Право на нас - Марина Анатольевна Кистяева

стояла лавочка. Сидеть на ней зимой не лучшая перспектива. Тоня прошла в сарай и достала несколько старых шуб.

- Помоги, чего стоишь.

Артамонов, последовавший за ней и в сарай, с готовностью перехватил ношу.

- Сюда?

-Да.

Некоторое время они молчали.

Тоня не спешила начинать разговор. Да и слова как-то не подбирались. На улице было относительно тепло, можно и посидеть. Свежим воздухом подышать... На небе появлялись первые звезды, темнело сейчас рано.

Артамонов завозился и, наконец, сказал:

- Достал я тебя, да?

Тоня лишь вздохнула. Это был риторический вопрос.

- Я не хотел...

- Чего именно?

Горечь полоснула нутро. Если он пришел, чтобы снять с своей души камень, то ошибся адресом.

-Да всего. Хреново вышло.

Тоня покачала головой и принялась носком ботинка чертить на снегу линии. Туда-сюда. Туда-сюда.

- Я забрал доки из универа.

А вот на это признание девушка не могла не отреагировать.

- Забрал?

-Угу.

Сколько времени Тоня мечтала услышать это! Сколько раз она представляла, как вздохнет с облегчением. Как будет ходить по универу, не оглядываясь по сторонам.

И вот ее мечта сбылась. И что, где облегчение?

Нет его.

- Сам?

- Сам, Тонь. Отцу сказал, он поддержал.

Разговор клеился с трудом. В голове девушки никак не формировались мысли. Какая-то пустота стояла.

- Из города уедешь?

- Не терпится меня спровадить?

- Ты же для чего-то приехал сегодня и делишься планами.

- Приехал. Увидеться хотел.

Тоня чувствовала себя в безопасности. Мама находилась на кухне и наблюдала за ними. Это добавляло уверенности.

- Знаю, скучать не будешь, - продолжил парень, не дождавшись от нее ответа. -И уже пожелала мне счастливого пути. Я, наверное, это заслужил...Да нет, блять, заслужил! Много дел натворил... Думал, сначала, ничего серьёзного не будет, Тонь. Думал, что ты быстро сдашься.

Девушка прикрыла глаза.

- Дим, ты вообще понимаешь о чем говоришь? Ты мне на выпускном переспать предложил!

- Ну, предложил. И что? А вдруг ты бы согласилась... Я должен был попытать счастья.

-Ты придурок!

- Все мы придурки, когда член чешется.

- Не пошли... Не надо. Ты зачем ко мне пришёл? Поговорить? Давай говорить. Если снова включишь режим придурка, лучше уходи.

Артамонов усмехнулся.

- То есть ты не сомневаешься, что я могу быть адекватным?

-Ты адекватный со всеми, кроме меня. Ну, почти...

-Да-а, почти, - протянул парень, усмехаясь уже шире и разводя руки в стороны. - А я ничего не могу с собой поделать, Тонь. Ни-че-го!

- Ты сам себе веришь, Артамонов? Ты прессовал меня, как только мог! Ты буллил меня! -Тонь...

- Что "Тонь"? - внезапно она шмыгнула носом, и чтобы не расплакаться при человеке, который долгое время был ее врагом, провела по носу ладонью вверх. Мама бы за этот жест не погладила ее по головке. - Ты мне прохода не давал! Обзывал, глумился, угрожал! Еще, по сути, вчера грозился устроить групповуху. А сейчас что?.. Хочешь, чтобы я...

Она оборвала себя, отвернувшись.

Она не то, что не понимала зачем он приехал. Она не понимала какой смысл.

Что он от нее хотел?

- Я люблю тебя, - услышала она хриплое. И подозрительно близко.

Тоня обернулась. Артамонов повернулся к ней корпусом и впился в нее взглядом. Его лицо оказалось близко.

Выглядел он снова безумно. Глаза горят, ноздри раздуваются.

Он на грани...

Секунда-вторая и сорвется, и начнется всё по новой.

Тоня, словив толику паники, вытянула руку вперед и предупреждающе выдохнула:

- Не начинай...

- Ты мне не веришь? Ты слышишь, что я говорю? Я люблю тебе!

- Слышу.

Его отчаяние, наверное, должно было ее тронуть. Как-то смягчить.

Но не смягчило. Только повторно горечью полоснуло.

Сейчас он казался ей человечным. И его чувства - тоже. Почему нельзя было раньше так? Реагировать более спокойнее, вести себя не как гад последний. Он же отталкивал её своими действиями!

Они как-то с мамой разговаривали на этот счет. Тоня не выдержала, расплакалась при ней. Он в очередной раз что-то отчудил, она сейчас даже не могла вспомнить что именно. Мама тогда ещё не воспринимала его подкат серьезно. Сказала, что он мальчишка и привела пример с детсадовскими ребятишками, которые, не понимая, как привлечь к себе внимание и выразить свой интерес, дергают девчонку за косичку и отнимают у неё игрушки.

И вроде как мальчик вырос, а симпатия сильная, и он дурит.

Додурился, называется.

Тоня не могла его обвинять в случившемся. Его там не было.

Но было много другого.

- Я верю тебе, Дим, - негромко сказала она. - Что понравилась тебе когда- то и прочее. Но зачем ты пугал меня? Зачем донимал? Нельзя было принять мое "нет" и переключиться на кого-то другого?

- Нельзя, - глухо и категорично ответил он, сжимая губы.

-Ты многим нравишься.

- Но не тебе.

- Это бессмысленный разговор.

- Да почему бессмысленный? Услышишь ты меня, наконец!

Он вскочил на ноги и встал напротив неё. Тоня мгновенно насторожилась. Напряглась.

Но Дима быстро опустился на корточки перед ней. Захотелось глаза в глаза?.. Зачем?..

- И ты услышь меня, Дим...

-Я...

Начал он и внезапно замолчал. Тоня интуитивно подалась назад. Занавеска на кухне качнулась, значит, мама стоит у окна. Хорошо... Господи, как же здорово иметь такую надежную опору в жизни, как любящую и понимающую маму.

Артамонов поднялся на ноги и прошелся по двору. Девушка настороженно за ним наблюдала.

Не доверяла она ему, хоть тресни. Ожидала, что в любой момент он накинется на неё.

- Я уезжаю, Тонь.

- Я это поняла.

- Нихера ты ничего не поняла! Я уезжаю, Тонь! - его голос сорвался. - Я не увижу тебя больше и...

Тоня тоже поспешно встала. Интуиция завопила, что пора закругляться. Лимит "адекватного" Артамонова подходит к концу. Значит, пора его выпроваживать.

Он шагнул к ней. Все такой же высокий, немного агрессивный. Ноздри его носа шумно раздувались.

Он был на грани, едва себя сдерживал. А это чертовски плохо. Тоня сама пребывала не в лучшем расположении духа. Постоянная хотелось плакать. Плюс месячные на днях должны прийти, чему она будет несказанно рада. Они не пройдут до пятницы, и на свиданку она поедет с прокладками. Хотя бы какая-то защита.

Богдан Даров может быть тысячу раз классным и порядочным парнем. И в обычной жизни он бы никогда ее не тронул. Насильно. Не принудил. Она этому верила.

Но когда человек загнан, когда ему угрожает