Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Воины-зулусы

Рисунок

Переехав через р. Оранжевую, мы прибыли на независимую территорию, населенную племенами грикуа и бечуанами. Грикуа представляют собою помесь туземцев с европейцами. Те грикуа, о которых я говорю, голландского происхождения – через браки голландцев с готтентотками и бушменками. Первое поколение этой смешанной расы считает себя выше второго. Все они обладают в некоторой степени характерными чертами своих родителей.

Прежде грикуа и бечуаны одевались почти так же, как и кафры, если в данном случае можно вообще говорить об одежде. У женщин спереди висела на груди связка кожаных тесемок длиной приблизительно в 18 дюймов [около 45 см], а на плечи была накинута сзади выделанная кожа овцы или антилопы, оставляющая грудь и живот обнаженными. Мужчины носили кусок кожи величиной с тулью шляпы, который служил просто для приличия, и такой же плащ, как у женщин. Чтобы защитить свою кожу от действия солнечного зноя в дневное время и от холода во время ночи, они все тело намазывали смесью из жира с охрой, а голову – смешанной с жиром толченой синей сланцевой слюдой. Мелкие частички блестящей слюды, падающие на тело, на бусы, на медные кольца, считались лучшим украшением, удовлетворявшим вкус самого требовательного щеголя.

Глава VI

Куруман. – Его прекрасный источник. – Растительность области. – Остатки прежних лесов. – Растительный яд. – Позорное нападение буров на баквейнов. – Письмо от Сечеле. – Подробности нападения. – Большое число детей, уведенных в рабство. – Разрушение моего дома и имущества на Колобенге. – Буры поклялись отомстить мне. – Отправление в ноябре 1852 г. – Горячий ветер пустыни. – Насыщенность атмосферы электричеством. – Стая каменных стрижей. – Литубаруба. – Привязанность бечуанов к детям. – Здоровый климат

Прочное положение станции, называемой Куруманом, зависит всецело от прекрасного неиссякающего источника, имеющего это название. Источник выходит из-под траппа, и так как при выходе на поверхность он имеет температуру 72° по Фаренгейту [27,1 °C], то он выходит, вероятно, из древних силурийских сланцев, образующих первобытную равнину материка. За время моего пребывания здесь я никогда не мог заметить, чтобы сила, с которой бьет из-под земли вода этого источника, сколько-нибудь уменьшалась. В сорока милях за куруманскими полями указывают на другие места, где на памяти еще живущих теперь людей водились гиппопотамы и в болотах могли тонуть люди и скот. Убыль воды следует приписать главным образом общему усыханию страны, а частично и объему оросительных сооружений по обе стороны потока на этой миссионерской станции. Это последнее обстоятельство имело бы больше значения, если бы оно не совпадало с исчезновением множества источников на обширном пространстве страны.

Не входя в подробности этой черты здешнего климата, можно заметить, что район Курумана является примером усыхания южной местности, которая сравнительно была так же богата водой, как богаты ею в настоящее время места, лежащие к северу от оз. Нгами. Всюду встречаются русла старых рек и следы потоков, и везде можно видеть устья давно высохших источников; вода, которая целыми столетиями била из этих источников, придала овальную форму их узким выходным щелям.[10] По сторонам источников из этих древних вод в изобилии отложился туф. Многие из опустевших источников перестали давать воду потому, что край отверстия, поверх которого била вода, стал теперь слишком высоким, или оттого, что поднятие западной стороны этой области слишком повышает уровень поверхности над скоплениями воды, находящимися внизу; стоит только сделать скважину на более низком уровне, как вода потечет не переставая. Некоторые из древних источников около Курумана восстановлены бечуанами, которые иногда проявляют чувство самолюбия, работая по целым месяцам над глубоким бурением; однажды взявшись за дело, они считают уже долгом чести упорно добиваться своего, невзирая на слова одного миссионера, который сказал, что они никогда не могут заставить воду подняться на возвышенность.

Интересно отметить трудолюбие буров, живущих в этой области. Они проводят длинные и глубокие каналы, идущие с низкого места и поднимающиеся вверх к месту, лишенному малейшего намека на существование под ним воды, если не считать реденького камыша и особого вида жесткой травы красноватого цвета, растущей во впадине, которая в старину была, наверное, устьем источника, но теперь заполнена мягким туфом. В других случаях указанием на подземную воду является камыш, который растет не во впадине, а на длинном песчаном гребне в 1–2 фута [30–60 см] высотой. Глубокий поперечный разрез, сделанный через верхнюю часть такого гребня, вознаграждает затраченные на него усилия потоком бегущей из него воды. Причина, по которой поверхность почвы, скрывающая под собой воду, возвышается над общим уровнем местности, заключается в том, что по поверхности ветер всегда несет много пыли и мелкого песка, а изгороди, кустарники и деревья, естественно, задерживают их и заставляют отлагаться. Камыш в данном случае выполняет роль живой изгороди, а влага, оседающая в виде росы по ночам, прочно скрепляет песок между его корнями, и в результате вместо впадины образуется бугор. Говоря об этом, можно добавить, что в этой части страны нет других непересыхающих источников, кроме тех, которые выходят из подземного траппа, образующего наполнение древней долины. И поскольку основной фонд воды находится, по-видимому, над древними силурийскими сланцами, выстилающими дно котловины, то представляется в высшей степени вероятным, что в некоторых местах артезианские колодцы выполняли бы ту же роль, которую выполняют теперь эти глубинные прорезы.

Ландшафт этой части страны в продолжение большей части года имеет светло-желтую окраску, а в месяцы дождливого сезона – приятный для глаз зеленовато-желтый цвет. На западе виднеются возвышенности, а к востоку от них находятся сотни миль покрытых травой равнин. Большие участки на этих совершенно плоских равнинах покрыты известковым туфом, лежащим на совершенно горизонтальном слое траппа. Растительность здесь состоит из прекрасной травы; эта трава растет на туфе среди низкорослых кустов терновника, называемого «подожди немножко» (Acacia detinens), с его цепкими колючками, похожими на рыболовные крючки. Там, где эти породы не показываются наружу, поверхность состоит из желтого песка, на котором между ягодными кустами, называемыми моретлоа (Crewia flava) и мохатла (Tarchonanthus), всюду растет высокая жесткая трава. Древесина мохатлы, по виду совершенно зеленая, горит ярким огнем благодаря содержащемуся в ней ароматическому смолистому веществу. В менее открытых местах попадается отдельными группами мимоза (Acacia horrida и A. atom-phylla), а также много дикого шалфея (Salvia africana), различные стручковые (Ixia), а луковичные с большими цветками: Amaryllis toxicaria и A. brunsvigia multiflora (первая луковица – ядовитая) доставляют хороший материал в виде высохших мягких шелковистых чешуек для набивки матрацев.