Искатель, 2002 №5 - Станислав Васильевич Родионов

то тебя учить? Сексом вышиби из нее слезу.

— Но практически…

— Практически сделаем без тебя. Ты получи согласие. Все по закону: я приду от фирмы, официальные бумаги, расчетный счет в банке…

У Викентия болела голова. Он знал, что есть какой-то главный вопрос, но не мог его вспомнить. Кулачный удар вышиб все… Похоже, Дельфин ждал этого вопроса. Художник тронул синяк, боль обожгла мозг, и память проснулась.

— Сколько просить?

— Пять миллионов сроком на один год.

Если бы в РУВД велась летопись телефонных звонков граждан, то вышел бы многотомный юмористический сборник. Деловые сообщения были настолько редки, что дежурный по РУВД, будь его воля, все телефоны вообще бы пообрезал. Домашние, спутниковые, сотовые, дельта-телефон… В туалет ходят с мобильником. Интересно, о чем люди говорят? Неужели о курсе валют?

Сообщения же о криминале он сразу переводил на уголовный розыск, чаще всего, на майора Леденцова.

— Дежурный, я пришла домой, а на потолке висит зонтик…

— Гражданка, тут милиция, а не цирк.

— В потолке дыра. Я живу на последнем этаже. Вор с чердака пробил отверстие…

— А зонтик при чем?

— Он в него осыпал штукатурку.

Так, покушение на квартирную кражу. Дежурный перевел звонок на опер-квартирщиков. Но телефон опять звонил.

— Товарищ дежурный, моя соседка выдает себя за иностранку.

— Какого государства?

— Якобы родилась в Турции.

— А на самом деде?

— В поселке Бадья.

— Объясните, что в Турции не престижно. Пусть рождается в Париже.

Помощник принес фаянсовую кружку свежего чая. Дежурный знал, что до очередного звонка допить он не успеет.

— Дежурный милиции?

— Он.

— Как понимать: запретили чудесные пионерские песни и по радио во всю распевают песни блатные? Про Владимирский централ и Мурку, а?

— Гражданка, нам бы этих Мурок переловить, не до песен.

Дежурный допил-таки чай. Все эти чепуховые вопросы фиксировались на пленку. В журнал происшествий шел только криминал. Иногда звонили, чтобы выговориться: занимало время, но как-то разнообразило бесконечное дежурство.

— Извините, это милиция?

— Так точно.

— Живу и боюсь.

— Чего?

— Мафии, а раньше боялся КГБ.

— Что же вы такой нервный?

— И знаете, мафии боюсь сильнее, чем КГБ.

Видимо, больной человек. Дежурный вступил в пятиминутный разговор, сравнивая силу двух могучих организаций. Конечно, проще бросить трубку, но человек-то больной. Этак можно на каждый второй звонок не отвечать.

— Товарищ дежурный, какой ужас, муж пропал!

— Придет.

— Не придет, поскольку он тело.

— Сильно пьян?

— Умер сегодня утром…

— Труп, что ли?

— Врач установил.

— Вы звоните из морга?

— Из дома. Закрыла квартиру, пошла оформлять документы… Прихожу, а его нет.

— Гражданка, переключаю вас на отдел квартирных краж…

Дежурный не удивился. Трупы уходили, приходили, оживали, даже являлись в милицию за справками, что они не померли. Могла быть и кража трупа на органы — случаи имели место. Тогда женщину надо бы адресовать в уголовный розыск.

— Господин дежурный, котенок с утра орет во дворе на дереве. Что делать?

— Снять.

— Береза тонкая, не залезть, лестница короткая…

— Звоните в МЧС.

Это что: на прошлой неделе приходит женщина домой, а по квартире расхаживает индюк — красная борода, топает, шипит. Как попал, зачем попал?.. Впрочем, в ванной крокодилов находили, в шкафу обезьяну…

— Товарищ дежурный, сосед выражается на всю коммунальную квартиру!

— Какими словами?

— Кричит, блин да блин.

— Это же не ругательство, а еда.

— Это вместо «б…»!

— А я думал, что это просто мучное изделие.

Ближе к вечеру посыплются звонки криминального характера: драки в ресторанах, мордобитие на кухнях, разборки на улицах, трупы в подвалах… Шутки кончатся — пойдут выезды на места происшествий. До этого времени следовало основательно закусить, чтобы энергии хватило на всю ночь. Дежурный уже хотел посадить за пульт помощника, но почти детский голосок в трубке задержал.

— Господин милиционер, кому мне сделать важное сообщение?

— Если важное, то мне.

— Моего бывшего мужа подозревают в преступлении.

— В каком?

— В тяжком.

— Откуда вы знаете?

— Приходил человек из уголовного розыска.

Пусть уголовный розыск и разбирается. Эту девочку, которая уже разведена, надо переключить: хорошо придумали технари с этим переключением. Дежурный щелкнул тумблером.

— Майор Леденцов слушает.

— Товарищ майор, моего бывшего мужа подозревают в краже.

— В краже чего?

— По-моему, верблюда.

Леденцов помолчал, обдумывая, откуда в районе взялся зоопарк. Правда, в новостройках стоит цирк Шапито, но никаких заявлений о краже животных не поступало.

— А кто подозревает?

— Ваш сотрудник уголовного розыска.

— Фамилия?

— Не знаю, капитан, высокий, худой… Ко мне приходил.

— Подождите у трубки…

Леденцов долбанул кулаком в стену. На удар отозвались двое: сейф звоном ключей и капитан широким шагом в кабинет.

— Оладько, где пропал верблюд?

— Какой верблюд?

— Двугорбый или одногорбый.

— Борис, не понимаю…

— Ты был у женщины, муж которой украл верблюда…

— Ну и приблуд! Я спросил ее, пила ли она верблюжье молоко.

— Зачем?

— Требовала оперативная обстановка.

— Сам-то пил?

Заметив, что Леденцов начинает свирепеть, капитан отчеканил:

— Никак нет, товарищ майор.

— А что за женщина?

— Жена художника Викентия.

Майор взял трубку, которая защебетала скороговоркой:

— Я с Викентием не живу. Даю слово, что о встрече с уголовным розыском ничего ему не скажу. Викентий странный, непредсказуемый, распутен, но на кражу верблюда не способен.

Леденцову хотелось буркнуть, что художник скорее изнасилует верблюда, чем украдет, но сказал другое:

— Мадам, все в порядке — верблюд нашелся. До свидания.

Оладько переминался неуютно. Леденцов помолчал.

— Говоришь, верблюжье молоко не пил?

— Не пил.

— А ословье?

— Что за ословье?

— Молоко осла пил?

Синяк отцвел, оставив нежно-желтое пятнышко. Викентий стоял у своей главной картины: их взгляды скрестились — его и «Взгляда». Свет пронзает… Да ничего подобного — чернота пронзает. Взгляд с картины пронзал. Пронзал чернотой. Не зря Леонардо да Винчи любил черную краску и для рельефности на темный фон клал густую черноту. В его картинах не было ничего светлого: симфония тени, мрака, черноты и колдовства.

Викентий сделал шаг назад и подумал: не состарить ли полотно, не нанести ли каракелюрную сетку?

Желудок сообщил, что он не завтракал. Можно сходить в ресторан и убить часа два-три жизни, кивая лакееподобным официантам, слушая нетрезвый шумок и взирая на самодовольные рожи среднего класса. Можно сбегать в столовую и съесть борщ со вчерашним жиром, котлеты из останков неизвестного животного и компот с сухофруктиной на дне стакана…

Но разве цель — наесться и напиться? У личности только одна цель: переводить все реалии жизни в наслаждение. Работай и отдыхай, люби и ненавидь, ешь и пей, езди на машине и шагай пешком — наслаждаясь.

Викентий прошел в красную комнатку и начал делать английский салат. Мелко нарезал корень сельдерея и