись.

– Меня сейчас опять стошнит! – еле успела выкрикнуть Иеруша, и Эбнеру снова пришлось приводить её постель в по рядок.

На следующее утро оказалось, что "Фетида" достигла оконечности Острова Отчаяния, тем самым успешно преодолев процентов Магелланова пролива. Оставалось лишь миновать короткий узкий проход мимо Четырех Евангелистов – грозных безжизненных скал, охранявших вход в пролив с запада.

На рассвете ?? января года, во вторник, маленький бриг вышел из-под защиты берегов Острова Отчаяния, чтобы проверить свои силы в схватке со штормовыми водоворотами, образованными встречей двух океанских течений: с запада – тихоокеанского, и с востока – атлантического. Как и предупреждал капитан китобойного судна, попутные ветры, несшие "Фетиду" к её цели, в этом месте превратились в шторм такой силы, которого не испытывал ни один моряк на бриге.