Пути и средства - Мария Синягина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, он по совету Виктории нашел несколько благотворительных фондов, которые готовы были взяться за сбор средств на лечение Серафимы Платоновой, однако в любом из них давали слишком большие сроки – минимум три месяца после сбора всех необходимых документов. Он выбрал один, с его точки зрения, наиболее перспективный и передал Надежде список документов, которые она должна собрать и предоставить менеджеру. Надя с благодарностью приняла его помощь и начала готовить документы, чтобы ни одна возможность помочь дочери не прошла мимо нее.
16
После полевого дня археологи растеклись кто куда: большинство убежали на речку купаться, мыться и болтаться по берегу, другие просто лежали в своих комнатах или нагретых за день палатках. Павел с Гаврилычем сидели над планом раскопок и тихо обсуждали ход и промежуточные результаты археологических работ.
– Нет, не так! – орал Гаврилыч.
– Да как же не так, – не отставал от него Павел, – когда разведку делали, находили эту керамику! Значит и на основном раскопе должны найти!
– Точно находили? – засомневался руководитель.
– Посмотри отчет по разведке.
Гаврилыч тяжело поднялся и отправился в свою комнату, к тому же чемоданчику, из которого была украдена монета. В нем хранились все документы, в том числе и дающие право на проведение археологических работ в этой местности.
– Что сидишь? Пойдем со мной вместе посмотрим!
Павел также нехотя оторвал себя от низенького походного стула и последовал за начальником. В комнате Гаврилыч открыл чемодан и достал из него пухлую папку с документами.
– Вот где он у меня… А это что такое?
– Что?
Леонид Гаврилович с ужасом на лице достал из папки разорванный – или лучше сказать истерзанный лист бумаги.
– Что это? – Павел всмотрелся в бумагу и ахнул. – Леня, это же…
– Наш открытый лист, – закончил за помощника Платонов.
В комнате минуту стояла полная тишина, Павел и Леонид непонимающе изучали свою находку.
– Что с ним случилось? – мужчины внимательно стали разглядывать бумагу, которую, казалось, специально привели в негодный вид – рвали, терли, даже мочили водой. Тому, кто знал, что лежит в папке, сразу становилось ясно, что испорченная бумага – это открытый лист, то есть разрешение на раскопки, без которого никто не имеет права проводить археологические работы.
– Это уже не документ, – разочарованно проговорил Гаврилыч.
– Что делать-то? Работать нельзя. Если только потихоньку, пока никто не видит. Но если проверка, то нам крышка…
– Тимуру сначала доложим, пусть он думает, – решил Леонид и взялся за телефон.
– У нас новости.
– Нашел монету? – тут же отреагировал Тимур.
– Нет, Тимур, новости плохие, – уточнил Платонов и расстроено посмотрел на Павла. – Кто-то расправился с моим открытым листом.
– Что ты сказал? Подожди, сейчас я перестроюсь – параллельно со звуком голоса Тимура слышался разномастный дорожный шум – похоже, он был за рулем, – так что ты сказал?
– Открытого листа на наши раскопки больше нет. Бумага уничтожена, точнее, приведена в такой вид, что больше она уже ничего не значит.
– Бред какой-то. Зачем кому-то портить документ? Монету взять – это понятно, ее продать можно, а это просто хулиганство какое-то…
– Я понимаю не больше твоего. Так что нам делать?
– Собирайся и езжай в Москву, получать копию листа. Если завтра успеешь подать заявление на копию, или что там еще нужно, то на следующей неделе сможем продолжить копать. Работы тормози, мы сейчас не имеем права рисковать – что, если журналисты нагрянут или проверка с их подачи.
– А если затянется? – засомневался Гаврилыч.
– Не затянется. Копия открытого листа выдается в течение пяти дней. Может, повезет, конечно, и раньше выдадут. Ты разборки уже устраивал? По поводу документа?
– Нет, мы с Павлом его только нашли…
– Никому ничего не говори. Леня, это очень важно. Ни одна живая душа кроме вас с Павлом не должна знать о том, что открытый лист испорчен. Ты просто прекращаешь работу, отправляешь всех, кто хочет, на неделю домой. Те, кто не хочет, пусть остаются, но работы не проводить.
– А как же сроки?
– Леонид Гаврилович, ты правила знаешь не хуже моего. Мы от них иногда отступаем, чего уж греха таить, но не в этой ситуации. Ты понял меня?
– Понял, – кивнул Леонид.
– И еще. Слушай и смотри в оба. Если кто-то упомянет об испорченном листе, бери его за жабры и выбивай, откуда он узнал. В отряде у тебя полный бардак. Доклады руководству через наши головы – нарушение субординации, теперь порча документов, эта история с поддельными купюрами…
– Ты забыл самое главное – монета. И это гораздо хуже, чем нарушение субординации.
***
Перед уходом с раскопа Саша звонко объявила:
– Сегодня у нас на десерт сгущенка! Кто после ужина слиняет, ничего не достанется!
– О, – обрадовано подал голос Виталик, – сгущенку я люблю!
Приободренные археологи поспешили в лагерь. Дома Вика сгущенку почти не ела. Открытая банка могла стоять у нее очень долго, так что содержимое превращалась почти в камень. Теперь же девушка думала о том, что от пары бутербродов с тягучим лакомством она не откажется. После ужина она вместе с другими участниками экспедиции осталась в гостиной нетерпеливо ерзать, пока Саша и подоспевший ей на помощь Ваня, открывали консервы обычными ножами. Благодаря их усилиям металлические банки, зияя открытыми пастями, очень скоро выстроились в рядок, завлекая своим содержимым.
– Налетай! – наконец объявила Саша и археологи, толпясь начали пробираться к угощению с ложками и кусочками нарезанного батона.
– А чай-то! Чай-то есть?
– Есть, конечно! Наливай, смотри не обожгись!
– Ай, кто там мне на ногу наступил!?
За всеобщей суетой никто не заметил, как в гостиную с мрачными и напряженными лицами вошли Гаврилыч и Павел.
– Внимание! – рыкнул Леонид, и все повернулись к нему.
У многих лица были измазаны сгущенкой, кто-то облизывал липкие пальцы. Настя неотрывно смотрела на Леонида, не замечая, как сладкие капельки с бутерброда падают прямо ей на рабочий комбинезон.
– Внимание, – повторил руководитель, – с завтрашнего дня у всех вынужденный отпуск, я уезжаю. Работы на раскопе временно приостанавливаем…
– Как! – воскликнуло сразу несколько голосов.
– А как же сроки? – возмущенно воскликнула Катя.
– Сроки, сроки… Сроки подождут. Занимаемся только камералкой – там такой фронт работ – закачаешься. Я уже сказал, что уезжаю. Кому надо домой, пакуйте вещи, завтра в шесть жду вас около машины. Дежурные, подойдите к Павлу, он покажет, какие вещи надо будет перед отъездом загрузить в «буханку».
Павел мрачно кивнул, не отрывая взгляда от пола. Казалось, его мысли требовали максимальной сосредоточенности.
– Без меня за главного остается… –
