Покидая страну 404 - Маргарита Водецкая

Через два дня в далёкой мусульманской стране был объявлен строгий локдаун.

— Ты что, осталась у матери? — удивлённо спросил мой друг. — Звони-ка, дорогая, в консульство. Этот карнавал затянется надолго.

В пятницу утром стало понятно, что я заболела. Не новомодным коронавирусом, о котором теперь трубили все СМИ, просто в который раз уже вылезли последствия тревожных и тяжёлых девяностых.

— Опять рецидив? — сочувственно спросила матушка, наблюдая как я сижу с закрытыми глазами на бортике ванны и боюсь пошевелиться, чтобы не вызвать приступ неудержимой рвоты.

Так уж вышло, что отечественная неврология больше специализируется на законных методах отъёма денег у больных, чем на их лечении, поэтому обычно, когда меня накрывал очередной, к счастью, редкий приступ болезни, отец передавал из Израиля самолётом дешёвое, но эффективное местное лекарство. Последняя найденная дома упаковка была давным-давно просрочена, а великое и могучее государство Израиль сидело на карантине, ограничив международное сообщение.

К обеду приехал Семён, привёз что-то вкусненькое и какие-то совершенно бесполезные таблетки и заставил меня ещё раз позвонить в консульство. Там посетовали на отсутствие какой-либо подтверждённой информации, посоветовали следить за сайтом авиакомпании, совершающей прямые рейсы между нашими странами, и в который раз убедительно сообщили, что своих не бросят. В офисе самого авиаперевозчика давно не брали трубку, вместо этого сухой голос автоответчика сообщал, что все коммуникации теперь поддерживаются только в переписке. На электронные письма ответов тоже не последовало.

Матушка искренне недоумевала, отчего нервничают Макс и Семён. Жильё у нас просторное, работать я могу удалённо, денег достаточно, с начала пандемии мы с ней не ходили по магазинам: всё необходимое привозили домой разнообразные службы доставки. Если бы не моё внезапно ухудшившееся здоровье, ничто не омрачало бы её жизненные горизонты. По матушкиным расчётам, пандемия должна была закончиться к десятым числам июля — началу массовых летних отпусков. Мы с компаньоном были настроены менее оптимистично. Кроме того, все его усилия по получению рабочей визы в сложную с точки зрения иммиграционных вопросов страну могли пойти прахом из-за невозможности в неё попасть.

Выходные я пролежала пластом, организм с трудом принимал только сладкий чай и отвергал любую пищу. Макс звонил и пытался меня тормошить, Семён предлагал заказать мне доставку каких-нибудь вкусняшек. Не хотелось ничего, кроме хоть какой-то определённости. Ситуация усугублялась ещё и тем, что моя подруга Людмила так и не смогла улететь домой в Аргентину и была вынуждена искать работу и обживаться на неопределённое время на старой родине.

В ночь с воскресенья на понедельник, когда я валялась в тяжёлой полудрёме, безуспешно пытаясь уснуть, я внезапно услышала прекрасно узнаваемый голос Лёнчика. Дядюшка пытался что-то мне объяснить, но я понимала только отдельные, не связанные между собой слова.

Я не верю в мистику. Я абсолютный, убеждённый материалист. Тем не менее, нужно признать, что мы все получаем извне некие сигналы об опасности или руководства к действию и, исходя из своего личного опыта, так или иначе эти сигналы интерпретируем. В нашей семье Лёнчик стал таким сигналом опасности: когда он приснился моей матушке в 2015 году, та немного поразмыслила, съездила в банк, в котором хранила свои небольшие пенсионерские накопления, и сняла со счёта все деньги. А через два дня в банк вошла временная администрация, и возврат вкладов длится, наверное, и по сей день.

Лёнчик замолк, словно обидевшись, что я его не понимаю, но вместо него рядом отчётливо запел Дин Рид…

Решив, что более понятного сигнала «пора рвать когти» Мироздание послать мне не смогло бы, я встала и включила ноутбук. Прежде, чем пытаться выбраться домой через Минск, я по совету сотрудника консульства проверила сайт авиакомпании. О чудо! Там появилась информация о так называемом эвакуационном рейсе, запланированном буквально на послезавтра. Не раздумывая я купила билет, сообщила об этом событии Максу и наконец-то спокойно уснула.

Понедельник мы с матушкой провели в подготовке к моему срочному отъезду, в том числе сделали на её имя доверенности на распоряжение моим имуществом и делами. К вечеру в новостях сообщили, что правительство запретило гражданам покидать страну с туристическими целями. О нас, имевших временное или постоянное место жительства в других странах, никаких пояснений в этом запрете не было.

— Вы успели купить билет? — спросил утром Оскар, всё тот же сотрудник консульства, с которым мы уже успели познакомиться. — Зайдите на нашу страницу в фейсбуке, там выложены все инструкции, следуйте им, и вы благополучно улетите.

Инструкции оказались простыми: убедитесь, что вы не имеете симптомов коронавирусной инфекции, запаситесь масками, возьмите с собой еду… Неприятной новостью оказалось то, что многим желающим мест в самолёте не хватило: билеты были раскуплены в считанные часы после объявления рейса. Получалось, что дядя Лёнька вовремя подал мне сигнал…

— У тебя свитер разорван, — заметила матушка, указывая на безнадёжно испорченную вещь.

Действительно, я и не заметила, когда его порвала. Больше у меня ничего тёплого не было: всю ненужную одежду неделю назад забрали для бедных семей баптисты, а вещи моей субтильной матушки мне совершенно не подходят по размеру.

— Смотри, что у меня есть, — она принесла тщательно упакованный свёрток.

В пакете оказался синий шерстяной свитер с высоким воротом. Не тронутый молью, не заношенный, не драный. Тот самый, четверть века назад подаренный мне дядей Лёнчиком.

В назначенное время Семён привёз меня в аэропорт.

— Ух ты, посольство уже здесь, — прокомментировал он припаркованные автомобили с дипломатическими номерами.

— И сам посол тоже, — добавила я, указывая на мужчину и женщину в спортивной одежде, направлявшихся ко входу в терминал.

— Ну двигай и ты, — скомандовал мой компаньон. — Я дождусь твоего звонка, что ты всё-таки летишь.

Внутри терминала к тому времени уже набилось достаточно много народа. Чтобы «свои» не потерялись, офицеры консульства отделили часть помещения, развернули флаги и начали раздавать документы с разрешением на возвращение в страну. Посол в растянутых спортивных штанах и чёрной маске на всё лицо бодро носился среди отъезжающих. Когда мы с ним поравнялись, я приветственно помахала рукой.

— Как вам удалось меня узнать? — поинтересовался посол, резко притормозив.

Все вокруг засмеялись: уж слишком он заметная и известная фигура, чтобы скрыться за маской.

— Не забывайте, как прилетите — сразу поезжайте домой и соблюдайте две недели полную самоизоляцию, никуда не выходите, — напомнил посол.

— А мне что делать? — спросила молодая женщина с ребёнком в коляске. — Мы живём в деревне, дома никаких продуктов, доставки из супермаркетов в нашей деревне нет.

— Позвоните в ближайшую церковь, — посоветовал посол. — Не может такого быть, чтобы там не помогли, даже если вы не их прихожанка.