Пламенеющие храмы - Александр Николаевич Маханько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди шумных компаний Жан приметил и своего недавнего возницу. Он с довольным видом и с кружкой в руке сидел за столом со своими приятелями, такими же добрыми малыми, по всему видно коллегами по цеху, и что-то громко рассказывал. Время от времени в трактире то тут, то там слышался хохот, где-то затягивали песни, кто-то требовал ещё вина. Среди всей этой суеты Жан наконец отыскал глазами Луи. Тот, верный уговору, занял стол рядом с очагом. Потирая руки в предвкушении хорошего вечера Жан, спустился к столу.
– Ну наконец-то! -произнес он, устраиваясь поближе к печи, – я жутко продрог, пока тащился по этим горным перевалам, и оголодал как волк. Ты уже что-то заказал?
– Да. Раклетт14 сейчас принесут. Думаю, тебе придётся по вкусу. А это – здешнее вино, – Луи, откупорив бутылку, разлил вино по кружкам.
– Рад, что ты приехал!
– За встречу, друг!
Как подобает французам, выпили не спеша, улавливая и смакуя оттенки букета.
– Неплохое. Однако на мой вкус, Луи, у тебя в Ангулеме вино было помягче.
– Пожалуй. Ну давай рассказывай, как ты здесь оказался? Вроде виделись недавно, а кажется, что целый год прошел. Всё вспоминаю, как мы с тобой едва унесли ноги из Феррары. Мало того, что там при дворе герцогини Рене мы обретались под чужими именами, так еще и сбежали оттуда как цирковые жонглеры. Шутка ли спуститься на веревке по отвесной стене.
– Да уж, теперь даже смешно вспомнить. Таковы как видно наши времена, дорогой Луи, что люди с университетским образованием и духовным саном вынуждены менять имена и одеяния, лазать на веревках по стенам, переправляться через реки вплавь и скакать верхом на украденных лошадях. Сам удивляюсь, как мы тогда оттуда выбрались.
«И ради чего все это было?», подумалось вдруг им обоим. И каждый из них знал свой ответ.
Им принесли горячий ароматный раклетт с чёрным хлебом. Луи снова наполнил кружки вином. Выпив, друзья принялись за еду. Жан с непривычки всё обжигался расплавленным сыром.
– Ты же знаешь, после Феррары я хотел отправиться к себе в Нуайон, – проговорил Жан, обмакивая мясо в горячий сыр, -но перед этим решил побывать в Париже.
– И как он там? Всё на том же месте?
– Куда ж ему деться, стоит. Король Франциск увлечён войной и ничем более. Парижем как и всей Францией управляют придворные куртизанки и их родственники, а народ вылезает из жил ради лишнего су. В остальном же мрак и безысходность. В храмах мессы ведутся по римскому канону, а всех сторонников евангельской веры, едва те посмеют что-то заявить, тут же препровождают в тюрьмы. Так что я не стал там лишний раз испытывать судьбу, отправился домой в Нуайон. А сейчас еду в Базель. Хочу хоть немного побыть в покое. Не хочу долее скрывать и скрываться. Все эти подозрения, преследования по всему свету и необходимость бегства меня несколько утомили. В Базеле думаю снять какой-нибудь домик, отдохнуть немного и снова взяться за перо. Знаешь, за это время у меня появилось столько новых мыслей. Уверен, они хорошо дополнят моё прежнее «СЬпзйапае ге1^1оп18 шзШиНо». Думаю его переделать и издать потом в обновленном варианте.
– А потом? Что думаешь делать после этого?
– Не знаю, пока еще не думал об этом. Ну да, там видно будет. Деньги на первое время есть, да и потом не пропаду. Буду служить в каком-нибудь приходе или отправлюсь к Карлу. В его землях проповедников Евангелия не отправляют на костёр. Может когда-нибудь и во Франции будет так же.
На какое-то время друзья замолчали, налегая на ужин. Ра-клетт в самом деле был хорош. Наконец и с ним, и с вином было покончено.
– Ты кажется хотел рассказать что-то интересное, Луи. Кстати, как ты сам тут оказался, ты же собирался отправиться в Страсбург?
– Собирался. Но смог добраться только до Женевы. Положение, которое я нашёл здесь, показалось мне куда более живым и интересным, чем то, что произошло с нами в Ферраре, не говоря уже о Страсбурге. Я предпочёл остаться здесь и как оказалось не напрасно.
– И что же здесь нашлось такого интересного?
– То, что мы с тобой искали в Нераке. А еще раньше ты искал это в Париже и то, чего мы так и не нашли во всей Франции. То, зачем мы отправились к герцогине Рене в Феррару, как и то, из-за чего нас там едва не схватили и мы бежали оттуда как зайцы.
– Что ты имеешь в виду?
– Отвращение целого города от прежней римской веры и провозвестие веры евангельской. Это произошло здесь в Женеве и буквально на моих глазах.
– Но как? И когда? Рассказывай же скорее! – Жан заметно оживился, несмотря на накопившуюся за дни дороги усталость. Вознаграждённая сытным ужином у теплого очага, она была готова вот-вот сморить его. Но последние фразы Луи, заставили Жана внутренне собраться. Взгляд его, блеснув, сразу заострился.
– Жители города прогнали местного римского епископа и объявили об отказе от исповедания по прежнему канону.
– Как? Вот так просто сами по себе взяли и отказали? А епископ так легко со всем этим согласился? Во Франции и за меньшие проделки живо отправляют на костёр.
– К счастью, здесь не Франция. И всё происходило не так просто, как в итоге оказалось. Я, едва прибыв сюда, совсем не мог взять в толк, что вокруг происходит. В любой день в городе постоянная суета, толкотня. Кругом разношёрстный народ со всего света, кого только нет. Приезжих и проезжих больше, чем самих граждан Женевы и все со своими нравами. Никакого единого уклада в городе тоже нет. В храм приходит не более четверти всех жителей, да и то по большим праздникам. На воскресные мессы является и того меньше. Однако все таверны, игорные притоны и бордели полны народом в любой день и в любое время. Поначалу мне даже показалось, что вопросы веры, не говоря уж о различиях в канонах церковного служения, занимают людей куда меньше, чем корысть и житейские удовольствия. Однако, разобравшись с женевской историей последних
