Рерих - Павел Федорович Беликов

сам художник был за границей, а панно в инвентарных списках не значилось, Масловым было принято соломоново решение — холст разрезать на куски и раздать студентам для классных работ. Когда Народный комиссариат путей сообщения затребовал панно, его уже не существовало. Разразился скандал, назначили следствие. Показательный суд осудил Маслова. Ныне об уничтоженной работе Рериха напоминает лишь небольшой эскиз «Взятие Казани», который находится в Государственной картинной галерее Армении. В одном из московских частных собраний имеется эскиз к «Сече при Керженце». Само панно также не сохранилось.

Много времени посвящал Николай Константинович и изучению разнообразных вопросов искусствоведения. Об этом свидетельствует его активная публицистическая деятельность. Статьи художника часто появлялись в ежедневных газетах, в журналах «Старые годы», «Вестник Европы», «Весы», «Золотое Руно» и др. Рерих не мог оставаться в стороне от полемики, бушевавшей вокруг злободневных проблем искусства. В начале XX века в русской критике без конца вспыхивали дискуссии об упадке или возрождении искусства, о социально направленном или «свободном» творчестве, о реализме или иных художественных методах.

Литературные труды Рериха достаточно полно отражают его мировоззрение. Оно начало складываться рано. Еще с детства запомнил Николай Константинович многолюдство отцовского дома и нескончаемые философские споры. За этим последовала пора горячих студенческих дебатов. Бурлила молодая мысль, низвергала одни авторитеты и искала поддержки у других.

После окончания академии в мастерской в Поварском переулке, а позже на Мойке в доме Общества поощрения художеств, где Николай Константинович прожил свыше десяти лет, бывали Куинджи, Серов, Врубель, Стасов, Дягилев. Горький, Блок, Гумилев, Щуко, Бехтерев, Владимир Соловьев, Сергей Маковский, Эрнст, Сергей Глаголь. Редкий день проходил без встреч, бесед, а иногда и острых споров, которые Николай Константинович назвал «Кузницей мыслей». Впрочем, са'м художник, судя по его воспоминаниям, больше всего ценил задушевные беседы наедине: «Случалось так, что Горький, Андреев, Блок, Врубель и другие приходили поодиночке, и эти беседы были особенно содержательны. Никто не знал об этих беседах при опущенном зеленом абажуре. Они были нужны, иначе люди не стремились бы к ним… Жаль, что беседы во нощи нигде не были записаны. Столько бывало затронуто, чего ни в собраниях, ни в писаниях никогда не бывало отмечено».

Николай Константинович впервые наиболее полно изложил свои философские и эстетические взгляды в большой статье «Радость искусству» (1908).

Главнейшую роль в достижении гармонии жизни Николай Константинович отводил искусству. Именно оно несет с собой радость красоты, радость творчества, радость познания мира, радость просветленного человеческого разума. Искусство — мера духовной эволюции человека. Николай Константинович подкрепляет свои выводы фактами из истории и ссылками на древнейшие памятники культуры, вплоть до каменного века: «Радость жизни разлита в свободном каменном веке. Не голодные, жадные волки последующих времен, но царь лесов медведь, бережливый в семействе, довольный обилием пищи, могучий и добродушный, быстрый и тяжелый, свирепый и благостный, достигающий и уступчивый, — таков тип человека каменного века… Движимый чудесными инстинктами гармонии и ритма, человек, наконец, вполне вступает в искусство. В двух последних эпохах палеолита блестящий победитель совершенствует жилище свое и весь свой обиход». В своей статье Николай Константинович стремился на конкретном материале из русской и мировой истории проследить зависимость между искусством и развитием общественной жизни в разные эпохи.

Как и большинство представителей объективного идеализма, Рерих не покушался на реальность мироздания и в своей эстетике исходил из нее. Но, разбирая сложные вопросы взаимодействия искусства с жизнью, он подменял причину следствием, считая искусство и «силу духа» «первым двигателем жизни».

По существу, мы имеем здесь дело с глубокой, непоколебимой верой в целесообразное устройство мироздания, породившего человеческий разум. Эта вера сближала рационализм Николая Константиновича с философским мировоззрением Толстого. Великий русский писатель и гуманист оказал огромное влияние на молодого Рериха. В статьях последнего часты ссылки и на Толстого, и на известного английского теоретика искусства и публициста Джона Рескина, которого Лев Николаевич ценил очень высоко.

Рескин придерживался идеалистических взглядов на искусство. Его важнейшую роль он видел в воплощении религиозно-нравственных представлений, не имеющих ничего общего с «низменной» реальностью, и развивал мысли о религиозном постижении «божественной природы», об ее «идеальных нормах».

Творчество Толстого всегда опиралось на знание реальной жизни, и, как философ, он не порывал с рационализмом. Чем же в таком случае Рескин привлекал Толстого? Отчасти, конечно, утверждением религиозно-нравственных основ и, пожалуй, не в меньшей степени острой критикой духовного кризиса в буржуазном обществе. В особенности Рескина беспокоили опасности, которые таит в себе прогрессирующая урбанизация жизни. Именно за это высоко ценил английского критика и Ганди. Недовольство и протест против существующего жизнеустройства, безусловно, отвечали и мыслям Рериха.

Однако художник часто приходил к тем самостоятельным выводам, которые резко противоречили некоторым основным положениям английского мыслителя. Так, в статье «К природе» (1901) Николай Константинович писал: «Город, выросший из природы, созданный человеком, властвует над человеком. Город в его теперешнем развитии уже прямая противоположность природе; пусть же он и живет красотою прямо противоположною, без всяких обобщительных попыток согласить несогласимое… И ничего устрашающего нет в контрасте красоты городской и красоты природы. Как красивые контрастные тона вовсе не убивают один другого, а дают сильный аккорд, так красота города и природы в своей противоположности идут рука об руку и, обостряя обоюдное впечатление, дают сильную терцию третьей нотой, которой звучит красота «неведомого».

Похоже, что призывая к сближению с природой, Рерих отводит и городу чуть ли не равнозначное с ней место. Взаимодействие города с природой, то есть человеческой цивилизации с естественными «идеальными нормами», или, другими словами, — вторжение человеческого волеизлияния в «божественную природу», создает, по мысли Рериха, новые ценности, которых без человеческого разума и воли не существовало бы.

Это уже существенная поправка не только к Рескину но и к Толстому. Совершенно очевидно, что Николай Константинович не разделял тех упрощенческих тенденций писателя, которые развились затем в «толстовстве».

И все же, подчинив свое творчество утверждению добра, Толстой и Рерих одинаково подходили к решению многих проблем, в том числе и проблемы национального. Интересно отметить, что при ярко выраженном национальном характере творчества и Толстой и Рерих всегда отрицательно относились к национализму. В поисках нравственного критерия и писатель и художник изучали историю, философию, литературу, искусство, религии разных народов и эпох.

Николай Константинович писал: «В твердынях залогов знания мы начинаем узнавать, что ценна не отдельная национальность. Важно не то, что сделало определенное племя, а поучительно то, что случилось на нашей великой равнине».

Проблема веры занимала в творчестве Толстого и Рериха большое место. Кажется, что ничто не вызывало в оценках писателя и художника так много