Вопреки терзаниям (ЛП) - Бэлль Лола

К черту наше пари! Я не стану спать с девушками или парнями! Не буду заводить ни с кем отношения и проведу остаток дней в одиночестве. Это гораздо лучше, чем вновь открыться человеку, а затем содрогаться в ожидании, когда же он перечеркнет все хорошее одним единственным поступком.

Нет, хватит. Мне больше никто не нужен. Никто .

Так внезапно появившийся у столика Серега с выдохом опустился на свое место, вытянув ноги от усталости. Если он не прискакал ко мне раньше и сейчас не стал читать нотации сразу, значит, не видел, в каком я находился состоянии. Он полностью растворился в танце, в царящем в зале веселье, ему не до моей очередной истерики. Может, в иной ситуации мне стало бы обидно, но сегодня я мог его понять.

Только когда взгляд Сереги остановился на моем мобильном, перевернутом экраном вниз, задорная улыбка застыла на его губах. Он потянулся к телефону, а я даже не стал его останавливать. Да и зачем? Рано или поздно этот момент должен был настать, и друг знал это не хуже меня самого. Возможно, он до конца и не верил, что я с легкостью приду в норму после продолжительной депрессии.

Серега листал фотографии с сосредоточенным выражением лица, не выдавая при этом никаких комментариев. Спустя несколько минут, которые могли сойти за часы, он заблокировал телефон и осторожно положил обратно на стол.

— Меня это убивает, — прошептал я.

С появлением Сереги сдерживать рыдания становилось все труднее. Я потянулся к бутылке, позабыв про недавнюю тошноту. Сейчас мне жизненно необходимо забыться в алкоголе.

— Тебе хватит, — строго произнес Серега, бессовестно отбирая у меня бутылку. — Сколько ты вообще выпил, братишка?

Я неопределенно покачал головой, зажмурился, надеясь тем самым не дать пролиться слезам. Боже, и как я мог испоганить такой вечер? Как посмел испортить себе настроение в важный для друга день? И все из-за человека, который давно забыл о моем существовании.

— Знаю, тебе больно, — шепотом начал Серега, пододвинув свой стул к моему почти вплотную. Я перевел на него затуманенный слезами взгляд. — Понять не могу, но вижу. Ты должен взять себя в руки. Тебе будут помогать специалисты, друзья, отец или кто-то еще станет твердить банальные фразы, но в итоге только ты сам сможешь поднять себя с колен. Понимаешь?

Я медленно закивал, без конца проглатывая слезы. Лицо Сереги приняло болезненное выражение — он заметил, что сдерживался я из последних сил. Его слова...они должны были утешить, но вместо этого нанесли еще одну рану. Конечно же, он прав: лишь мне подвластны собственные мысли, только я могу их контролировать. Но друг также напомнил о том, что вскоре я останусь совершенно один без чьей-либо поддержки. Как я буду справляться без него?

Серега так уверен в себе, знает, чего хочет на самом деле, не сомневается в своих силах. Мы никогда не обсуждали его взаимоотношения с отцом, но еще со школьных времен наша небольшая компания прекрасно знала, какие ужасы творятся в их доме. Дядя Игорь считал, что порка — самый действенный метод воспитания, в особенности когда речь идет о таком разгильдяе, как его сын.

До какой поры это продолжалось, неизвестно, но мы не слышали от Сереги и намека на жалобу. Может быть, он опасался, что в таком случае мы перестанем видеть в нем того лидера, кем он стал для нас троих за долгие годы дружбы.

Он всегда создавал впечатление стойкого парня, которого не так-то просто под себя прогнуть, готов был противостоять всему миру, если тот повернется к нему спиной. И правда о трудном детстве навеки сделала бы его жалким в глазах окружающих.

— Давай вставай. — Серега сжал мое запястье, помогая подняться. — Тебе нужно прийти в себя.

Толком и не помню, как мы добрались до уборной. Серега насильно заставил меня умыться прохладной водой. Голова закружилась сильнее, но друг обещал, что позже обязательно полегчает. Я удержал равновесие лишь благодаря его крепкой хватке.

Он с неприкрытой тревогой наблюдал за мной, а я старательно отворачивался. Сердце сжималось от чувства вины: он столько сил вложил в мою реабилитацию, и видеть мои страдания сейчас для него, должно быть, слишком тяжело. Но я ничего не мог с собой поделать. Поезд вновь сменил курс, направляясь прямиком в пропасть.

— Серега, — шепнул я и потянул его за рукав, вынуждая обратить на себя внимание, — обещай, что не оставишь меня. Пообещай мне. Кто угодно, но только не ты ...

Я прижался спиной к стене, переводя дыхание. Во взгляде Сереги промелькнула явная растерянность, очевидно, он не ожидал от меня таких слов. Я и сам был встревожен своим поведением.

Раньше мы всегда переводили все в шутку, когда позволяли себе заводить откровенные разговоры. И пусть дружили с пеленок, нам так или иначе было трудно проявлять искреннюю заботу друг о друге. Еще в школе мне казалось, что наша дружба односторонняя, что только я прилагаю усилия, а Сереге, по большому счету, это без надобности. Когда к нам присоединились Гриша с Лешкой, сомнения стали грызть изнутри с удвоенной силой.

Но сейчас, оглядываясь назад, я мог с уверенностью сказать, что Серега уже тогда считал меня не просто другом. Он считал меня братом и никогда мною не пренебрегал.

— Лешка умер, — продолжил я, чувствуя давление в груди, словно с каждым вдохом органы сжигало яростное пламя. — Алмаз бросил меня после всего, что я для него сделал. С Региной что-то творится, а я понятия не имею, как ей помочь и примет ли она мою помощь. У Гриши теперь другая жизнь.

Я прикрыл глаза, прижимаясь затылком к холодной каменной стене. Тяжелое дыхание Сереги звучало вдвое громче в оглушающей тишине. Он молчал, потому что хорошо изучил меня и знал: монолог еще не закончен.

— Даже Андреа больше нет, — его имя царапнуло горло, как наждачной бумагой, но я все равно смог произнести это вслух.

Как бы я ни ненавидел парня за его отвратительные поступки, за боль, причиненную Алмазу и всем нам, за его пренебрежение, воспоминания о тех редких веселых мгновениях, проведенных в его компании, когда мы смеялись над очередным приколом Сереги и Гриши, все еще живы в памяти. Там они и останутся до конца.

— В моей жизни почти никого не осталось. Все двигаются куда-то вперед, а где нахожусь я?

Я посмотрел на Серегу, ожидая от него хотя бы какой-то реакции. Он задумчиво покусывал нижнюю губу, оглядывая мое лицо с присущей ему отстраненностью. Давление в груди усилилось — я предположил, что другу мои слова не очень-то пришлись по душе.

Но затем он неожиданно притянул меня в свои крепкие объятия. В отчаянии я сжал воротник его рубашки, тихий прерывистый вздох сорвался с губ. Он знал, как правильно утешить, ведь мы всегда на одной волне.

— Я обещаю, Федук, — голос Сереги слегка дрогнул. — Обещаю, что, как только вернусь из армии, все станет как прежде. Мы же с тобой как братья, столько дерьма вместе пережили.

От его слов меня захлестнуло волной облегчения. Я предполагал, что он скажет нечто подобное, но все равно до последнего боялся остаться непонятым. Как же мне повезло иметь такого друга, я бы не справился без его поддержки. И не важно, что некоторое время его не будет рядом. Впереди у нас столько лет, целые десятилетия, и каждый миг мы проведем вместе.

Глава 21

Постепенно я пришел в норму, насколько это возможно в моем нынешнем состоянии. Еще бы, Серега кого угодно заставит прекратить истерить не просто уговорами, как он пытался сначала, а скорее даже шантажом и угрозами. Если бы я сию же минуту не пошел веселиться с ним и парнями, то в гей-клубе должен был бы устроить яркое и запоминающееся представление.

Мало того, что я с содроганием ожидал дня, когда мы туда отправимся (я фактически капитулировал сам и тем самым позволил Сереге выйти из спора победителем), так еще и привлекать там всеобщее внимание...лучше убейте меня сразу.

В самый разгар очередного конкурса мы с Серегой втихую слиняли подальше, чтобы нас не пригласили принять участие. Матвей и Карина направились к столику, наверное, тоже не желая выставлять себя в невыгодном свете перед незнакомыми людьми.