Ким - Редьярд Киплинг

-- Вот что вы можете сделать. Мы, этнологи, как галки завидуем открытиям своих коллег. Они никому не интересны, кроме нас самих, конечно, но вы знаете, что такое библиофилы... Так вот, никому не говорите ни слова -- ни прямо, ни косвенно, относительно азиатских черт характера этого мальчика -- ни о его приключениях, ни о пророчестве и так далее. Впоследствии я, так или иначе, получу нужные сведения от самого парнишки и... вы понимаете?

-- Понимаю. Вы состряпаете из этого замечательную статью. Никому слова не скажу, покуда не увижу ее напечатанной.

-- Благодарю вас. Сердце этнолога тронуто. Ну, мне пора домой, завтракать. Господи! Старый Махбуб все еще здесь?-- Он возвысил голос, и лошадник выступил из-под тени дерева.-- Ну, что еще?

-- Насчет молодого коня...-- начал Махбуб.-- Я говорю, что когда жеребенок -- прирожденный игрок в поло и сам без выучки гонится за шаром, когда такой жеребенок знает игру, словно по откровению, тогда, говорю я, худо портить этого жеребенка, запрягая его в тяжелую повозку, сахиб.

-- И я так говорю, Махбуб. Жеребенка будут готовить только для поло. (Эти люди думают только о лошадях, падре.) Я завтра увижусь с вами, Махбуб, если у вас есть что-нибудь подходящее для продажи.

Торговец откланялся, взмахнув правой рукой по обычаю заправских ездоков.

-- Потерпи немного, Друг Всего Мира,-- шепнул он отчаявшемуся Киму.-- Судьба твоя устроена. Вскоре ты поедешь в Накхлао, и вот тебе кое-что -- заплатить писцу. Думаю, что еще не раз увижу тебя,-- и он ускакал по дороге.

-- Слушай,-- сказал с веранды полковник на местном наречии.-- Через три дня ты поедешь со мной в Лакхнау. Увидишь и услышишь там много нового. Поэтому три дня посиди смирно и не удирай. В Лакхнау ты поступишь в школу. - А я увижусь там с моим святым человеком?-- захныкал Ким.

-- Во всяком случае Лакхнау ближе к Бенаресу, чем Амбала. Возможно, что я возьму тебя под свое покровительство. Махбуб Али об этом знает, и он рассердится, если ты теперь вернешься на Дорогу. Запомни-- мне многое рассказали, о чем я не забуду.

-- Я подожду,-- сказал Ким,-- но ребята будут колотить меня... Тут рожок заиграл на обед.

ГЛАВА VII

К чему чреватых солнц

висят ряды?

На небе бой, как на

земле, идет:

Средь глупых лун

звезда не чтит

звезды.

Скользни меж них,-

бесшумен твой приход.

Их страхи, ссоры,

битвы примечай,-

Грехом Адама связан

невзначай.-

Черти свой гороскоп и

узнавай

Звезду, что рок твой

чинит или рвет!

Сэр Джон Кристи

После обеда краснолицый учитель сообщил Киму, что его "исключили из полковых ведомостей", чего Ким не понял, а потом велел ему идти играть. Тогда он побежал на базар и отыскал молодого писца, которому остался должен за марку.

-- Теперь я тебе заплачу по-царски,-- сказал Ким,-- и мне нужно написать еще письмо.

-- Махбуб Али в Амбале,-- развязно сказал писец.-Профессия превратила его в настоящую контору по сбору неточной информации.

-- Нет, не Махбубу, а одному жрецу. Бери перо и пиши побыстрее. "Тешу-ламе, святому человеку из Бхотияла, ищущему некую Реку, проживающему теперь в храме Тиртханкары в Бенаресе". Окуни перо в чернила! "Через три дня я должен буду уехать в Накхлао, в Накхласскую школу. Школа называется Ксаверий. Я не знаю, где эта школа, но она в Накхлао".

-- А я знаю Накхлао,-- перебил его писец,-- и школу знаю.

-- Так напиши ему, где она находится, и я прибавлю тебе пол аны.

Тростниковое перо усердно царапало по бумаге. -- Он не ошибется.-- Писец поднял голову.-- Кто это смотрит на нас с той стороны улицы?

Ким тотчас взглянул и увидел полковника Крейтона, одетого в теннисный костюм из фланели.

-- О, это какой-то сахиб, знакомый толстого жреца в казармах. Он зовет меня.

-- Ты что делаешь?-- спросил полковник, когда Ким подбежал к нему.

-- Я... я не собираюсь удирать. Я послал письмо моему святому в Бенарес.

-- Мне это не пришло в голову. А ты писал, что я беру тебя с собой в Лакхнау?

-- Нет, не писал. Прочтите письмо, если не верите.

-- А почему же ты не упомянул моего имени, когда писал этому святому?-- полковник как-то странно усмехнулся. Ким собрал всю свою храбрость.

-- Мне говорили однажды, что не следует писать о людях, замешанных в каких-либо делах, потому что, когда называешь имена, многие хорошие планы разрушаются.

-- Тебя хорошо учили,-- сказал полковник, и Ким покраснел.-- Я забыл свой портсигар на веранде у падре. Принеси его мне домой сегодня вечером.

-- А где ваш дом?-- спросил Ким. Его быстрый ум подсказал ему, что его подвергают какому-то испытанию, и он насторожился.

-- Спроси кого хочешь на большом базаре.-- Полковник ушел.

-- Он забыл свой портсигар,-- сказал Ким, вернувшись.-Мне придется отнести его сахибу нынче вечером. Письмо мое кончено. Только напиши три раза: "Приди ко мне'. Приди ко мне! Приди ко мне!" Теперь я заплачу за марку и отнесу письмо на почту.--Он встал, собираясь уходить, но, подумав, спросил:--Кто этот сахиб с сердитым лицом, который потерял портсигар?

-- О, это просто Крейтон-сахиб, очень странный сахиб,-полковниксахиб без полка.

-- А что он делает?

-- Бог знает. Он постоянно покупает лошадей, на которых не умеет ездить верхом, и расспрашивает о всяких божьих созданиях, как, например, о растениях и камнях, а также об обычаях народа. Купцы зовут его отцом дураков, потому что его так легко надуть при продаже лошади. Махбуб Али говорит, что он самый сумасшедший из всех сахибов.

-- О!- произнес Ким и удалился. Его воспитание дало ему кое-какое знание человеческого характера, и он рассудил, что дуракам не сообщают сведений, которые влекут за собой вызов на фронт восьми тысяч человек да еще пушек. Главнокомандующий всеми индийскими войсками не будет говорить с дураками так, как он говорил, когда Ким подслушивал тот разговор. Будь полковник дураком, никогда бы так не менялся тон Махбуба Али всякий раз, когда он упоминал имя полковника. Следовательно,-- тут Ким даже подпрыгнул -- здесь кроется какая-то тайна и Махбуб Али, возможно, так же шпионит для полковника, как Ким шпионил для Махбуба. И, подобно барышнику, полковник явно уважает людей, которые не слишком выставляют напоказ свой ум.

Он был рад, что не выдал себя,-- не сказал, что знает, где находится дом полковника, и когда, вернувшись в казармы, узнал, что никакого портсигара там не было оставлено, просиял от удовольствия. Вот это человек в его вкусе: лукавый, себе на уме, ведущий тайную игру. Ну, если он дурак, то таким дураком Ким тоже способен быть.

Он ничем не выдал своих мыслей, когда отец Виктор три долгих утра подряд рассказывал ему о какой-то совершенно новой группе богов и божков,-- главным образом о богине по имени Мери, которая, как догадывался Ким, была то же самое, что Биби Мириам из теологии Махбуба Али. Он не выказывал никаких чувств, когда после лекции отец Виктор таскал его из лавки в лавку покупать различные предметы обмундирования, не жаловался, когда завистливые ребятабарабанщики колотили его за то, что он должен был уехать в лучшую школу, но с интересом ждал дальнейшего развития событий. Добродушный отец Виктор отвел его на вокзал, посадил в пустое купе второго класса, соседнее с купе первого класса, оставленным для полковника Крейтона, и с искренним чувством распрощался с ним.

-- В школе св. Ксаверия из тебя сделают человека, О'Хара, белого человека и, будем надеяться, хорошего человека. Там все известно о твоем происхождении, а полковник позаботится, чтобы ты не потерялся и не заблудился по дороге. Я дал тебе некоторое понятие о религиозных догмах -- по крайней мере, попытался дать,-- и запомни, что когда тебя спросят о твоем вероисповедании, ты должен сказать, что ты католик. Скажи лучше, что принадлежишь к римскокатолической церкви, хотя это выражение мне не нравится.

Ким закурил скверную сигарету,-- он позаботился о том, чтобы купить себе целый запас сигарет на базаре,-- улегся и стал думать. Это одинокое путешествие очень отличалось от недавней веселой поездки в третьем классе вместе с ламой.

"Сахибам путешествие дает мало радости,-- раздумывал он.-Хай май! Я прыгаю с места на место, как мяч, который подбрасывают. Это моя кисмат. Ни один человек не может избежать своей кисмат. Но мне придется молиться Биби Мириам, и я -сахиб,-- он уныло взглянул на свои сапоги.-- Нет. Я -- Ким. Вот великий мир, а я только Ким. Кто такой Ким?"-- Он принялся анализировать себя, чего раньше никогда не делал, покуда голова у него не закружилась. Он был ничтожен во всем этом шумном водовороте Индии и ехал на юг, не зная, как повернется его судьба.

Вскоре полковник послал за ним и обратился к нему с длинной речью. Насколько Киму удалось понять, смысл ее сводился к тому, что он должен прилежно учиться, а впоследствии поступить на государственную службу в Индии в качестве землемера. Если он будет вести себя очень хорошо и выдержит экзамены, он в семнадцать лет будет зарабатывать тридцать рупий в месяц и полковник Крейтон постарается найти для него подходящее место.