Пути и средства - Мария Синягина

Тимур сел и стал ждать, пока руководитель освободится. Мастин молчал несколько минут, что-то высматривая в мониторе, а потом потянулся к кофе-машине и нажал на какие-то кнопки. Машина недовольно зашумела, зафыркала, распространяя по кабинету запах кофе. Мастин тем временем молчал.

«Обстановку нагнетает, – улыбнулся про себя Тимур, ему доставляло удовольствие разгадывать приемы психологического давления со стороны начальника, – думает, я от его молчания сейчас дергаться начну».

Мастин взял чашку, отпил и поставил рядом с компьютером. Тимуру он и не подумал предложить, хотя, справедливости ради, подчиненный такого жеста и не ожидал.

– Тимур Алексеевич, мне доложили, что в Приречье нашли редкую монету. Я уведомил местные СМИ, так что прошу довести до сведения начальника экспедиции, что в конце этой недели к ним приедут журналисты, чтобы сделать небольшой репортаж.

Руки Тимура похолодели. Хороший же получится репортаж о раритетной монете, которая была украдена прямо у него под носом. Сенсация, что ни говори.

– Борис Афанасьевич, дело в том, – Тимур говорил медленно, судорожно подбирая нужные слова, – что монеты нет.

– Объясните, что значит «нет»? Меня неверно информировали?

«Знать бы, какой гад тебя успел проинформировать», – подумал Тимур.

– Монету нашли несколько дней назад, однако до проведения экспертизы она была украдена, мы сейчас разбираемся.

Борис Афанасьевич не торопился отвечать, это была его весьма раздражающая особенность – доводить собеседника молчанием до белого каления. Тимур и так понимал, что отвечать за происшествие придется ему, но манера начальника сгущать краски изрядно раздражала.

– Сколько вам лет, Тимур Алексеевич? – внезапно спросил Мастин.

– Эмм, – Тимур не понял подоплеки задаваемого вопроса, но счел лучшим ответить, – тридцать четыре.

– Вы пишете диссертацию?

– Да.

– В ваши годы все еще впереди. Диссертация, потом своя экспедиция, свой ареал исследований, в котором вы лучший, а, может, и это не предел. Я говорю о ваших организаторских способностях, возможности смотреть шире, чем это делают многие. Поверьте мне, карьеру вы точно сделаете. Если, конечно, не напортачите. В институте вы на хорошем счету, но должность, которую вы сейчас занимаете, явно ниже ваших возможностей. Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли. В ваших руках сделать так, чтобы нынешние достижения не стали венцом вашей карьеры. А еще руководителя этого отряда. Леонида Платонова, если я не ошибаюсь?

Мастин многозначительно посмотрел на Тимура, потом отставил пустую чашку в сторону и сказал:

– Вы меня поняли, Тимур Алексеевич?

– Да, Борис Афанасьевич, я понял.

– Единственное, что я могу для вас сделать – это дать немного времени. У секретаря возьмете контакты телеканала, перенесете время интервью. Но! Репортаж надо сделать в течение двух недель. Не позже. Я и так делаю вам большое одолжение. Ход разбирательства меня не интересует, важен только результат.

Тимур коротко кивнул.

– Да, еще момент, по поводу водителя…

После разговора с Мастиным у Тимура совсем не осталось сил. Он вышел из кабинета и в первую очередь позвонил Гаврилычу.

– Леня, у нас проблемы. Две – одна побольше, другая поменьше.

– Что, как в анекдоте?

– До анекдота, Леня, нам еще очень далеко, – Тимур открыл дверь собственного кабинета и без сил опустился в кресло. – Монета должна быть найдена, иначе наши с тобой какие-никакие карьеры пойдут ко всем чертям. Пойдем лаборантами работать, и то, если возьмут.

– Тимур, что ты краски-то сгущаешь?

– Я, Леня, не сгущаю. Значит, первая проблема, это та, которая поменьше – в твоем отряде есть человек, который все происходящее докладывает высшему начальству. Так сказать, из любви к искусству и жестом доброй воли.

– А та, что побольше?

– Мастин знает о существовании монеты и хочет, чтобы в течение максимум двух недель она была найдена и предоставлена местному телеканалу для репортажа. Тебе не надо рассказывать о том, кто такой Мастин, и что он может?

– Не надо. Мне, если честно, сейчас только монетой этой заниматься не хватало…

Тимур закончил разговор с Леонидом, твердо осознавая, что делать Платонов ничего не собирается. Тимур недолго подумал и позвонил его жене.

– С кем я говорю? – послышался слабый женский голос.

– Надежда, меня зовут Тимур, мы встречались несколько лет назад на Ленином дне рождения, мы с ним коллеги.

– Да, Тимур, я вас помню, что вы хотели?

– Мне надо с вами поговорить.

– Тимур, может, вы не в курсе, мы с Леонидом расстались, так что говорить со мной нет никакого смысла.

– Надежда, это очень важно, пожалуйста, можно я приеду?

– Ну ладно, – равнодушно согласилась Надежда и назвала адрес, по которому мужчина и отправился, перенеся все дела на потом.

Тимур запомнил эту квартиру, когда приезжал сюда в прошлый раз. Тогда здесь было красиво, весело и празднично. Теперь же, несмотря на сохранившуюся обстановку, в доме царило уныние и опустошенность. Венчала унылую картину угрюмая хозяйка – молодая женщина, на лице которой застыло выражение муки.

– О чем вы хотите со мной поговорить? – спросила Надежда, расставляя чашки с искусной росписью на кухонном столе. – Чай?

Тимур кивнул. Надежда достала чайные пакетики из помятой коробки, разложила их по чашкам и потянулась за чайником.

– Итак?

– Разговор напрямую касается вашего мужа.

– Бывшего мужа. Хотя, мы не развелись, так что по документам мы еще муж и жена.

– Надежда, с Леней беда, он планомерно катится вниз и, если ему не помешать в этом, то он достигнет самого дна. Я очень хочу помочь, но не знаю как. Расскажите, что у вас случилось, может, я смогу что-то сделать.

Тимур подумал, что сейчас она скажет, что он лезет не в свое дело, однако оказался не прав – женщина стала говорить.

– Мы были счастливой семьей. Знаете, насколько это возможно. И Ленька так хотел ребенка, так радовался, когда узнал, что у нас будет девочка, – она слабо улыбнулась, но не Тимуру, а скорее своему мужу. – Мы назвали ее Серафима – как ангела. Но Леонид был совершенно не готов к появлению малыша. Бессонные ночи. Мое внимание приковано только к ребенку. Знаете, нам некому помочь. Бабушки-дедушки далеко, поэтому приходится справляться самой, к вечеру состояние такое, как будто разгрузила пару вагонов. А он приходит после работы – тоже уставший. Это кажется, что лекции читать – просто языком молоть, на самом деле для этого нужно иметь много сил, как физических, так и эмоциональных. Но у ребенка нет понятия о том, что родителям надо отдохнуть, у него режим и потребности. Малышу нужна забота, мне помощь, а Лене – время для того, чтобы отдохнуть, к лекциям подготовиться и, конечно, мое внимание. А я превратилась в нервную, дерганую бабу, которой нет дела даже до себя. Вы знаете, Тимур,