Знакомая варежка (Повести и сказки) - Валентина Чаплина

Чтобы не видеть всего этого, Петька открыл глаза.

Вчерашний день сразу кончился. Присмотрись и Разглядика стояли на камнях и внимательно глядели на него. Петька виновато опустил голову и по привычке хотел было сказать «я больше не буду», но Присмотрись успел опередить его;

— Смотри, Петя, дальше. Ведь и это ещё не самое главное.

Петька притих и покорно закрыл глаза.

Он сейчас же увидел бабушку. Свою бабушку, мамину маму, ту самую, которую знают и уважают все ребята.

Петьку сразу насторожило бабушкино лицо. Оно было какое-то… странное. То ли растерянное, то ли расстроенное, сразу и не поймёшь. Вчера он этого не заметил. Бабушка прошла мимо своего подъезда и остановилась около ребят. Он сам в это время уже стоял вместе со всеми.

Тут с улицы появилась Ксюшка. Она, видно, шла из магазина, потому что держала авоську с хлебом. Буханка целая и один батон, у которого угол обгрызан. Ксюша тоже остановилась, но поодаль.

— Вы не знаете, кто это сделал? — громко спросила бабушка.

Бабушка умеет так говорить, тихо-тихо, а слышат буквально всё, потому что другие разговоры в это время обычно смолкают.

Бабушка задала свой вопрос и показала на клумбу в стороне от забора.

Клумба была разорена.

У жёлтого георгина половина куста беспомощно висела, касаясь макушкой земли. А на соседнем кусте торчали к небу пустые, ободранные палки стеблей. И даже неизвестно, какие были на нём цветы. Настурции и анютины глазки жестоко втоптаны в почву, смешанную с белыми ресничками маргариток.

— Так кто же всё-таки это сделал? — ещё тише повторила бабушка.

Ребята переглянулись. А Ксюшка и Олег почему-то, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Тут все услышали, как монотонно и занудливо над кем-то ноет комар.

Как-то в Петькином классе на перемене пропала трёхцветная шариковая ручка, которую учитель оставил на столе. Тогда тоже казалось, что тишина не кончится никогда в жизни. Каждый чувствовал, что могут подумать и на него, и от этой мысли вдруг начинал краснеть. А краска, казалось, уличала в нечестности и от этого разгоралась всё больше и больше. То страшное ощущение запомнилось навсегда.

Так и сейчас ребята стояли у клумбы, молчали и чувствовали, как между ними вырастало недоверие друг к другу. Казалось, ещё немножко и молчание обрушится громом. Но тут Мишка задумчиво произнёс:

— Из нас никто не мог. Это кто-нибудь чужой.

— Безобразие, — подхватил Олег, — мы копали, сажали, а кто-то взял и надругался.

Стало немного легче: прервалось молчание, появилась надежда, что Олег во всём разберётся и кончится эта неприятная подозрительность. Олег всегда приходит на помощь в трудную минуту.

А бабушка, будто между прочим, сказала:

— Ну положим, ты сам не копал и не сажал.

Голубые Олеговы глаза стали просто синими. Он улыбнулся своей артистической улыбкой и спокойно ответил:

— Вы же знаете, Зоя Иванна, что я в то время был очень занят.

— Ах, прости, прости, — спохватилась бабушка, — я ведь и забыла, что именно тогда ты работал над своим стихотворением, которое потом было напечатано.

— Встретился бы мне сейчас этот подлец… — снова начал Олег и не докончил фразу. — Сидит, небось, на базаре и наши цветы за трёшку продаёт…

— А может, это всё-таки кто-то из нас? — неожиданно прозвучал голос Ксюшки.

Ребята возмущённо загалдели. А бабушка, прищурившись, оглядела их и громко сказала:

— Сейчас мне некогда: завтра экзамен, ещё целую тему повторять. А как сдам, устроим собрание и попытаемся найти виновника.

Она подняла свою сумку, до отказа набитую книгами, и ушла в дом.

Ребята стоят и какую-то неловкость чувствуют, с ноги на ногу переминаются, словами перекидываются, вроде бы не знают, куда им девать себя. Будто все их дела сразу кончились.

— А этот георгин я посадил, — задумчиво сказал Мишка, указывая на ободранный куст. — Самый красивый был.

— А я тозе садил малгалитки, — картаво пролепетал маленький мальчонка в полосатых трусах. — И поливал. У меня лейка есть с дылочками, как в душе.

— Интересно, кто же тут всё-таки нахозяйничал? — не унимался Мишка.

— Разберёмся, — ответил Олег и направился в дом.

— Я знаю, кто нахозяйничал!

Все повернулись к Ксюшке. А она стоит поодаль в своём красном платье, в авоське хлеб держит.

— Кто же? — спрашивает у неё Олег громким голосом.

— Это ты сам сделал, — так же громко говорит девчонка, и от движения губ на лице у неё шевелятся коричневые веснушки.

Теперь все поворачиваются к Олегу.

— Я? — пожимает он плечами.

Все снова глядят на Ксюшку. Она подходит ближе.

— Правда. Я сама видела. Не верите? — и начинает волноваться. — Опять не верите мне?

Олег усмехнулся:

— Почему же? Поверят, если сумеешь убедить.

Ребята одобрительно зашевелились.

Ксюшкино лицо розовеет. Она напряжённо молчит, видимо, не знает, как суметь доказать.

— Может, ещё кто-нибудь с тобой был, видел, как я разорял клумбу? — помогает Ксюшке Олег.

— Нет, — простодушно мотает она головой, — никто. Одна я.

Олег снова пожимает плечами и разводит руки в стороны.

Ксюшка переступает с ноги на ногу.

— Я летом на балконе сплю, — начинает она рассказывать, — а сегодня замёрзла, проснулась рано, ещё тётя Даша не подметала, смотрю, ты ходишь по клумбе, цветы рвёшь. Увидел меня, испугался и говоришь: «Хочешь, я тебе букет нарву?» А зачем мне ворованный букет? Тогда ты поднял с земли удочки, ты же с рыбалки шёл, погрозил кулаком и говоришь: «Смотри, если пожалуешься, жить не захочешь».

Олег медленно подходит к девчонке.

— Всё? — улыбаясь спрашивает он.

— Всё, — отвечает Ксюшка.

— Я так и сказал «жить не захочешь»? — переспрашивает Петькин закадычный друг и смотрит Ксюшке прямо в самые зрачки, будто прицеливается.

— Так и сказал, — не отводит глаз Ксюшка.

Ребята неподвижно молчат.

— Ты, значит, такая смелая, что не побоялась?

В голосе Олега насмешка.

— Не побоялась!

— Гм, или я забывать стал на старости лет, — весело заявил Олег, — вы, ребята, не помните, какой тут храбрец в красном платье вчера визжал на весь двор с перепугу?

Ребята помнили, но хмуро молчали. Только маленький мальчишка в полосатых трусах картаво сказал:

— А я клысов не боюсь.

Ксюшка не произносила ни звука, только хлопала ресницами. Лицо Олега вмиг стало серьёзным.

— Смех смехом, — строго сказал он, — но меня обвинили. — Он кивнул на клумбу, потом на Ксюшку. — Она говорит, это я сделал, я говорю, что не я, хотя я действительно на рыбалке был. Кто из нас прав, неизвестно: свидетелей нет. Но я хочу у вас, ребята, спросить: вы давно знаете эту гражданку?

Олег посмотрел на каждого из мальчишек. Пауза затянулась.

— А как её у нас во дворе зовут? — старался победить молчание Олег.

Опять никто не ответил.

— Я не думал, что у вас девчачья память, — насмешливо кольнул он ребят.

Тогда кто-то неуверенно произнёс:

— Ксюшка-врушка рыжая лягушка.

— Почему же её врушкой зовут?

— Потому что врёт на каждом шагу, — ответил тот же неуверенный голос.

Ксюшка хотела что-то сказать, но не сказала и лишь облизала сухие губы.

— Задам ещё один вопрос. Я сам хоть раз когда-нибудь соврал вам?

И уже несколько голосов ответили «нет».

— Мне больше нечего сказать. Решайте, кто прав, кто виноват.

Ребята дружно зашумели. Ксюшка попятилась.

— Кто же всё-таки разорил? — спросил Петька.

Олег прищурился и вздохнул.

— Я знаю кто, но не скажу.

Ребята притихли.

— Знаешь и не говоришь? — удивился Мишка.

— Я не хотел говорить при Зое Иванне, чтобы вы меня ябедой не считали.

— Почему же потом не сказал?

— Потом я надеялся, что у того человека есть совесть, и он сам сознаётся. Но я ошибся насчёт совести.

— Так теперь скажи.

— Теперь тем более не скажу. Не могу. Нехорошо получится, будто я в отместку… В общем, ладно, завтра разберёмся.

Олег решительно направился в свой подъезд.

— Ксюшка разорила, да? — вдруг сообразил Петька.

Олег не ответил ему, но остановился.

А ребята уже поняли: клумбу разорила Ксюшка, и толпой стали двигаться на неё.

— Я? — сухими губами произнесла девчонка. — Да вы что?

— Не ври, кто тебе верит?

— Когда я врала? Кому? — чуть не плача воскликнула Ксюшка.

— Ты вчера сказала, что познакомилась с Бабой-Ягой.

— Так правда познакомилась!

— В тридевятом царстве?

— Не в царстве, а в магазине! В спортивном!