Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

— моя защита против одиночных целей совершенна. Третий выстрел также был успешно парирован, как четвертый и пятый, а следом за ними уже не оставалось времени на последующие — мы сблизились на расстояние двух метров.

Адреналин сделал свое, и Камыш, даже будучи серьезно раненым в плечо, собрал все силы в одном месте, смог нацелится правой рукой мне на голову. С самого начала в его планы входило подпустить меня поближе, чтобы сделать один единственный выстрел из ведущей руки, в котором он мог быть полностью уверен, который точно настиг бы меня, а все остальные выстрелы из левой руки были лишь для отвлечения внимания. Сейчас все время вокруг словно замерло, две фигуры застыли в положении, ожидающем смертельного удара.

С одной стороны, дуло дробовика практически утыкалось мне в голову — с такого расстояния дробь могла бы гарантировано разорвать мозг в клочья и оставить тело без возможности залечиться. Простыми словами, через мгновение я могу полностью умереть, что касается и Камыша. Он замер в одной позе, не желая сдвинуться ни на миллиметр, ведь этот человек настолько уверен в своих силах и способностях, что не имеет ни намека на заднюю мысль — он не собирался отступать с самого начала. С другой же стороны находится лезвие моей катаны — «Нами» в положении колющего удара меньше чем через секунду вонзится Камышу куда-то в область лица. Я выбрал именно колющий удар потому, что он намного быстрее настигнет цель, и у него не будет возможности отразить его.

Именно в этот миг решались наши судьбы, и только лишь с осознанием того, что все уже случилось, судьба избрала победителя. Прозвучал выстрел, за которым последовало нелепое предсмертное кряхтение проигравшего. Что же произошло? Кто победил? Я скажу вам — тот, кто заранее знал, как будет действовать противник.

Лезвие «Нами» столкнулось с челюстью гвардейца, выбило несколько зубов, а затем вошло глубоко в полость рта, показавшись снаружи уже на тыльной стороне шеи, вонзившись внутрь по самую гарду. А какой же вред причинил выстрел? Не знаю — он прошел мимо. Это произошло только потому, что я прекрасно знал, что планирует Камыш. С самого начала он отвлекал меня слаговыми выстрелами издали, используя левую руку, чтобы подпустить на фатально близкое расстояние. Он хотел закончить все выстрелом в голову, используя ту руку, в которой был уверен на 100 % — и у него почти получилось.

Камыш попал в мою ловушку — я заставил думать его, что все идет по плану, но в последний момент чутье гвардейца его подвело, выстрел не настиг жертву, а пролетел мимо, будучи парированным таким банальным явлением, как простая «бестелесность»…

— Это конец, Камыш, — соскалив зубы, проговорил я, глядя на то, как жалко он сейчас выглядит с мечом во рту, сидя на коленях в ногах у Христа. — Смотри на Кишина.

Сказав это, я схватил Шевцова за голову и силой принудил его взглянуть на Илию, лишь бы тот успел использовать на нем «шиирацу» до момента, когда Камиль умрет.

— Смотри в глаза, — приговаривал я, стараясь держать под контролем нахлынувшие садистские мысли.

По прошествии нескольких секунд я снова повернул Камыша к себе, желая высказать ему кое-что перед смертью.

— Прими этот жест в знак искупления, Камиль. Мой клинок создан с целью принести в Гармонию мир, с целью пролить кровь моих врагов и заставить их заплатить за все, что они совершили при жизни. Ты убил не только мою любимую подругу, но и множество других невинных людей, включая священника. Ты разрушил множество судеб, лишил многих граждан будущего и все это время оставался безнаказанным. Не испытывал угрызений совести, ни секунды не сомневался в своих убеждениях, продолжая бесчинствовать, но, как и бывает всегда, кара настигла тебя.

Даже сейчас я не видел в его глазах раскаяния — он лишь глухо посмеивался в мою сторону, не в силах показать смешок снаружи из-за лезвия в глотке.

— Я, Ашидо Такаги, приговариваю тебя к смерти, — рука крепко обхватила рукоять, тело приняло стойку, — ТАК СГИНЬ ЖЕ!

Лезвие дернулось, его острые грани мигом рассекли мягкую плоть и хрупкие кости — верхняя часть головы оторвалась от тела и рухнула на пол, а следом за ней и само тело оказалось прижатым к земле. Я же не испытывал сожаления, глядя на дергающийся в конвульсиях торчащий из дыры в шее язык, не дрожал и не колебался, напротив, с самого момента, как нога перешагнула порог, я был нацелен только на одно — убить, каким бы жестоким образом не пришлось это делать. Лишь с холодом в сердце и безграничной ненавистью к врагу я мог сражаться, не озираясь на мелочи, не думая о прошлом, настоящем и будущем — я собирался убить, и ничего не должно было мне помешать.

Взглянув в отражение окровавленного меча, я мельком заметил по ту сторону красноглазого монстра, но эта картина быстро сползла, напомнив мне, что эта часть моей жизни осталась где-то в прошлом, а сейчас на месте Тайкона стоит устоявшийся образ голубоглазого Ашидо.

Такими маленькими шагами мы выкосим весь дворец, в конечном итоге добравшись и до самого короля, а там — будь, что будет.

— Идем домой, Илия, — с натянутой улыбкой на лице, произнес я, взглянув на Кишина, однако картина перед глазами оказалась нелицеприятной.

Он по-прежнему стоял на том же месте, но в отличие от прошлого образа, тот заметно побледнел и замер в одном положении. Его лицо выдавало то ли ужас, то ли ошеломление, однако ни то, ни то не предвещало ничего хорошего.

— Что такое? — опешил я. — Что ты увидел?

Услышав меня, Илия пришел в себя и довольно неожиданно бросился прочь, да так быстро, что я даже понять не успел, что он убегает.

— Стой! Куда же ты? — прокричал я вслед, но эти слова так и не настигли его.

Не знаю, что бы это могло значить, но, чтобы Илия вот так бесчувственно и молчаливо сбежал, не подав и намека на то, что видел и что осознал — не к добру это. Впрочем, у меня все равно нет сил его догонять — сам решит, что ему делать, не маленький ведь уже, а для того, чтобы объясниться, время всегда найдется.

Люди говорят, что месть — это блюдо, которое подается холодным, но также поговаривают, что месть не приносит упокоения. Не знаю, как там у других, а я, свершив ее и взяв на душу очередной грех, впервые за долгое время почувствовал себя так хорошо, как