Гром над городом - Ольга Владимировна Голотвина

Но тут прозвучала занятная фраза:

– Магия? Ох, не люблю иметь дело с магией. От нее одни неприятности.

Мертвяга навострил уши.

Вьямра выслушала тихий ответ гостя и, похоже, все-таки заинтересовалась:

– Допустим, это так. Но мне-то какая от этого польза?

Гость так и не повысил голос, хотя, судя по ответам хозяйки, в чем-то убеждал старуху.

И тут раздались странные клохчущие звуки. Задыхается она, что ли? Мертвяга уже хотел ворваться в комнату – спасать! – но в последний миг до него дошло: Вьямра смеялась.

– Случай сделать доброе дело? – сказала она наконец, выговаривая каждое слово с явным удовольствием. – А вот это зря сказано! Гадость я могу сделать и бесплатно, от широкой души. А за добрые дела дорого беру!

И вновь заквохтала.

Мертвяга знал старуху много лет, и на его памяти она смеялась третий раз. Про прежние два раза ему не хотелось вспоминать.

– Что ж, – сказала Вьямра, прекратив кудахтать. – Это действительно забавно. То есть я могу и спрятать от закона тех, кто попросит у меня защиты, и наказать тех, кто передо мной провинится? Да еще как наказать-то, хуже смерти... Что ж, на это дело я дала бы денег. Но пока у нас пустой разговор. Нужно добыть клочок записи, так? Что ж, могу помочь советом. Я знаю подходящего человека. Сейчас кликну одного прохвоста, пусть тебя с ним сведет...

Мертвяге показалось, что голос хозяйки изменился. Встает?

Охранник метнулся к скамье и устремил взгляд перед собой. Вроде как и не шевелился с того момента, как сменил Айбиша...

Дверь приоткрылась, старуха выглянула в комнату.

– Айбиш... а, это уже ты, Мертвяга! Беги в «Хромую кобылу». Там наверняка ошиваются или Крылан, или Беззубый. Кого первого увидишь – бери за руку и волоки ко мне. Оба знают, чей ты человек, пойдут без объяснений.

Мертвяга выразительно кивнул на дверь.

– Этому гостю я нужна живая, – ухмыльнулась старуха. – А если еще кто заявится – Перчатки вдвоем управятся. Беги!..

Охранник быстро добрался до кабака «Хромая кобыла», вытащил из-за недопитой кружки мелкого воришку Крылана (тот был еще достаточно трезв, чтобы сообразить с кем имеет дело, и не трепыхаться).

Когда Мертвяга, ведя за собой Крылана, вернулся во временное хозяйкино пристанище, дверь во вторую комнату была раскрыта настежь. Вьямра сидела в кресле и мирно вязала. Неизвестный гость ушел.

А какие приказания дала старуха Крылану – того охранник не расслышал. И сожалел об этом. Это было самой большой его страстью – заглядывать в жестокие и опасные тайны Вьямры, понимая, что когда-нибудь за это придется поплатиться жизнью.

* * *

Из Дома Стражи Авита вышла в ярости. Но вскоре заставила себя успокоиться и замедлить шаг.

«Да посмотри же ты на себя со стороны! Несешься, как от волчьей стаи, да еще, наверное, глазами на прохожих сверкаешь!»

Авита очень старалась следить за своим поведением. Ей было трудно, но она старалась. Раз уж выпала трудная юность, наложившая отпечаток на характер... И ей еще повезло, могла бы с ума сойти!

Надо было тогда ей, пятнадцатилетней доверчивой глупышке, получше прятать от людей свой пробудившийся магический дар. Знала же, что в Великом Грайане истинной, чистой магией считается лишь та, которой владеют Дети Кланов. А прочие, кому не повезло научиться творить чары, людям очень не нравятся. Их называют Ночными Колдунами, гонят из деревень, а кое-где, как доводилось слышать Авите, даже забивают камнями насмерть.

Конечно, дядя и тетя, воспитывавшие сироту-племянницу, не забили ее камнями, узнав, что девчонка понемногу колдует. Они всего-навсего заперли ее в комнате. На четыре года.

Четыре года в четырех стенах. Четыре года – оконная решетка с кусочком сада за нею. Четыре года – ни одного человеческого лица, кроме слуги-наррабанца...

Если Авита не удавилась полосами разорванной простыни, то спасибо этому наррабанцу. Его звали Гэри. Авита не знает, как он угодил в рабство и попал в Грайан, этот образованный умница и талантливый художник. Он не дал юной пленнице сойти с ума. Приносил ей книги, обучал наррабанскому языку и рисованию. Заставлял танцевать по комнате, напевая песенки, потому что если сидеть целыми днями, глядя в окно, превратишься в рыхлую кадушку. А главное, убедил Авиту, что плен рано или поздно кончится, надо готовить себя к дню, когда окажешься на свободе.

Гэри оказался прав. Авите удалось бежать, она добралась до Аршмира. Но четыре года взаперти не прошли бесследно. Нет, она не сошла с ума... кажется. Но сама знает про свои резкие перепады настроения. Веселость вмиг сменяется тоской, любопытство – скукой, вспышка злости – умиротворением.

Парни из особого десятка уже привыкли к странному норову художницы, но сама она мечтает себя переделать. Пока это получается плохо...

За этими невеселыми мыслями Авита и не заметила, как дошла до Каретной улицы, до дома ювелира.

Старый мастер принял гостью хоть и без особой радости, но вежливо. Осмотрел браслет и сообщил, что стебель вьюнка – да, серебряная проволока, но листья – из посеребренной меди, а цветы – из синего наррабанского стекла. По материалу – дешевка, по работе... хм-мм, сделано весьма недурно и смотрится как ценная вещь.

Авита про себя вновь ругнула командира, который послал ее узнавать то, что и так известно. Но ругнула без прежней злости.

От Каретной до Нешумной было не так уж далеко. К концу пути Авита пришла в хорошее настроение и даже была довольна, что немного прогулялась в такую славную погоду.

Небольшой флигель, тонущий в зелени, понравился Авите с первого взгляда. Наверное, потому и к певичке Нуросе, встретившей ее на пороге, она отнеслась благожелательно.

Девица была хороша собой: стройная, с отличной фигурой, каштановыми волосами и выразительными карими глазами. И одета со вкусом, и не обвешана побрякушками, как это обычно делают певички. Небольшие серьги-рыбки из черной эмали на тонких золотых цепочках, вот и всё...

Нуроса не стала нести всякий вздор про женщин в страже, не стала задавать глупые вопросы о том, как Авите работается с «крабами» и «лисами». Она сразу признала браслет и немного огорчилась, узнав, что его нельзя забрать, пока не поймают похитителя.

– А точно это твой браслет? – придирчиво переспросила Авита. Она села, положила перед собой на столик лист бумаги и отцепила от пояса переносную маленькую чернильницу: надо же записать, что хозяйка опознала украденную вещь и получить подпись Нуросы.

– Конечно! –