Красная Шапочка - Александр Иванович Красильников

помнит, что и руки у нее покраснели, как гусиные лапки стали, колосок поднять с земли — не сгибаются. Подует-подует она в ладошки, чтобы согреть их, и снова надо идти по полю, сумку свою колосками наполнять. Некоторые, Солин да Сапунов особенно, потрут колосок в ладонях, запрокинут голову, зернышки в рот высыпят и жуют. А Галя попробовала, плохо у нее получилось. Тут и так руки замерзли совсем, а колоски колючие шелушить — и подавно замерзают. Одно-два зернышка вылезут из своих гнездышек. Галка в рот их положит, но не чувствует ни вкуса, ни запаха. И как это из зерна получается такой душистый да вкусный хлеб?

Федосья Федоровна ходила по полю и каждую минуту спрашивала то у одного, то у другого:

— Кашляешь… Наверно, замерз, Юра!.. Солин, не холодно тебе?

— Не-э, — шмыгал носом Солин.

Ему что, он привычный. И Сапунов тоже привычный, Они закаленные. А девочки совсем продрогли.

— Вы побегайте маленько, побегайте, — советовала Федосья Федоровна.

А только если все время бегать, кто ж колоски собирать будет? Это же для фронта, для победы.

И сейчас перед глазами большущее до горизонта поле скошенной пшеницы, кочковатая земля пашни под ногами, щетина стерни, уже не рыжей, какая она бывает сразу после как скосят пшеницу, а поблеклая, посеревшая, под стать осеннему пасмурному дню. А в стерне валяются потерянные колоски. А то на обочине поля, у самого его края, не схваченные жаткой колоски качаются одиноко. Словно грачата, рассыпались по огромному полю дети, нагибаются, кладут в сумки редкие колоски. Руки красные, носы посинели…

Нет уж, хватит муки этой, через край!..

— Дети, хватит! — кричит Федосья Федоровна. — Все — ко мне! Солин, Сапунов! Вам что, отдельное приглашение нужно?

Может, там, на поле, и простудились девчонки, когда колоски собирали. Их бы теперь и на улицу не пускать, да ведь дров нет.

— Платком шею заверни, — говорит мама Нине. — А ты, Галя, шапочку у подбородка завяжи и воротник у пальто на верхнюю пуговицу застегни. Нина, помоги ей…

Нет, не надо бы девчонок посылать, совсем загубить можно.

— Допоздна не задерживайтесь, начнет смеркаться, сколько набрали — домой, — наставляет Полина Андреевна. — Теперь день вон какой короткий стал. Да аккуратней там…

Что имеет в виду Полина Андреевна, говоря «да аккуратней там», девочкам непонятно, да и ей самой тоже, просто она считает, что в любом случае, при любых обстоятельствах они должны быть внимательны, разумны, аккуратны.

И тут вспомнила Галка, что хотела спросить у мамы про командира. Рассказала она о своем приключении на площади и добавила, помолчав:

— Командир просил передать тебе привет, мама…

— Спасибо, дочка, только не знает он меня. А привет передал… Что ж тут особенного?.. Спасибо ему за привет. Фашистов бы били крепче да живыми возвращались…

Галка даже разочаровалась как-то, она думала, что это знакомый командир.

Она спросила поэтому:

— А может, в госпитале лечился у тебя?..

— Может, конечно, и в госпитале, — машинально подтвердила Полина Андреевна, она видела, что Галка огорчена. — А как он выглядел-то? — спросила, поглаживая по голове дочку.

— Ну, в шинели длинной, ну, сабля на боку… ну, в папахе высокой… — азартно объясняла Галка.

— Знаешь что, дочка, я думаю, что это был тот самый командир, который в отдельной палате лежал, — решила успокоить Полина Андреевна Галю.

— Ну что ты, мама! Тот был весь перевязанный, даже лица не видать почти, а этот — в шинели, понимаешь?..

— Ну, тогда не знаю, — сказала мама.

Галка шла рядом с Ниной по набережной к мосту через воложку и все думала, почему командир сказал: «Ты ведь из Сталинграда приехала?» Может, она его не узнала, потому что он в бинтах был в госпитале? Но и голос у командира не такой: в госпитале голос у него был тихий, ласковый, а на площади громкий и грозный.

Потом она забыла про командира, потому что стали переходить по наплавному мосту через воложку. Мост лежал прямо на воде, и под его досками, уже старыми-престарыми, плескалась вода. Если смотреть сверху в щель между досок, то темная вода вдруг опускалась, а потом опять поднималась, как живая, и что-то чмокало то и дело, словно кто-то погонял лошадей. А сбоку вдоль моста доски были сорваны со свай, и сваи эти, поросшие зелеными водорослями, похожи были на больших зеленых крокодилов, вылезающих из воды. Галка знала, что крокодилы водятся в южных странах, здесь их не бывает, но ей хотелось думать, что это настоящие крокодилы, а не просто бревна.

— Не отставай, пожалуйста, — сказала Галке Нина, — ты же не гулять вышла. — Сказала Нина и закашлялась. Аж согнулась пополам и рот ладошкой прикрыла.

И Галя тоже закашлялась, и тоже согнулась, и за живот ухватилась. Нина подскочила к ней, стала застегивать верхнюю пуговицу Галкиного пальто.

— Тебе же сказано было, чтобы не расстегивалась…

Будто Галя виновата, что пуговица сама расстегивается… Начнет она сильно кашлять, пуговица и расстегивается.

— Там петлища вот такая, — развела руки Галка, — а я виноватая.

— Зашила бы давным-давно.

— Ага, а я если забыла…

Край моста, который выходил в займище и лежал тяжелыми сваями на илистом берегу, совсем был без настила, и здесь надо переходить по бревнам, балансируя руками. Нина взяла Галку за руку, и девочки боком, цыплячьими шажками задвигались по бревну… Перешли благополучно, а то в грязь угодить можно по колено, тогда хоть домой возвращайся.

— А как мы обратно пойдем, с хворостом? — оглянулась назад Галка.

— Вброд, наверно, вон там, — показала Нина рукой в сторону кустарника, где воложка осенью почти совсем пересыхала. Туда далековато идти и лесом, но зато без моста можно обойтись. И когда только папа вернется в Николаевку?

Нина знала, куда идти за валежником. Девочки повернули влево и по тропке направились к леску, что начинался от воложки примерно километрах в трех. Надо было пройти сухим пустырем, потом спуститься в низинку с озером, а уж там, за озером, где мальчишки летом красноперок ловят, старый лес, в котором можно насобирать сухого валежника. Для этого у Нины латаный-перелатаный мешок и веревка имеются. В мешок они сложат сухие короткие палки, а веревкой перевяжут длинные. Так велела мама. Она и в прошлый раз говорила, и теперь опять объяснила, а то вдруг забыли все, ведь девчонки-то городские, неприспособленные.

Юра Толочко рассказал прошлый раз, куда надо идти за дровами, он все места в займище знает: и где дрова собирать, и где траву рвать, и где рыбу ловить. Да и все слободские