Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос о внеречевом входе в сознание поставлен и В. Налимовым в статье «Непрерывность против дискретности в языке и мышлении». Там речь идет об умении управлять сознанием, не обращаясь к помощи языковых средств. Внушение, гипноз?
Можно возразить — сказки сказками, а в действительности? Заглянем в сугубо научное издание — «Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири», которое только что вышло.
«Мне было лет восемь или девять.
Я помню, это было в Ильин день. Мужики наши кумакинские мылись в бане. У нас же в деревне бани все на берегу, за огородами. Мужики напарятся и выскакивают — прямо в Нерчу ныряют.
Мы, ребятишки, на берегу были. И вот тетка Мишиха из своей бани вышла, к нам подошла. Посмотрела, посмотрела, и говорит:
— Это что ж такое они вытворяют? Разве в Ильин день купаются? Сегодня Илья пророк в воду (...) —только черти сегодня купаются.
Сказала так и ушла.
И вот мы смотрим: на той стороне Нерчи, за Тарским Камнем, появился из воды кто-то — косматый, черный — и давай из воды выскакивать. Унырнет — снова вынырнет, унырнет — снова выскочит. Сам волосатый, волосья длинны, черны, по самую з... Руками хлопает по воде и выскакивает.
А там же, за Нерчой, скалы одни. Кто же там мог быть?! Человек никак не мог».
Но надо было наконец хотя бы попытаться выяснить, кто скрывается за лешими и домовыми!
Отправляясь в путь в 1987 году на встречу с реликтовым гоминоидом по кличке Меченый, я еще и еще раз мысленно представляла себе, с чем могу столкнуться в далеком кедровом бору.
Мой информатор Владимир Вейкин из народа манси. Как и все его предки — таежник, отслужил в армии, получил среднее образование, шофер и механик. И он и семья его далеки от религиозных верований. Вот что он рассказал.
— Есть у нас избушка, служащая и зимовьем и летовьем, километрах в семидесяти от ближайшего жилья. Поставил ее мой дед когда-то невдалеке от своего прежнего селения, теперь уже давно оставленного людьми. Лет сорок назад, стало быть, где-то в конце войны, дед заметил, что в августе, по ночам, а чаще всего к рассвету, кто-то подходит к жилью. Потом уже и дед и отец хорошо узнали этого, потому как не раз наблюдали из окна за ним, бродящим неприкаянно вокруг избы. О н оказался меченым, от кисти до локтя левая рука была покрыта белой шерстью. Подходил к избушке и каждый раз постукивал в окно короткими двойными или тройными ударами. В 85-м году его видели дважды (как потом оказалось по прошествии еще года — трижды.— М. Б.) Видел его и я. Нет, лешим мы его никогда не называли. Думаю, что это и есть предмет Вашего поиска. Приезжайте. Недоверие вмиг рассеется...
Меченый пришел на рассвете в первую же ночь нашего пребывания в зимовье.
Мы вышли на его призывно-предупреждающий стук в окно... И... оказались в пяти метрах от него — как он там называется, снежный ли человек, реликтовый ли гоминоид, вековечный леший или еще как... Он был огромный, волосатый и красноглазый. Не было даже намека на рудимент хвоста, ни бугорка рогов и никаких там копыт. По образу и подобию сравнить можно только с человеком. Все в нем гармонично и пропорционально, все свидетельствует о силе, ибо мышцы угадываются даже под шерстью. Посадка головы — особая — как бы глубоко внутри шейных мышц. Огромные кисти рук и ступни ног заставили вспомнить, что он вечный скиталец и землемер, выворачиватель деревьев с корнем, швырятель камнями малыми и весом, быть может, с полтонны. Никаких аналогий с медведем или обезьяной: у первого рыло, короткие ноги, расхлябанная фигура, вторая — шарж на Меченого.
Целую минуту (бесконечно долгую!) мы рассматривали друг друга. Об ощущениях говорить не приходится. Нет, даже он не остался безразличным: когда встретились наши взгляды, произнес, не размыкая губ: «Кхе». Этот звук можно сравнить лишь с нервической прочисткой горла...
Истекла минута. Из-за дома с громким лаем вывалился щенок по кличке Бокс. Он в несколько бросков-катков достиг нашей троицы и дико завизжал от страха и желания защитить нас. Меченый бросил как бы оценивающий ситуацию взгляд, отставил правую ногу, сделал шаг за дерево, и больше мы его не видели.
— Э-эх! — сказал позже отец Володи.— Нынче-то он уже, видать, не объявится, а то и вовсе дорогу забудет!
Но по всему видать, Меченый объявился в сезоне восемьдесят седьмого года еще раз. Его никто не видел. Просто мы в лесу нашли Бокса, разорванного от хвоста до ключиц. Ни одно животное этого бы сделать не могло. Тут нужны руки. Человек? Не смог бы. Слишком большая сила требуется для такой экзекуции. Боксу уже исполнилось пять месяцев. Владимир, осмотрев характер повреждений, уверенно сказал, что это работа Меченого.
Меня устраивает даже такая на первый взгляд нерезультативная встреча. Потому что Меченый — снежный, реликтовый, лесовой — для меня уже никакая не вера или капризное высокомерное неверие в чужие истории, а реальный зоологический объект. Он был и не испортил нашей встречи ничем мистическим, умением подавать себя сугубо таинственно или вызывать у людей почти что необратимые физиологические процессы и психологические реакции. Он как бы сам вызвал нас, был деликатен. И тогда мы увидели самую реалистичную особь из всех, сведения о которых дошли, по крайней мере, до меня. Иногда даже думается, до обидного реалистичную. Будем надеяться, что это к лучшему.
Л. Богословская. Самое поразительное для меня во внешнем облике этого существа — огромная масса мышц или жира (?) над плечевым поясом. Шеи нет, голова всажена в этот своеобразный горб, поднимающийся до уровня глаз. Он очень напоминает горбы мамонтов и бизонов. Этот характерный признак всегда присутствует даже в самых беглых наскальных изображениях зверей, на которых охотился первобытный охотник.
Придумать такую яркую деталь, мне кажется, невозможно. Взять ее из наскальных портретов древних людей тоже нельзя — там их просто нет. Первобытные охотники изображали самих себя, а не непонятное, не похожее на них существо.
Г. Донец. Мы не вдруг поверили в такой рассказ одного из свидетелей: «Нагорной площадкой, заросшей багульником, я вышел к откосу, падающему в овраг. От овражной тени, такой густой, черно-синей, повеяло на душу холодком. День ясный, солнечное утро, а у меня вдруг лопатки свело от беспричинного страха. Я круто развернулся и пошел обратно. И — он! Идет навстречу. Ведь не отвернул, не бросился от меня. Мелькает за ветками багульника, на меня не смотрит. Сколько было шагов до него, когда разминулись? Ну, не больше дюжины. Потому что даже длинненькие редкие волоски разглядел у него на бороде и под щекой. Волос на голове — коротенький, подобие мальчишеского ершика, торчащего впереди. Уши не очень выражены, как-то не бросились в глаза. Спина — ровная, как струна. А голова показалась не колуном, а — круглой... И лицо, хоть обрамлено волосами,— удивительно розовое, светлое. Ростом — не гигант, возможно — молодой».
Второй человек в Чите потерял сон, узнав от меня о встрече с гоминоидом. Это Вячеслав Рачинский, механик областного управления связи, мой молодой друг по странствиям. И поднялись мы с места почти без сборов, смутив еще двоих надежных туристов, Юрия Лузина и Александра Суркова, тоже механиков связи. Правда, парни успели раздобыть маскхалаты. У Славы — фоторужье, вспышка. Была середина мая.
...Таежный горный узел с вершиной 1664 метра. Ионизированный воздух ущелий резко улучшает самочувствие. Розовая пена цветущего багульника смягчает каменный прибой россыпей, круто падающих с обеих сторон долины. То и дело встречаются обо — пирамидки из камней, нужные в шаманском моленье и перекочевавшие в ламаистские молитвенные обряды. Некогда здесь, вокруг горы, жило 45 шаманов, и трижды в месяц, круглый год, свершались жертвоприношения — по 20 баранов, по нескольку быков одновременно.
Но сейчас в долине — ни души. Ни следа человечьего на пустынной лесной дорожке. Поодаль от резвого ключа, чтоб не мешал слушать тайгу, ставим палатку.
После ужина Саша Сурков впился взглядом в сумеречную чащобу.
— Огоньки... Два огонька, как от папирос...
Мы трое, увы, ничего не могли разглядеть.
— Тьфу, дым...— Саша неотрывно смотрел поверх костра.— Опять вижу... Да смотрите же — под той березой, низко, у самой земли...
«Самогипноз,— думаю.— Доболтались о гоминоиде. Очевидец уверял: «Ночью глаза у него горят — причем не отраженным светом».
Когда Саша сказал, что огоньки расставлены друг от друга сантиметров на пятнадцать, Юру взорвало:
— Ты как определил-то?
Мягкий парень Саша. Только поправил усы и больше ничего не сказал. Мы со Славой Рачинским в спор не встревали. Хотя охотничий глаз Саши мог, конечно, оценив расстояние до белеющей во тьме березы (шагов 80), примерно прикинуть и разнос огоньков.