Знакомая варежка (Повести и сказки) - Валентина Чаплина

В маминой аптечке, кроме валидола и глазных капель, ничего не было. Чем же её полечить, эту невозможную коленку? И спросить не у кого. Все на работе. И петь громко нельзя: соседка ругается.

Вот если бы лечь и не шевелить ногой… Но в комнате очень громко и требовательно тикает будильник. Чем меньше остаётся времени, тем слышнее его голос. Так бывает с будильником всегда, если Ксюшка опаздывает в детсад за сестрёнкой.

Платье ещё не остыло, когда Ксюшка надела его.

Больнее всего коленке было на лестнице. Ступеньки будто подросли за нынешний день. Пришлось съехать по-мальчишески на перилах.

По асфальту идти было легче. Он ровный, потому что новый. Но скоро пустырь начнётся, там камни да ямы. Но ничего, зато песни петь можно. Громко.

Ксюшка прибавила шаг.

Глава одиннадцатая

Кто шпион?!

Петька притаился. Он ждал. Его охватил страх. Если бы Барбосыч был с ним, ни один нарушитель не прошёл бы. Петьке очень хотелось, чтобы вернулся этот лохматый бездомный пёс. Может быть, они подружат.

«Я бы его дрессировал, — успокаивал себя Петька. — Меня бы Олег научил. У него ведь был пёс, которого он отдал пограничникам».

Правда, никто из ребят их двора не видел этого пса, но Олег дал честное пионерское.

Страх не проходил. Петька поглядел на дыру в заборе. Она была такой узкой, что нормальный человек вряд ли мог протиснуться в неё.

«Что же это за враг?» — с удивлением подумал Петька.

Какой-то непонятный звук послышался со стороны пустыря. Петька перестал дышать. Звук приближался, но всё ещё невозможно было понять, что это такое.

В ушах забухало сердце сильными беспокойными ударами.

Звук стлался понизу: кто-то полз.

Пальцы сами собой сжались в кулаки, мускулы напружинились тоже сами собой.

По земле упрямо приближалось чьё-то тяжёлое прерывистое дыхание.

«Удрать!» — метнулась в голове трусливая мысль, но Петька тут же приказал себе: «Стоять насмерть! Ни шагу назад!»

Стебли бурьяна шевельнулись. Между ними что-то мелькнуло. Белёсые вихры! Чья-то голова! Но что это на ней? Сооружение из лопухов, пучки травы, репейные колючки? Понятно! Маскировка! Он!

Петька отчаянным рывком бросается на лазутчика.

— О-ой! — кричит из-под Петьки человек нечеловеческим голосом.

Петька хочет содрать с врага маскировку, чтобы увидеть его в лицо. Но тот сваливает Петьку с себя и очень здорово удирает.

— Ага! Струсил! — победно кричит Петька, стараясь подняться. Но не может: штанина зацепилась за железяку.

Враг — на заборе!

— Сто-о-ой!

Враг — за забором! А железяка всё держит Петьку. Трресь! Отпустила.

Враг никакой не дяденька! Мальчишка! Бежит малинником, скрыться хочет незаметным. Петька за ним.

Малина густая. Хлещет Петьку по спине, по щекам.

Нарушитель лезет в дыру другого забора. Петька — тоже в эту дыру. Тот опять на заборе! Переваливается через него и падает на землю.

И Петька птицей влетает на забор, прыгает, но не на землю, а на шпиона.

Ребята сцепились и покатились по траве. Но вот Петьке удалось оседлать беглеца, сесть на него верхом.

— Держись, вражина!

Стукнул неприятеля по спине раз-другой и подумал: «Хорошо, что меня Мишка драться научил».

Только засунул два пальца в рот, чтобы свистнуть, как увидел вдруг, что он сидит верхом на…

Вы, ребята, конечно, уже догадались, на ком сидел Петька и кого колотил по спине.

Он сидел верхом на… Мишке. Петька решил, что этого не может быть. И только когда разглядел на щеке кошачье ухо в крестик, потрясённо понял: Мишка!

— Ты шпион? — выдохнул он шёпотом.

— Нет, это ты шпион! — возразил Мишка ещё тише.

Сели на землю друг против друга.

— Как ты сюда попал? — вновь начал Петька.

— А ты?

— Я за шпионом гнался.

— Я тоже.

— Как тоже? Ты же удирал.

— Я не удирал, — часто-часто моргая, объяснял Мишка, — я… заманивал.

— Ты же с поста сошёл!

— Я не сошёл. Я менял позицию и заблудился. Во-первых, за ящиком меня видно, а ещё там мухи.

Петька только хотел что-то возразить, как Мишка заговорил необычно быстро.

— Видишь, замаскировался нарочно, как будто я куст. Я высчитал длину пути, врагу невыгодно идти через мусорный ящик. Он другой дорогой пойдёт.

Петьке нечего было сказать: он вспомнил, что сам бросил пост, и враг в любую минуту может нарушить границу.

— Бежим! — дёрнул он Мишку за руку. — Хорошо, что я не засвистел, а то Олег прибежал бы.

Быстро вскочили. Они были в чьём-то саду. Перед ними стоял забор. Высоченный!

— Давай дыру поищем, а то я уморился лазить, — пыхтя, сказал Мишка.

Петька сразу согласился.

Им повезло. Доску, которая висела на одном гвозде, они нашли быстро. И через секунду Петька был уже в переулке.

Мишка не хотел отставать. Он повернулся к забору спиной и просунул к Петьке правую ногу. За ней — левую.

— Подожми живот, — скомандовал друг.

Живот с трудом пролез в дыру.

— Да скорей ты! Опоздаем!

— Сейчас, сейчас, — бормотал Мишка, протаскивая руки с плечами.

— Олег посты может проверить, а нас там нет! — подхлёстывал Петька.

Но тут, ребята, случилось очень обидное событие для всех математиков школы. Мишкину голову, полную оригинальных задач, неожиданных решений и точных ответов, заклинило.

Петька подёргал доски, но они были проколочены намертво.

— Голова у меня разве больше, чем живот? — удивился Мишка.

— Если б у тебя голова была больше живота, ты бы лучше соображал. Кто же задом лезет в дыру? Надо головой чтобы уши по очереди шли. А у тебя оба уха сразу в дыре! Ты что, не знаешь, какие у тебя уши?

— Знаю, — вздохнул Мишка.

Он упёрся ногами в землю, руками в забор и изо всей силы тянул голову. Живот его тяжело дышал.

— Ну и выросла, — бурчал он. — Ты меня дёрни, а?

Петька попробовал дёрнуть, но Мишка взвизгнул.

— А может, она назад пролезет, в сад? — виновато спросил Петька.

— Не лезет. Я её уже сильно наружу протащил. Теперь больно чего-то.

— Совсем никуда не двигается?

— Совсем никуда, — прохрипел Мишка.

— Что теперь делать будем? — спросил Петька с тоской.

— Ты иди, — сказал Мишка вдруг, как отрезал.

— Один? — растерялся Петька.

— Брось меня, — с героической ноткой в голосе продолжал простой друг. — Я буду стоять насмерть, пока вы шпиона не изловите. Если надо простою целый день! — почти воскликнул Мишка… — даже целую ночь, — добавил он чуть слышно и замолк.

Петька восхищённо поглядел на Мишкин затылок, и ему самому захотелось быть сейчас на его месте, чтобы так же беззаветно пожертвовать собой.

— Ты поспи, — попытался он ему угодить.

Мишка молчал. Петька понял, что его простой друг действительно будет стоять насмерть.

Надо было торопиться, и Петька побежал. Это был переулок имени Красных следопытов. От пустыря недалеко, если идти прежним путём. Но когда Петька гнался за Мишкой по чужому малиннику, на них кто-то сердито кричал взрослым голосом, и поэтому Петька устремился в обход.

На пути вдруг появился Ковердайл. Петька обрадовался.

— Барбосыч!

Лохматая морда удивлённо подняла уши, видимо, прислушиваясь к своему новому имени, чуть помолчала и… улыбнулась.

— Мишка застрял! Я на пост! Айда со мной! Поможешь, — крикнул ему Петька на бегу, будто своему старому приятелю, который в курсе всех его дел.

Барбосыч действительно побежал, но не за Петькой, а в противоположную сторону, туда, откуда шли Петькины следы.

Глава двенадцатая

Отчаянное положение

Мишка стоял неподвижно. Шевелиться было нельзя, потому что от боли тогда хотелось реветь на весь белый свет. Ноги и руки затекли. Спина так устала, будто на неё взвалили тот самый мусорный ящик, за которым Мишка только что сидел.

Но всё это было полбеды. Самое страшное ждало его впереди.

На Мишкин нос села муха. Обыкновенная. Пустяковая. Мишка скосил на неё оба глаза. Вблизи муха казалась огромной, мохнатой, и ему почему-то вспомнился зоопарк.

Но и так было бы ещё можно жить. Села и пускай сидит. А это вредное насекомое взяло и по-пол-зло.

Вот тут всё и началось.

Мишка сморщил нос, подвигал им, как умел, но насекомое на это не обратило никакого внимания. Мишка дунул. Муха будто присела на корточки, переждала ветер, а потом продолжила путь по носу.

— Эй, ты куда! — пригрозил ей Мишка.

Муха не понимала. Он стукнул кулаком в забор. Муха даже ухом не повела и продолжала разбойничать.

«Как высвобожусь, всех мух переловлю, — с отчаянием решил Мишка. — Чего они всё время ко мне привязываются? Эх, напрасно я сегодня варенье ел».