Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов

не перечислишь! Распоряжался этим залом Вилен Егоров – директор Центрального лектория Всесоюзного общества «Знание». Я благодарен судьбе, что свела она меня с этим крупным человеком и по своей комплекции и, конечно, прежде всего по сути своей. Свела на длительные годы, общались мы с ним и в моей комсомольской жизни, и на совместной работе на Центральном телевидении. Был он всего лет на пять старше меня, но казался мне в силу его знаний, опыта, организаторского таланта настоящим гуру – мастером, учителем. К тому же был он и человеком смелым. Поэтому и согласился на мою просьбу выпускать на прославленную сцену Большого зала молодых, неизвестных поэтов: «Не все же здесь только корифеям выступать. Ты только проследи, чтобы они антисоветчину не пороли». В это время в Большом зале проводился страшно популярный среди москвичей ежемесячный устный журнал «Молодежные субботы», в котором и стали с нашей помощью выступать молодые поэты. Читали они свои стихи и в залах ЦДРИ, и в кафе «Синяя птица». Многим эти выступления помогли войти в большую поэзию. Сравнительно недавно на каком-то творческом мероприятии подошел и радостно обнял меня известный поэт, драматург, песенник Юрий Энтин (достаточно вспомнить мультфильм «Бременские музыканты»): «Спасибо тебе, ты же мне впервые на такую сцену помог выйти!» И как писали в старинных романах, «все чресла мои наполнились приятностью и некой гордостью». Правда, когда я случайно пересекся с достаточно известным поэтом Н.З., которому мы значительно в большей степени, чем Ю. Энтину, помогли в его выступлениях, он сказал, что никого и ничего не помнит. И так бывает. Работа с творческой молодежью способствовала не только удовлетворению моих филологических амбиций, но и подарила мне многолетнюю дружбу с замечательным, поистине уникальным человеком.

Конечно, любовь к поэзии, к конкретным поэтам – дело сугубо субъективное. То, что одних приводит в восторг, других не трогает. Может быть, поэтому для кого-то и покажутся спорными мои суждения, но лично для меня стихи и поэмы Александра Сенкевича – лучшее, что есть сегодня в современной поэзии! С наслаждением читаю и перечитываю его стихи (более десяти поэтических сборников, изданных как в России, так и за рубежом!). Пресными после его поэзии кажутся мне строки многих возводимых ныне на пьедестал его современников. Но и те, для кого А. Сенкевич не стал «своим поэтом», не могут отрицать его поистине энциклопедического дара. Доктор филологических наук, известный индолог, он заслужил личную благодарность от Индиры Ганди за перевод индийских поэтов, стал автором нескольких книг в знаменитой серии ЖЗЛ («Жизнь замечательных людей»), в том числе фундаментальной работы «Будда», автор великолепных путевых очерков, серьезных работ о русской эмиграции, о современной литературе и т. д. Просто невозможно перечислить все сферы культурной жизни, где бы ни звучала фамилия Александра Сенкевича. Кстати, о фамилии. Он не родня известному путешественнику Юрию Сенкевичу, но тесно дружил с ним, о чем свидетельствует остроумной автограф на подаренной ему книге: «Самому талантливому из всех Сенкевичей – Александру, с любовью. Юрий Сенкевич». Ценили и ценят его многие известные люди – Евгений Примаков, Никита Михалков, Рене Герра, известный французский русист… Я благодарен ему и за то, что вдохновил он меня на литературный опус, посвященный его поэзии, – «Интимные заметки о поэзии Александра Сенкевича». Не скрою, что опус этот мне дорог, ибо, как мне кажется, достаточно полно проявились в нем мои литературные амбиции. А. Сенкевич – и по сегодняшний день один из моих самых близких друзей. Чем и горжусь.

Конечно, не только с поэтами и вообще с творческой молодежью работал Свердловский райком комсомола города Москвы. Много разных дел и весьма своеобразных у райкома было.

Центром нашего района была Театральная площадь с памятником К. Марксу. Вот место около памятника и облюбовали девицы легкого поведения. Подкарауливали они там в основном иностранцев из расположенных рядом престижных гостиниц. По месту их «пастбища» во всех инстанциях, занятых борьбой с этим позорным явлением в жизни столицы социалистического государства, их называли «марксистками». Вот эти инстанции и требовали, чтобы райком комсомола активно подключился к борьбе с ними. Создали мы «оперативный отряд Свердловского РК ВЛКСМ г. Москвы», набрали туда молодых, плечистых добровольцев и начали искоренять этот позор. В первый рейд я и сам пошел с этими ребятами. Как нас поразила находчивость этих женщин, как сейчас говорят, «с пониженной социальной ответственностью»! Лето, хотя и прохладно, но они почти все в босоножках на голые ноги. Завидев потенциального клиента, подходят к нему поближе, поворачиваются задом и молча показывают свою ступню. На ней чернилами написана цифра – оплата за услугу. Отлавливали мы их, приводили в «полтинник» – такой был номер (50) у отделения милиции в центре Москвы и… Вот здесь и начинались проблемы. Дело в том, что в советском законодательстве не было ни одного закона о проституции. Разве возможна проституция при социализме! Милиция как могла изощрялась, чтобы как-то их наказать. Не знаю, каким способом, но явно не без помощи комсомола в конце концов «марксистки» исчезли.

Помогали мы строительству знаменитого городского Дворца пионеров, что на Ленинских горах. Не просто собралась там на субботник толпа комсомольцев из Свердловского района, а шла колонна почти в тысячу человек со знаменами, с духовым оркестром впереди. «Пижонит Соколов, выпендривается!» Что пижонит – это правда, любил я, да и сейчас люблю иногда это дело, но вот выпендриваться перед начальством ради карьеры – никогда. Потому что себя уважал. Иногда даже с перехлестом, что мне весьма вредило в карьерном «движении вверх».

Вспоминается в связи с этим уникальная учеба нашего районного комсомольского актива. Как обычно организовывали подобные учебы? Снимали какое-то помещение, загоняли туда бедных комсоргов и два-три дня читали им разные лекции. Тоска смертная… Ну, может, я чуть и сгустил краски, но в общем-то так оно и было. Мы же райком богатый, да и первый секретарь – не любитель скучных решений. Вот и придумали мы организовать учебу по-новому. Нашли сравнительно недалеко от Москвы большую поляну у реки. Разбили палаточный городок, кострища соорудили, сцену построили, арендовали радиомашину и привезли на три дня человек триста комсомольских вожаков. Там они и жили в палатках, и учились, и пищу себе готовили, и концерты смотрели, и поэтов слушали, и танцевали, и любовь крутили. Так что нынешние «Селигеры» имеют корни в далеких 60-х годах прошлого столетия. Одна такая учеба и принесла мне некоторые жизненные неприятности. Одну – карьерную.

Только торжественно и весело открыли мы летний лагерь, как приехал из Москвы гонец и передал мне распоряжение срочно прибыть в Москву на встречу секретарей райкомов комсомола с Н.