Двести третий день зимы - Ольга Птицева

«Да, но не для такого же! Удаляй».

Прислушиваясь к новой пульсации в теле – теперь не горячей и сухой, а гулкой и отрывистой, – Нюта выделила сообщения и удалила их из обоих чатов, своего и Славика.

«Не трепись об этом нигде, пожалуйста», – попросил он.

Нюта вспылила бы, но снова уходить в режим обиженного молчания не хотела. Она положила телефон на ступеньку кабинки, подставила ладонь под горячую струю воды. Та, правда, из обжигающей уже стала просто теплой. Но и того, что набралось, было достаточно, чтобы посидеть еще немного.

«ОК, – напечатала Нюта примирительно. – Пойду сниму объявление с двери подъезда».

Отправила. Славик моргнул огонечком возвращения в сеть.

«Не смешно».

«Неужели ты думаешь, что я об этом стала бы рассказывать кому-то, кроме тебя?»

«Пожалуйста, не вляпайся. Тут активно говорят о гуманитарных визах для творческих профессий. Ты экодизайнер, озеленитель. Можно попробовать проскочить».

Нюта хлопнула ладонью по воде, брызги полетели в лицо.

«Я биолог, Слав, – набрала она. От влажности телефон реагировал на прикосновения с задержкой. – Кто мне позволит выехать?»

«Я уточнил! Если тебе дадут гуманитарную визу, по ней будут обязаны выпустить».

Этот разговор они заводили множество раз, но никогда еще не завершили конкретным планом действий. Только сетования и предложения, которые не выдерживали даже минимальной критики. Слава быстро начинал беситься, Нюта становилась едкой, и потом ей обязательно приходилось извиняться, мол, нет-нет, я не считаю тебя предателем, нет, ты меня не бросил, я не это имела в виду, и не сдаюсь я, Слава, успокойся, знаю, мы придумаем что-нибудь.

«Пф! Ты как это представляешь? – набрала Нюта, понимая, что они вот-вот снова зайдут в тупик. – Допустим, у вас меня пустят. А здешним погранцам я что буду показывать?»

«Смотря каким погранцам, Нют. Найдем тех, кому ничего показывать не придется. Не в аэропорту, конечно».

Нюта закатила глаза. Оторванность Славика от реальности раздражала. Хотя он и не был в этом виноват. Просто жил в мире, где подобные авантюры не заканчивались лицом в сугробе.

«Понимаю, что ты одна не решишься, – примирительно написал он. – Я найду тебе компанию. Просто повагонишь с ними, и все».

«Что за компания, Слав?»

«Неважно пока. Пришли мне сканы паспорта и диплома. И отзывы на твою работу какие-нибудь покучерявей. Коммерческие. Надо сперва с визой решить, а потом с трансфером».

Заразиться его энтузиазмом не получалось. А вот разозлиться – легко. Нюта посмотрела на телефон во влажных пальцах. Что, если утопить его? Взять и уронить в воду. И никакого Славика, манящего ее спасением – но исключительно на словах. Отрезать себя от последнего источника надежды. Ничего же не получится. Ничегошеньки. Зачем они раз за разом обсуждают действия, которые не совершат?

«Не сдавайся, пожалуйста, – написал Славик. – Ты мне очень нужна. Тут. И вообще».

Этого хватило, чтобы глаза начало резать, а в горле предательски запершило. Нюта всхлипнула. Перехватила мокрыми пальцами телефон, напечатала почти вслепую:

«Я не сдаюсь. Паспорт и отзывы пришлю. Просто очень страшно и безысходно».

«Не могу представить, как тебе там, если меня тут тошнит от всех этих ваших новостей».

«Прорвемся, Слав. Да?»

«Да».

Нюта приоткрыла дверцу, высунула руку во внешний холод и положила телефон на кафель. Надо было успеть помыться, пока теплая вода не иссякла. Когда она вылезла из кабинки, от Славы пришло еще одно сообщение:

«Как там твоя сумасшедшая подружка с прокладками?»

Нюта закуталась в полотенце, постояла немного, закрыв глаза и ощупывая пальцами ног мягкий коврик. Его оставил приятель Славика – уже не вспомнить, как его звали, но квартира у него была роскошная, а такой коврик стоил как среднестатистическая продуктовая корзина. Длинный ворс и нежные кисточки на уголках. По спине начала стекать холодная вода с волос. Нюта отжала волосы, перекинула через плечо, вернулась к сообщению. Перечитала. Ну и как там она? Эта подружка. Водит по сомнительным сборищам и пытается застрелить из сложенных в пистолет пальцев. Ответить бы так – чтобы Славик язык проглотил. Но ответила нейтрально, нечего расплескиваться. Встретятся, и она все ему расскажет.

«Подружка норм. Гуляли сегодня. Она прикольная».

«А чем она занимается?»

«Разнорабочая. Была переводчицей, кажется. Но кому теперь нужны переводчики?»

«Ха. – Славик прислал стикер с ухающей совой. – Детка, ты только не увлекайся там. Вообще не вовремя».

По мокрым плечам пробежал озноб.

«Сама разберусь», – напечатала Нюта и отложила телефон.

Нюта вечно влипала в людей не вовремя. То в женатого парня с параллельного курса, у которого должен был вот-вот родиться ребенок. То в препода по биохимии: она даже призналась ему, а тот что-то промямлил и быстро перевелся на другую кафедру, не дождавшись защиты ее курсовой. То в клиентку, для которой оформляла ресторанный дворик; Нюта долго маялась, уместно ли предложить ей выпить вина – так долго, что проект закончился, – а когда все-таки предложила, получила в ответ недоуменный отказ.

Все свои неслучившиеся любови Нюта приносила Славику. Садилась на табурет у кухонного подоконника, утыкалась в него лбом и начинала плакать. А Славик бегал вокруг, таскал коньяк и крепкий чай, целовал в макушку и твердил как заведенный, пока слезы не заканчивались:

– Ты самая замечательная на свете. Самая замечательная. Этот мудак…

– Это она, – всхлипывала Нюта, отверженная рестораторшей.

– Мои извинения, – тут же подхватывал Славик. – Эта коза не знает, кого упустила! Но мы-то знаем! Так?

– Так.

– Ну и все, детка, поплачь, конечно. А потом забей.

– Господи, Слава, почему у тебя все так просто? – спрашивала Нюта, утираясь кухонным полотенцем.

– Дело в том, что я обычно сваливаю за секунду до пиздеца, а ты вечно его дожидаешься.

Потом они обнимались и шли смотреть самый тупой фильм, какой находили на стриминге. О зомби или ковбоях. Или зомби-ковбоях.

«Я знаю, что разберешься, – примирительно написал далекий Славик, с которым не пообниматься, не потупить в кино. – Но я все равно волнуюсь».

«Спокойной ночи, Слав, – ответила Нюта. – Подыши там за меня теплым».

«Обязательно».

Через полчаса телефон отправился в тайник, фиалки были еще раз осмотрены, а Нюта окончательно замерзла в остывающей квартире. Хотела открыть ноутбук и перечитать отзывы клиентов, но представила, как будет листать зеленые фоточки подросших монстер, и отложила на потом. Между ней и сном – глубоким, зябким, до раннего будильника – оставалось всего одно дело. Не самое приятное. Позвонить маме.

Сначала Нюта выпила чай – чуть теплый, на позавчерашней заварке. После поменяла плотные вечерние носки на носки ночные, полегче. Затем легла под одеяло, полежала немного, согревая постель собой. И наконец взяла свой обычный телефон, глубоко вдохнула – но решила не звонить. Слушать мамины причитания не хотелось. Сил спорить не было, а не спорить – и подавно. В крайнем случае можно обойтись сообщением.

«Ма, я в порядке. На