Элли и арфист - Прайор Хейзел

Мой ответ: нет, не всегда. Весной две тысячи двенадцатого она слегка располнела.

Она говорит «ясно» и замолкает. Я уже думаю о том, что запас вопросов у нее иссяк, как вдруг она выдает вот этот: скажи, Дэн, у тебя бывало ощущение, что Рода хочет тебе что-то сказать, но никак не может?

Мой ответ таков: понятия не имею.

Ее седьмому вопросу предшествует еще одна пауза: насколько ты ей… ну… доверяешь?

Мой ответ: что ты имеешь в виду?

Я знаю, что невежливо отвечать вопросом на вопрос, но мне не совсем понятно, что Элли имеет в виду, когда спрашивает, доверяю ли я Косуле.

Элли тоже не совсем понятно. Она говорит:

– Ах, какая разница! Мне пора домой. – Она кладет монетку обратно на подоконник и смотрит на часы. – Я должна бежать. Береги себя, Дэн. Увидимся завтра.

Сегодня она не играла на арфе, что крайне странно. Ее улыбка тоже не вернулась. Совсем.

20

Элли

Я закрываю входную дверь и приглаживаю волосы. Из гостиной доносятся звуки: муж громко и продолжительно кашляет и сморкается.

Когда я захожу, Клайв все еще лежит, распластавшись, на диване. Моя любимая картина, йоркширский пейзаж кисти моей бабушки, лежит разбитый вдребезги на полу.

– О, нет! Что случилось? – кричу я.

Откашлявшись (что занимает некоторое время), Клайв объясняет:

– Картина сама упала. Должно быть, гвоздь был слабый. Я бы все убрал, но нет сил.

Можно подумать, он испытывает вину за то, что заболел.

Я бегу за совком и щеткой, подметаю осколки и ощущаю на себе его взгляд. Чувствует ли Клайв, что я с ним нечестна?

Рамка разбилась полностью, ее не починить, а вот саму картину, как мне кажется, еще можно восстановить. Хотя, как ни странно, ее поверхность оказалась жутко поцарапана. Я потрясена и раздавлена. Я любила эту картину.

Я гоняю щеткой по полу осколки стекла. Где-то в лобной доле зарождается и нарастает мучительная боль.

Я все думаю об отношениях Дэна с Родой. Он постоянно называет ее своей девушкой, но они ведь не вместе по-настоящему, не так ли? Естественно, за все это время я бы уже непременно стала свидетельницей чего-нибудь романтического – поцелуя, нежного телефонного звонка, любого намека на близость. У меня есть подозрения, что вся эта близость существует только в голове Дэна, но неужели он принимает желаемое за действительное? Если я считаю Роду поверхностной и эгоистичной, это ведь не значит, что и он так считает. Мужчины – даже Дэн – всегда смотрят на все с другой стороны.

А она? Что она скрывает? И от кого?

В палец вонзается осколок стекла. Я взвизгиваю от боли.

– Похоже, теперь Кристине придется по-быстрому выздороветь и присматривать за тобой, – без тени сочувствия произносит Клайв.

Я подношу палец к губам.

– Ничего, ничего страшного!

Впрочем, игре на арфе это может помешать, думаю я, поднимаясь наверх за пластырем.

– Рода, можно мне воспользоваться твоим туалетом? – спрашиваю я, едва переступив порог ее дома во вторник утром.

Ответом мне служит яркая улыбка.

– Конечно, Элли! – На ней алое трикотажное платье. Волосы собраны на макушке, несколько светлых локонов красиво падают на лоб. – Поднимись вверх по лестнице – и он окажется прямо перед тобой.

Я мчусь наверх, но потом замедляю шаг и оглядываюсь через плечо. Роды не видно. Мгновение спустя из гостиной доносятся мягкие переливы арпеджио на арфе. Я в безопасности. Пришло время хорошенько здесь осмотреться.

Я толкаю дверь рядом с ванной. Комната маленькая, в ней помещаются только кровать и комод; возможно, это свободная комната. Я внимательно обвожу взглядом стены. Ни одной фотографии. Только акварельный рисунок слона на фоне африканского пейзажа и еще один с изображением деревьев на берегу озера.

Я тихо закрываю дверь и вхожу в следующую комнату. Судя по всему, это спальня Роды. Кровать не заправлена, на ней лежит пара колготок. Мой взгляд быстро схватывает мягкое, как шелк, малиновое постельное белье, сосновый шкаф, прикроватную лампу в форме изогнутого цветка крокуса, книжные полки, CD-плеер. А вот то, что я надеялась найти. На почетном месте напротив окна висит огромная деревянная рамка, заполненная фотографиями. Мне не терпится узнать подробности; сердце колотится как сумасшедшее.

Фотографии собраны в композицию. Многие из них представляют собой профессиональные снимки, на которых сама Рода с арфой. Среди прочих я узнаю фото, которое висит в мастерской Дэна, – то, на котором Рода запечатлена в платье с декольте и соблазнительным взглядом. Ее нельзя обвинить в ложной скромности. На другой фотографии она позирует со своим другом-гитаристом, чуть в стороне видны края их инструментов. У него бородка-эспаньолка и привлекательная кривая ухмылка. Вид у него самодовольный, как у человека, которому удалось сорвать в жизни куш. Интересно. Я чувствую беспокойство. Я уже не знаю, что надеюсь увидеть.

Мой взгляд падает на другую фотографию, и я понимаю, что она бесконечно далека от того, на что я надеялась. Дэн и Рода вместе. Чуть моложе, чем сейчас, стоят под сливовым деревом в его саду. Дэн смотрит на нее туманным, романтическим взглядом. Ее улыбка сияет. Солнечный свет выхватывает золотинки в ее волосах, свободно ниспадающих на плечи. На ней шафрановое платье, которое развевается на ветру. Рода вся словно пронизана медовым светом. Она очень красивая.

В животе что-то резко защемило. День сбора слив священен в моей памяти, как что-то, что хочется завернуть в папиросную бумагу, аккуратно убрать и часто доставать, чтобы полюбоваться и снова осторожно положить на место. Но теперь этот день омрачен. Рода была там первой, еще до того, как я познакомилась с Дэном, а он познакомился со мной, еще до того, как он узнал о моем существовании. Мои сомнения по поводу их отношений выглядят призрачными перед лицом этих явных доказательств крепкой любви. Я борюсь с чувствами и подавляю боль. Придется подождать.

Но внутри уже разгорается следующее подозрение. Я пристально всматриваюсь в другие фотографии. Здесь есть и семейные снимки, очень маленького размера. Есть ли среди этих людей дети? Я подхожу ближе и вижу маленькую девочку. Она милая и застенчивая, в платье подружки невесты, но если мои выводы верны, искать нужно мальчика.

– Элли, что ты делаешь?

Я подпрыгиваю на месте. Рода хмуро смотрит на меня с лестницы. Я так увлеклась поисками, что даже не заметила, как замолкла арфа.

– О! – кричу я и выбегаю из ее спальни, красная, как помидор. – Извини. Я прошла мимо ванной… А потом увидела твои красивые фотографии, и мне захотелось посмотреть на них поближе. Ей совсем не весело. – Эта фотография, на которой ты в зеленом платье, такая потрясающая! – выпаливаю я.

Она слегка оттаивает.

– Да, это мой любимый снимок. – Пауза. – Ванная комната будет прямо перед тобой, когда поднимешься по лестнице, как я уже сказала.

– Прости, Рода. Мне не следовало быть такой любопытной.

По ее лицу я вижу, что она меня не прощает.

– Я никак не ожидала обнаружить тебя в своей спальне.

Я ломаю голову в поисках оправданий.

– Дело в том, что… Сегодня я вся на нервах, потому что… потому что я поссорилась с Клайвом. Это до сих пор крутится у меня в голове. Я как будто сама не своя. И не соображаю, что делаю.

– Вот как? – Она смотрит на меня с любопытством. – Хочешь об этом поговорить?

– Его волнуют только деньги. Я слишком много трачу на бензин. Ему это не нравится. – И это правда.

– Ты в порядке?

– Гм-м, да, пожалуй. Но такие вещи меня расстраивают.

– Это выбило тебя из колеи, да? – с неожиданным сочувствием произносит она и поднимается на ступеньку выше. – Ты говорила ему, что учишься играть на арфе? Возможно, это стало бы для него приятным сюрпризом и улучшило бы ситуацию.

– Не думаю, – бормочу я.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь растерянной. Если хочешь, можем перенести урок.