Визит дамы в черном - Елена Ярошенко

Теперь дело следствия — выявить всю цепочку преступлений Бугра и его помощницы. Многое уже доказано… А для тебя все страшное позади. Хорошо бы назначить ревизию и проверить, как мнимый папочка распоряжался твоими капиталами — не думаю, что очень уж честно. Кстати, Немиров подсказал мне одну важную вещь — состояние Бугра в Америке основано на украденном у твоего отца золоте и записано на имя Багрова. Фактически оно принадлежит тебе, как единственной наследнице Федора Ивановича Багрова, твоего отца. Через три месяца тебе исполнится двадцать один год, ты вступишь в гражданские права и сможешь сама распоряжаться и своими деньгами, и своей жизнью. Я думаю, тебе нужно поехать в Америку и решить там вопрос с наследством отца. Ты наймешь хорошего адвоката, Доусон и Макги помогут тебе — они очень заинтересовались этим делом. Я бы составил тебе компанию, но мне нужно кончить курс в университете.

— Неужели мне придется одной отправиться за океан?

— Марта, но ведь это — настоящее приключение! Тебе же нравятся романы Майн Рида и Фенимора Купера? Сама посмотришь эту страну, новых людей, новые города… Помнишь, врачи советовали тебе переменить обстановку и отправиться в путешествие? Вот уж это будет путешествие так путешествие!

— Ладно, об этом мы поговорим потом. Митя, я тоже хочу сделать тебе один подарок, гораздо более дорогой, чем его настоящая стоимость. Вот.

Марта протянула Мите маленький бархатный футлярчик, в котором лежал мужской перстень с прозрачным камнем.

— Это перстень моего отца. Тот самый. Я хочу, чтобы теперь он был твоим.

— Марта, но ведь это же такая памятная вещь для тебя. Я не могу…

— Митя, я прошу тебя. Я думаю, отцу было бы приятно знать, что его дочь подарит это кольцо своему жениху. И потом, для тебя ведь это тоже памятная вещь, не правда ли?

Болтая у догоревшего камина, они не заметили, как наступило утро, по-петербургски темное рождественское утро.

На пороге гостиной появилась принаряженная Клавдия Тихоновна.

— Батюшки, все сидят! Так всю ночь и просидели? А мы с Марусей в церковь собрались, праздничную службу стоять. Деточки, вам бы отдохнуть надо, праздники только начинаются, еще святочная неделя впереди, а вы сейчас устанете, а потом все веселье и проспите. Ну, с Рождеством Христовым! Все я, старая ворчунья, перепутала — сперва поздравить нужно, а потом уж уму-разуму учить. Да вас, детки, что учить, вы сами ума не малого — такое злодейство распутали… Ну с Богом, мы пошли к службе.

Как только дверь за старушкой закрылась, Митя и Марта переглянулись и кинулись друг другу в объятия.

Марта отправилась в свое долгое путешествие вместе с Клавдией Тихоновной. Старушка плакала, оставляя Россию, но отпустить Марту одну не хотела ни за что.

— Я Марточку полюбила, как родную, как дочку-покойницу любила. Как же я ее, сиротку бедную, одну за море отпущу? И самой мне тут с кем оставаться? Одной сидеть и ворон считать на заборе? Я там за Марточкой пригляжу, вон как на ее деньги люди охочи, так и обведут… Отцом родным прикинуться готовы, лишь бы обобрать сироту. Нет, теперь я уж без доверия к людям, я мою девочку как собака цепная охранять буду. Да и по хозяйственной части — приготовить, за домом последить, постирать, прибрать, провизию закупить — кто ей там поможет, в заграницах-то? Нет, Митя, как ни крути, голубчик, а ехать мне нужно.

Марта решила проехать на поезде через всю Европу, по пути осматривая страны, в которых она никогда не была, и на день-два останавливаясь в столицах, потом во Франции сесть на пароход и отправиться в Нью-Йорк, где Доусон и Макги обещали ей любую посильную помощь. Но прежде всего путь ее лежал в Варшаву, где Марта хотела навестить родной дом и могилы матери и бабушки.

Митя провожал ее и Клавдию Тихоновну на вокзале. У перрона стоял роскошный Норд-Экспресс, поезд, известный высочайшим уровнем комфорта. Когда-то Марта разглядывала рекламу Норд-Экспресса в железнодорожном агентстве на Невском (в витрине была выставлена модель международного вагона, демонстрирующая внутреннее убранство — голубые диваны, зеркала, ковры, тисненую кожу на стенах в купе). Марте мечталось, что когда-нибудь она поедет в таком вагоне далеко-далеко, навстречу новой жизни, и вот настоящий Норд-Экспресс скоро увезет ее из Петербурга…

Клавдия Тихоновна собрала в дорогу множество вещей. Два носильщика под ее руководством втаскивали в купе и размещали чемоданы, кофры, сундучки, корзины и свертки.

— Ну, Клавдия Тихоновна, и багажа же вы везете! Таможенники задержат вас за контрабанду.

— Насмешник ты, Митя! Шутка сказать, в какое путешествие отправляемся! И гардероб Марточкин на все случаи нужно взять — и летнее, и шубку. И шляпы вон новые в коробках — там за границами где искать, как понадобятся?

И постели увязать пришлось, и утюг — все помнется в укладках, а как выгладить? Ну постели-то мы в багаж сдали, и кофр большой тоже… А сколько еще добра оставляем, и все вещи хорошие. Маруся, кухарка наша, за полицейского сыщика замуж выходит, они себе квартиру сняли и благородным манером в ней устраиваются. Так Марточка, добрая душа, сколько этой Маруське всего подарила из обстановки — не перечесть. И посуду кухонную, и ковер, и столики резные, и картину, и лампу бронзовую, и кресла… Хоть бы та ценила доброту-то! Даже цветы, что в столовой на окне стояли, Марусе отдали. Ты такие еще заведи да вырасти! А тут вся красота готовенькая. Ну цветы, положим, без ухода все одно бы пропали. Но собачку ту, фарфоровую, с подоконника, совсем незачем Маруське было дарить. Она девка простая, грубая, тонкости в ней нет, только ей и пользоваться дорогим фарфором! Лучше бы мы собачку с собой взяли, за границей-то такую, поди, и не найдешь… Ах, варвар! — закричала она вдруг на носильщика. — Ты куда же корзину с посудой суешь вниз под чемоданы? Раздавить все чашки мне хочешь, душа окаянная? Там же бирка висит — «стекло»!

— Извиняйте, мы неграмотные! — оправдывался бородатый носильщик.

— Ну, Митенька, дай перекрещу тебя на прощание, — старушка осенила крестом Митину шинель на груди. — Бог с тобой, касатик. Не поминай лихом!

В суматохе Митя не смог сказать Марте что-то самое важное. Говорили почему-то все время о ерунде. Марта в новой черной шляпе с птичкой и белых лайковых перчатках выглядела необыкновенно элегантно, но казалась чужой. Наконец дали сигнал к отправлению. Они торопливо поцеловались. Марта прошла в свое купе. Митя стоял на перроне и с тоской глядел на поезд, увозивший его невесту. Вагонное окно открылось, оттуда выглянула светловолосая головка Марты, уже без шляпки, и ее рука, тоже уже без перчатки, принялась махать платком. На пальце Марты блестело подаренное Митей кольцо.

Поезд медленно набирал скорость. Митя пошел рядом с вагоном, чтобы еще хоть недолго не терять Марту из виду.

— Не забывай меня, Митя! — закричала Марта. — Слышишь? Не забывай!

Эпилог

Над Петербургом висели низкие темные тучи. С утра шел дождь, то припуская во всю силу, то замирая, то падая крупными тяжелыми каплями, то мелкой холодной моросью. Митя шел вдоль Мойки и, как только дождь стал стихать, вытащил из кармана письмо от Марты, полученное им накануне и прочитанное уже не раз. Разгладив смявшийся листок, он снова вгляделся в небрежные строчки:

«Митя, ты самый умный и добрый, я верю, ты сможешь все понять. Я решила не возвращаться в Россию — это чужая для меня страна, где я встретилась только с обманом и горем. Мне нигде нет места, в Польше я — русская и никому не нужна, в России я — полька, и тоже посторонняя для всех, кроме тебя. А здесь меня признали за свою и американские русские, и американские поляки, и каждый старается мне чем-нибудь помочь. Я не чувствую себя одиноко, потому что мы все — эмигранты и как бы немножко свои. Но мое положение лучше, чем у других, мне не нужно начинать с нуля, у меня есть состояние, и есть возможность увеличить это состояние — тут потрясающие перспективы, Митя! Наверное, во мне проснулась отцовская деловая жилка — меня тянет заняться бизнесом (здесь так называют предпринимательство). Знаешь, я попробовала играть на бирже, это оказалось так увлекательно. Я на днях купила недорогие акции, которые за неделю возросли в цене вчетверо и принесли мне триста процентов прибыли.

Мне мешает незнание английского языка, я стала брать уроки и уже немного болтаю по-английски. Грамматика языка несложная, но произношение очень непривычное. Наверное, у меня сильный акцент, но здесь это не редкость и никто акцента не стесняется. Во всяком случае, найти общий язык с продавщицей из галантерейного магазина я уже могу.

Конечно, если бы ты, дорогой, захотел приехать ко мне и остаться в Америке, я была бы совсем счастлива, но боюсь, ты не приедешь… Не сможешь покинуть свою обожаемую Россию. Подумай, Митя, ты ведь тоже любишь приключения, ты ведь тоже не прочь посмотреть новые города? Подумай! На всякий случай мой адрес в Нью-Йорке…»