Двести третий день зимы - Ольга Птицева

скучающе произнесла Тая, но глаза у нее опасно поблескивали. – Платья. Очистные, которые топят снег. Девочек, которые ходят в этих платьях на эти очистные…

Нюта попыталась улыбнуться, но лишь губами дернула.

– Пока не запретили, да.

– Место, правда, под кодовым замком. И толп гуляющих что-то не заметно.

– Сама говоришь, что воняет.

– Воняет, да. Но тепло. Вон, у тебя даже румянец проступил.

Рука непроизвольно вскинулась к лицу – щека была теплая. Но, кажется, не от повышенной температуры.

– Слушай, если тебе тут некомфортно, пойдем обратно… – проговорила Нюта, чувствуя, как начинает скручивать живот.

– А сюда-то мы зачем шли? – Тая откинула с лица витую прядь. – Проверить меня хотела?

– Проверить?

– Ну а что? Очень похоже. Привести на закрытую территорию, в серую, знаешь ли, правовую зону, и посмотреть, как я себя поведу. Какие разговоры начну разговаривать. Какие вопросы задавать. Или мне нормально будет, без вопросов обойдусь.

– Ерунда какая, – только и смогла выдавить Нюта и сделала шаг к двери. – Давай уйдем и закроем тему.

Тая подалась в сторону и заслонила собой выход.

– Ага, а мне потом дадут двадцать четыре часа, чтобы я на тебя донос накатала. А если не накатаю… То что?

– Дай пройти. И хватит пороть чушь.

Тая не шелохнулась. Даже мигать перестала.

– Я просто хотела тебя порадовать, – попыталась найти слова Нюта. – Ты мне книжку подарила, кофе сварила. Я подумала, что будет уместно. Тут тепло, никого нет. Хорошая же прогулка… – Она сама слышала, как это жалко звучит, но ничего не могла поделать. – Я по работе тут бываю. Здесь не запрещено, правда! Просто территория закрытая. А мне можно…

Тая покачала головой и медленно полезла за пазуху расстегнутой куртки. Мех на воротнике сбился, стал мокрым и похожим на облезлую шкурку животного – то ли выдры, то ли кошки. Рука двигалась неспешно, а Тая продолжала смотреть с отчетливым безразличием, никакого напряжения или страха. И от этого Нюта вся превратилась в напряжение и страх.

– Блин, давай просто уйдем, ладно?

– Я-то уйду, конечно, – кивнула Тая, нащупывая что-то под курткой.

«Пистолет», – поняла Нюта.

И перестала чувствовать собственное тело. Только теплую рыхлую землю под ботинками. Она уже знала, что будет дальше: Тая вытащит блестящий черный ствол, наведет дуло на Нюту и выстрелит. Все это беззвучно и отстраненно. Нюта упадет прямо на люк очистной скважины. И из ее груди толчками станет выливаться густая кровь.

– Бах! – произнесла Тая, направляя на Нюту сцепленные в пистолетик пальцы. – Бах! Бах!

Сцены из дурацкого фильма застыли перед Нютиными глазами. Она осталась стоять – без фонтанчика крови, зато с закипающей злостью.

– Идиотка. Конченая.

– Видела бы ты себя! – Тая уперлась руками в колени и начала хохотать. – У тебя лицо… Видела бы ты!

Но Нюта уже мчалась от красной стены очистных по тропинке, которую они протоптали на замерзшей реке.

– Да постой ты! – бежала за ней Тая. – Да блин! Ну шутка же! Нют, да погоди ты!

Нюта выскочила из-под моста и зашагала по обочине в сторону остановки. Щеки пылали. И мысли прыгали в голове. Полная дура. Как же нелепо. Испугалась, блин. Лицо, наверное, было перекошенное. Это же надо – так повестись. Господи, какая она стала. Шуганая. Собака побитая. Мерзость. Скорей бы домой добраться. Упасть лицом в пол. Славику написать, что он прав. Во всем прав. А она дура последняя.

Мимо пронеслась белоснежная машина. Обдала Нюту ветром и колкой крошкой снега. Она отшатнулась, разглядела выключенную мигалку, сделала еще шаг назад прямо в сугроб и замерла. Машина отдалялась, мигалка продолжала дремать на крыше. Их с Нютой разделял уже один столб. Потом два. За третьим мелькнули темные кудри, которые тут же спрятались под шапочкой. Мигалка ожила, полыхнула красным и синим. Взвизгнула сирена, машина прислонилась к обочине.

– Гражданочка, сюда подойдите, – раздался усиленный мегафоном голос. Из приоткрытого окошка нехотя высунулась ладонь в белой перчатке. – Документики предъявите.

Нюта смотрела, как Тая с усилием отлепляется от столба, как шагает к машине, вкладывает в руку холодовика удостоверение личности и замирает. Лицо ее заостряется и становится неживым. Нужно было отвернуться, продолжить движение от опасности до безопасности. Жертва уже выбрана, и если не провоцировать, фокус внимания не сместится.

«Просто иди, – шептал в голове голос Славика. – Не беги, не тормози. Иди как шла».

И Нюта сдвинулась с места. До остановки оставалось метров триста, не больше. Считай, уже на месте. А там – прыгнуть в автобус, в любой, и плевать, куда он поедет. Главное – подальше.

– Ну и чем вы тут занимаетесь, Таисия Игоревна? – поинтересовался холодовик уже без мегафона. Так что Нюта уловила плохо, но могла додумать его интонацию с деланой ленцой. И сбилась с шага.

– Прогуливаюсь, – ответила Тая.

Ее – звонкую, чуть дрожащую – Нюта прекрасно расслышала. И окончательно остановилась.

– Прогуливаться в неустановленных местах у нас запрещено, Таисия Игоревна, – все так же лениво заметил холодовик.

Щелкнула дверца, скрипнуло сиденье, с которого он начал подниматься, выбираясь наружу. Нюта теперь слышала каждый звук, и голова сама собой вжималась в плечи.

– Да я к остановке иду! Мне домой надо.

– Ну сначала мы в участок проедем, а там разберемся…

– Она со мной! – выпалила Нюта на одном выдохе. – Слышите? Со мной! – Нащупала во внутреннем кармане шершавую бумажку и пошла на холодовика, выставив перед собой зажатую в пальцах повестку из министерства.

9

– А делаете вы тут что? – все переспрашивал и переспрашивал холодовик, так и не вылезший из машины, пока Нюта тараторила что-то невнятное и трясла повесткой перед его носом. – Понятно, что пропуск, а делали-то что?

– Что за вопросы у вас такие странные? – подала голос Тая, отстранила Нюту и нагнулась к приоткрытому окну автомобиля. – Вам же русским языком говорят: по поручению у-эс-эс-пэ. – Аббревиатуру она произнесла нарочито медленно, растягивая звуки, и холодовика пробрало.

– Ну ладно, дамочки, – решил он и хлопнул ладонями по рулю. – Давайте я вас хоть в город вывезу, а то метель обещают, транспорт не ходит уже, оранжевый уровень опасности, е-мое.

Меньше всего Нюте хотелось лезть в машину к холодовику и ехать с ним. Но небо и правда затягивало низкими снежными облаками. Ветер задувал сразу со всех сторон, и мороз стал кусаться сильнее.

– Спасибо, – выдавила из себя Нюта и первая забралась в салон.

Тая проделала то же самое с другой стороны, но молча. С силой хлопнула дверью и уставилась в окно. Там стремительно расползалась серость.

– Куда едем? – спросил холодовик, не оборачиваясь.

– Большая Переяславская, дом девять, – выпалила Нюта первый адрес, пришедший на ум.

Когда-то она ездила на Переяславскую в небольшую цветочную студию – помогала с арт-проектом. Ничего особенного, но ведь запомнилось отчего-то. И вовремя всплыло в голове – не