Страсти по Митрофану - Наталия Терентьева

Когда они вышли из метро, Митя увидел большой плакат с рекламой шоколадных батончиков. Съешь такой батончик, и получишь высший балл на экзамене… Черт! Черт… Митя даже остановился. У нее же девятый класс… Она же сегодня сдает математику или русский… Математику, кажется… Уже сдала, очень давно, утром еще… Как он забыл… Он же еще вчера не мог поверить, что перед экзаменом она так спокойно ходила на занятие в музыкальную школу, с ним гуляла… Родители ее не беспокоятся, батя бы его с ума сошел, привязал бы его к стулу, чтобы Митя готовился, все повторял… «Все равно я сдам на самый высший балл в параллели! – засмеялась Эля. – Я чем меньше готовлюсь, тем у меня лучше мозги работают. Я иногда думаю, может быть, у меня должен был быть близнец? Поэтому мозгов в два раза больше – на мальчика-близнеца и на меня саму…» Черт, а он и не написал, ничего не спросил. И она сама не пишет…

– Митяй, нам сюда…

– Мить… – Тося ухватила его за руку. – Не уходи, ты куда?

Деряев крепко обнял Тосю и тоже сказал:

– Давай с нами, Митюха… Бутылку возьмем, к Тоське завалимся…

– Нет, я… я домой. Пока, ребята!

– Ну ты лалка… – Деряев ухмыльнулся, но не зло, а, наоборот, как-то удовлетворенно.

Митя не стал особо размышлять, махнул друзьям рукой и поспешил к остановке. Может быть, они – не настоящие друзья? Как-то все не совсем так складывается, как ему хотелось. Он обернулся. Ребята, смеясь, двумя парами, шли по улице. Деряев обнимал Тосю за шею, она прислонялась к нему, как только что льнула к Мите. Митя пожал плечами. Странно. Или это у нее вообще ничего не значит? Ходят же они с Сеней в обнимку иногда, как братаны… Обнимаются при встрече… Он уже думал об этом… Митя еще раз обернулся. Деряев как раз начал на ходу целовать Тосю, крепко держа ее за шею. Тося не вырывалась, даже наоборот. Значит, Митя что-то не так понял… Или у девочек тоже так бывает, как у ребят – ей нравятся сразу двое? Нет, Митя на это не согласен. Категорически. Значит, Тося его не любит. Это меняет дело, так проще.

Надо, кстати, срочно спросить у Эли, почему вокруг нее все так же прыгает белобрысый Дуда, а сзади еще плетется голубоглазый Костик, очень популярный среди девочек, оказывается… Митя только вчера ночью случайно прочитал в «Подслушано: мой лицей», что за Костика идет отчаянная борьба между несколькими девочками. А так и не скажешь… Брекеты, нескладный, плетется по школе за Элей, всегда там, где она… Где же при этом те девочки, которым он нравится? Не разобраться. Но Митя так ни за кем плестись не будет, это уж точно!

Митя достал телефон и написал Эле:

 Как экзамен?

 Все отлично! – тут же ответила Эля.

 Я иду с концерта.

 С компанией?

 Один.

Он подождал, не спросит ли она еще что-то. Она молчала.

 Наверно, я ошибся. – Митя поставил криво улыбающийся смайлик.

?

 Они не самые лучшие мои друзья.

 А кто твой самый лучший друг?

 Раньше был Сеня, сейчас – не знаю, – честно ответил Митя.

Эля молчала. Может быть, она ждала каких-то слов? О том, кто Митин лучший друг и самый близкий человек… Но он не был уверен в этих словах и поэтому тоже молчал. Подошел троллейбус, Митя убрал телефон подальше. Предыдущий телефон он так месяц назад и потерял, точнее, у него украли в троллейбусе – переписывался с Сеней, зазевался, глядь – а карман пустой.

– Молодой человек, вы не знаете, где выходить к стоматологической поликлинике? – сидящая впереди девушка обернулась на него.

У нее были очень интересно накрашены глаза – разноцветными волнами. Фиолетовая, перламутровая, зеленая волна сменяли друг друга, перехлестываясь, заходя на висок, поблескивая то золотом, то бронзой… Митя засмотрелся – необычно как, неправильно, зеленого слишком много, глаза как будто сползают вбок…

– Вы так на меня смотрите… – улыбнулась девушка. – А вам еще долго ехать?

– Мне? – Митя взглянул в окно. – Да, еще пять остановок.

– А… – Девушка быстро встала и пересела к нему. – А ты в этом районе живешь? Ты такой красивый…

– Я? – удивился Митя.

– Да, такой волевой подбородок, красивые волосы… – девушка откровенно осматривала Митю и не торопясь перечисляла его достоинства. – А фигура – вообще… закачаешься… Я как тебя увидела, сразу поняла – ты такой сильный…

Митя подтянулся. Вот это да! Вот это популярность! Ничего себе! Он услышал в кармане звук сообщения. Наверняка Эля. Неудобно сейчас с ней переписываться. Мальчик не стал доставать телефон.

– Ты, наверно, спортсмен, да?

– Ну… – Митя уклончиво улыбнулся. – Можно и так сказать.

– А каким спортом занимаешься?

– М-м-м… Разным… Бегаю. Легкой атлетикой! И качаюсь еще…

– Качаешься… – Девушка легко коснулась его рукой.

Таких ногтей Митя еще никогда не видел… Он, как зачарованный, стал разглядывать ее ногти. Нежно-фиолетовые, как будто присыпанные мелким светящимся песочком, с выгравированными на них алмазными цветами, разноцветными эмалевыми вставочками, крохотными, изящными…

Девушка заметила его взгляд и провела пальчиком по его щеке.

– Красиво, правда?

Он не понял, о чем она точно спросила, и на всякий случай кивнул. Она показалась ему очень яркой, необычной. Сильно накрученные белые волосы, чуть подбритые виски, много маленьких разноцветных сережек-шариков в одном ухе, в другом – ничего, только красная блестящая пружинка, вся шея туго обвита кораллово-красными острыми камешками, крайне раздражающими взгляд… Оригинальные бусы, как ошейник…

Митя хотел спросить, не царапают ли ей камешки шею, но не решился. Наверно, о таком неудобно спрашивать.

– А у тебя есть девушка? – Соседка придвинулась к нему и ненароком обвила его ногу своей. Как Тося, та точно так же делала сегодня на концерте. Надо же…

Митя взглянул на ноги девушки. У Тоси ножки коротенькие, мясистые, хотя вроде вполне симпатичные. У этой же на ногах были узорчатые колготки, черные, с блестящими, ползущими по ноге цветами, как змейками, и поэтому форму ноги было не разглядеть. Кажется, ровные.

Митя не переносит уродливых форм. Он глазом всегда спрямляет, исправляет всякое уродство, пытаясь создать идеальный образ хотя бы в своей голове. Это его любимое развлечение с самого детства, так проходили дни и недели в школе – глядя на учителей, на одноклассников, он рисовал, лепил в своей голове прекрасных, совершенных людей. Он любит прекрасное. Наверно, поэтому он и полюбил Элю… Митя вздрогнул от собственной мысли. Что это? Кто это сказал в его голове? У него и мыслей подобных не было. А чьи тогда это мысли?

– Пойдем?

Он в испуге взглянул на девушку, сидящую рядом. Она его о чем-то спрашивает?

– Что?

– Я говорю – выходим? На бульварчике посидим, покурим… Ты ж вроде кивал…

– Да-да… – Митя встал, растерянно потоптался рядом с девушкой, вышел, когда двери открылись. Это на самом деле не его остановка, и он вовсе не собирался сидеть с ней на бульваре…

– Ну, пошли! – Она взяла его под руку, как лучшего друга. – Ты, наверно, уже институт заканчиваешь, да?

Девушка тащила его на бульвар, и ему было крайне неловко. Не оттолкнешь же ее, она ничего плохого ему не делала, наоборот, ясно было, что он ей понравился. Но, с другой стороны, это очень неудобно, он же ее совсем не знает…

Митя решил не говорить пока, что он и школу еще не окончил, только перешел в одиннадцатый класс. Раз он так взросло выглядит…

– У тебя сигареты есть? – Девушка оказалась совсем невысокой, несмотря на то, что шла на огромных красных каблуках. Интересно, не тяжело ли ей ходить на таких каблучищах?

– Нет.

– И у меня – нет. Надо стрельнуть. Есть закурить? – Девушка легко подошла к сидящим на скамейке парням.

Те что-то ей сказали, заржали, девушка покачала головой. Но сигарету ей дали, даже две. Девушка вернулась к нему.

– Держи. – Она попыталась всунуть сигарету прямо ему в рот.

– Я… не курю… – растерялся Митя.

– А пробовал?

– Пробовал…

– Понравилось? – Девушка засмеялась и подмигнула.

Митя пожал плечами. Наверно, понравилось. Тем более запах дыма – это отцовский запах, тот иногда курит. Выходит на лестничную клетку, стоит у окна, глубоко затягивается. Митя когда-то рисовал такую картинку – высокое окно, у окна – отец, летят птицы, осень, очень красивая и грустная вышла картина. И подарил отцу на день рождения, как раз он ноябрьский. А отец порвал рисунок, потому что все, что связано с живописью, лепкой, – это от лукавого, это ненужное, выдуманное искусство. Митя это давно усвоил. Изобразительное искусство – от слова «искусственный». Только музыка – настоящая. Она существует независимо от человека. Отец это слишком поздно понял. Иначе бы он был музыкантом. Но он объяснил это Мите. И Митя будет музыкантом, большим музыкантом.