Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Иногда во время сухого сезона, наступающего после зимы и предшествующего дождям, по пустыне дует с севера на юг горячий ветер. Когда он доходит сюда, то кажется, что идет из раскаленной печи. Он редко продолжается дольше трех дней. По оказываемому им действию он напоминает гарматан Северной Африки. Ветер настолько лишен влаги, что лучшие мои английские сундуки и вся утварь, сделанная из выдержанного дерева, перекоробились, так же как и все деревянные предметы, изготовленные не в Африке. Когда он дует, то воздух бывает так насыщен электричеством, что если держать против ветра пучок страусовых перьев, то этот пучок электризуется с такой же силой, как от электрической машины, и вызывает в протянутой руке сокращение мышц, сопровождаясь отчетливо слышным треском.

Когда дует этот горячий ветер, и даже в другое время, то благодаря сильной насыщенности атмосферы электричеством, при малейшем движении каросса, или плаща, который носят туземцы, на поверхности его вызывается целый поток маленьких искр. Я наблюдал это явление первый раз, когда однажды вместе со мной ехал в повозке один вождь. Увидев, что мех его плаща при каждой встряске повозки совершенно ясно светился, я провел рукой по нему и увидел, что он мгновенно испустил целый поток ярких искр, сопровождающихся отчетливым треском. «Неужели ты не видишь этого?» – спросил я вождя. «Нам показали это не белые люди, – ответил он. – Задолго до того, как белые люди пришли в нашу страну, это уже было у наших отцов известно в древности». К сожалению, я ни разу не осведомился о названии, которое они дают этому явлению, но я не сомневаюсь в том, что такое название в их языке имеется. Согласно Гумбольдту, Отто фон Герике первый наблюдал это явление в Европе, а оно, оказывается, столетиями было известно бечуанам. Но бечуаны смотрели на это явление глазами быка.

По отношению к физическим явлениям природы человеческий разум здесь по сей день остался таким же инертным, как это было когда-то в Англии. Здесь не получила развития ни одна наука. Туземцы очень мало рассуждают о вопросах, которые не связаны непосредственно с требованиями желудка.

Севернее Курумана мы видели над равнинами большие стаи каменных стрижей (Cypselus apus). В одной стае, когда она пролетала над нами к камышам, было около четырех тысяч птиц. Очень немногие из этих птиц выводятся и вырастают в этой стране. Я часто наблюдал их и установил, что спаривание у них, по-видимому, никогда не имеет здесь места; здесь никогда не наблюдается ни специфического преследования самки самцом, ни какой-нибудь характерной игры. Есть здесь также и другие птицы, которые всегда живут стаями и, как цыгане, передвигаются с места на место даже в период размножения, который в этой стране имеет место между холодным и жарким временем года; холод оказывает здесь почти такое же влияние, как животворящее весеннее тепло в Европе. Не те ли это перелетные птицы Европы, которые возвращаются сюда, чтобы вскармливать и растить здесь своих птенцов?

31 декабря 1852 г. мы доехали до г. Литубарубы, управляемого Сечеле и заимствовавшего свое название от той части хребта, на которой он расположен. Я никогда не видел баквейнов такими худыми и изможденными, как в этот раз. Буры угнали у них большую часть всех их коров и восемьдесят здоровых рабочих быков. Большой запас провизии, оставленный двумя офицерами, капитанами Годрингтоном и Уэббом, чтобы обеспечить себе обратную дорогу на юг, также был увезен бурами. По возвращении на это место, где они ожидали найти свое имущество, они нашли только трупы баквейнов. Весь хлеб, одежда и утварь баквейнов погибли в огне пожара, который буры зажгли в городе во время боя, пользуясь для этого услугами приведенных ими с собой туземцев из покоренных племен. Поэтому оставшиеся в живых обитатели города были совершенно истощены от голода.

Намереваясь поехать лично к английской королеве с жалобой на буров, Сечеле отдал приказ, чтобы, пока он ездит, никто не совершал мстительных действий, но несколько молодых людей осмелились напасть на группу буров, возвращавшихся с охоты; буры струсили и убежали, а молодые люди захватили их повозки и доставили их в Литубарубу. Это, по-видимому, привело верховное командование буров к догадкам, будто баквейны намерены начать против них партизанскую войну. Но эта «кафрская война» была на самом деле только в зародыше и не пошла дальше той стадии, на которой туземцы поняли, что самая выгодная и успешная система – это система игры в прятки.

Встревоженные буры из множества своих людей послали к баквейнам четырех уполномоченных просить о мире! Это было при мне, и я услышал условие, предъявленное вождем: «Дети Сечеле должны быть возвращены к нему». Никогда еще не видел я людей, которые столь нечаянно и всецело очутились в западне, как эти буры. Каждый проход и каждое ущелье в горах были заняты отрядами сильных вооруженных баквейнов; если бы уполномоченные не наобещали гораздо больше того, что они хотели выполнить, то этот день был бы для них последним. После набега дети Сечеле находились у коменданта Шольца, который хотел сделать их своими рабами. Я был в Литубарубе, когда маленький мальчик Хари, сын Сечеле, был возвращен своей матери. Его мать и другие женщины приняли его с потоком молчаливых слез.

Говорят, будто бы в некоторых местах к рабам относились мягко и добросердечно. Буры говорят о себе, что они – лучшие хозяева и что если бы готтентоты были рабами англичан, то англичане обращались бы с ними хуже буров; трудно представить себе, что могло бы быть хуже. Я записал имена нескольких десятков мальчиков и девочек, многих из которых я знал как своих школьников, но я не мог успокоить плачущих матерей надеждой на то, что их дети когда-нибудь вернутся из рабства.

Бечуаны вообще очень привязаны к детям. Маленький ребенок, ковыляющий на своих ножках около взрослых людей, когда они едят, обязательно получит горсть лакомства. Эта любовь к детям может объясняться патриархальным строем их жизни. Всякий маленький чужеземец, очутившийся на их территории, увеличивает собою собственность всего общества, и о нем сразу же докладывают вождю. Мальчики более желанны, чем девочки. Негры называют родителей по именам детей. Наш старший мальчик носил имя Роберта, поэтому после его рождения они назвали мистрис Ливингстон, Марию, – Ма-Роберт, т. е. мать Роберта.

Поля баквейнов с зернохранилищами

Рисунок XIX в.

Буры знают по опыту, что никакой закон о преследовании беглых рабов не может иметь силы в этой дикой стране, где для взрослых пленников так легко бежать; поэтому у них установился обычай увозить только маленьких детей, которые могут забыть своих родителей и остаться навсегда рабами. В домах буров я не один раз видел похищенных ими грудных детей; прежде этот факт отрицался ими.