Двести третий день зимы - Ольга Птицева

холодно. Как и дышать, стоять и перекатывать остатки мыслей в быстро остывающей голове. – В этих районах ничего не работает… Пойдем пешком.

Тая спрятала красное ухо под шапку, выглянула из-за остановки, но тут же вернулась.

– Говорю же – скоро приедут. Дождаться надо.

Снег уже не валил, он просто заполнял собой все пространство. И не разобрать, падают ли еще снежинки, или это восстановленный снежный покров изменил плоскость. Нюта перестала чувствовать ноги примерно до середины бедра. И решила, что это неплохо – зато не жжется. Она села на скамейку, будто в облако пуха, и закрыла глаза. Холодно. Холодно. Холодно.

– Вставай. – Голос Таи прорезал внезапную дремоту. – Вставай скорее, слышишь?

Она схватила Нюту за руку и рывком поставила на ноги. Правда, ноги почти не слушались, так и норовили разъехаться.

– Расстегивай куртку, – все таким же не терпящим пререканий тоном приказала Тая.

Удивляться сил не осталось, так что Нюта просто разлепила смерзшиеся губы и выдавила:

– Отстань.

– Я серьезно, расстегивай.

И сама потянула молнию. В сгустившейся снежной серости Тая была словно нарисована черной тушью. Только кудряшки, выбившиеся из-под шапки, придавали ей немного объема.

– Ну! – Она даже смогла улыбнуться, хотя зубы сводило от холода и за сомкнутыми губами.

Пришлось подчиниться. Нюта расстегнула кнопку на воротнике пуховика, медленно протащила «собачку» по скрипучей молнии и распахнула полы, выпуская наружу остатки тепла. Тая обняла ее сразу, почти с прыжка. Обвила руками, тонкая, но крепкая, пахнущая какой-то смолистой деревяшкой.

– Обнимай крепче, – прошептала она Нюте в шею.

Мурашки побежали от ее горячего дыхания – вверх к макушке и вниз, к ямочкам под коленями. Нюта сцепила ладони на узкой спине Таи и закрыла глаза. Теперь они стояли в тепле. И весь посторонний шум – ветер и бесперебойные уколы снега в крышу остановки – отдалился. Уступая место дыханию и пульсу. Пульсу и дыханию.

– Только не засыпай, – попросила Тая.

– Не засну.

Но перед глазами уже собралась уютная темнота, веки отяжелели, и сильная ладошка Таи, которая до этого только хватала и тянула, вдруг стала такой ласковой, будто в ней было не пять, а двадцать пять пальцев, и все с нежными подушечками.

– А вот и за нами, – наконец проговорила Тая и разорвала двойной кокон из курток, унося с собой половину.

Нюту обдало холодом. В первую секунду она не могла сообразить, где находится, почему ей так холодно и что за пылающий оранжевый монстр стоит на дороге – абсолютно мультяшный на фоне снежного небытия.

– Хорошо ждешь, Таисия, жалко прерывать, – раздалось из недр ремонтной машины, затормозившей у остановки. Из салона выглядывал широкий пористый нос и кончик зажженной сигареты.

– Блин! Я уж решила, что околеем мы быстрее, чем ты дотащишься. – Тая снова стала звонкой и колючей, на ходу застегнула куртку, дернула на себя заднюю дверь, обернулась: – Залазь скорее!

Все это походило на кадры из дурацкого фильма. Был такой в нулевых. Там еще охотники на вампиров в «Горсвете» работали. Нюта пыталась вспомнить название, пока забиралась в воняющее бензином нутро машины, раскаленной настолько, что в голову тут же ударило, словно от выпитой залпом водки. Название крутилось на языке, и когда машина сорвалась с места, а зубы щелкнули, чудом не прикусив этот самый язык, Нюта выпалила:

– «Ночной дозор»!

Водитель обернулся. Кроме пористого носа и сигареты, у него были густые усы.

– Сечешь, румяная! – И оглушительно захохотал: – Слышала? А ты: «не похоже, не похоже».

– На дорогу смотри, дядь Миш, – огрызнулась Тая, но весело. Затем глянула на Нюту: – Я подремлю пока. Нам до места ехать минут двадцать пять.

– А что там?

Машина неслась через снег, освещая фарами только кусочек дороги. В боковые окна даже дома было не разглядеть – сплошные серость и метель.

– Там тепло, – ответила Тая и закрыла глаза.

Доехали они быстро. Попетляли по занесенным улицам, дважды забуксовали, но оба раза машина с ревом выдернула сама себя. От рывков Тая наваливалась на Нюту обмякшим сонным телом, что-то бормоча. Будь они где угодно, только не в несущейся неизвестно куда машине, Нюта испытала бы в связи с этим множество самых приятных чувств. Но сейчас она вздрагивала от чужих прикосновений и стискивала ручку двери.

– Да расслабься ты, – через сон пробормотала Тая.

Легче не стало. Машина свернула с основной дороги во двор. Там под снежными шапками алела ремонтная техника. Стоял даже гигантский асфальтоукладчик с поникшим тентом.

– В детстве мечтал работать на таком красавце, – сказал дядя Миша, паркуясь между двумя снегоуборочными машинами, ставшими теперь снегосборочными. – Едешь себе по пустой дороге, важный такой. Еще и с тентом.

– Шикарные мечты у тебя были. – Тая натянула шапку и открыла дверь. Снег вздымался с земли обратно в воздух. – Метет ужасно.

– Холода не напусти! – прикрикнул дядя Миша. – Внутрь идите, я мотор заглушу и догоню.

– А есть кто? – спросила Тая.

– Сидят голубчики.

Нюта выбралась из пекла машины в холод, и он показался ей приятно освежающим – всего на одну секунду, но это было ощущением из прошлой жизни. Острым и ярким.

– Чего застыла? Бежим! – Тая схватила ее за руку и потащила к темному ангару, стоявшему в глубине двора.

– Это что вообще? – на бегу спросила Нюта.

– Ремонтный цех.

Тая толкнула прорезанную в воротах ангара дверь и ввалилась внутрь. Там пахло бензином, сигаретным дымом и почему-то крепким чаем. В густой темноте угадывались силуэты двух машин с раскрученными кузовами. Единственным источником света была узкая полоска у самого пола. Туда-то Тая и пошла, на ходу расстегивая куртку, а Нюта застыла на месте, оглушенная бензиновым мраком. Входная дверца снова лязгнула, впуская еще одну порцию мороза и дядю Мишу.

– Пойдем-пойдем, дубак такой. – Он подтолкнул Нюту в спину.

Пришлось подчиниться. Тая как раз добралась до полоски света, коротко постучала, выдержала паузу и постучала еще.

– Открывайте, свои! – громогласно обозначился дядя Миша.

Щелкнул замок, скрипнула уже другая дверь, и в темноту ангара хлынули свет и тепло.

– Что ж так орать, дядь Миш, – раздался недовольный голос. Чья-то фигура мелькнула и быстро отошла от дверного проема, пропуская Таю. – Здравствуй.

– Да виделись уже, – отмахнулась та.

Дядя Миша снова подтолкнул Нюту в спину, она перешагнула порожек и оказалась в ярко освещенной комнате. Там было тепло – в центре стоял масляный радиатор, и еще один примостился в углу, рядом с креслом. В кресле сидела темноволосая девушка в строгом костюме цвета то ли пепла, то ли мокрого асфальта. Такие девушки раньше курили тоненькие сигареты возле бизнес-центров и вели переговоры по гарнитуре, выдыхая дым уголком рта. Только «молнии» на брюках у них обычно бывали застегнуты, в отличие от этой незнакомки. Она усердно печатала на ноутбуке и даже голову не подняла, когда дядя Миша возвестил:

– Вот, подобрал двух