Красная Шапочка - Александр Иванович Красильников

любит ее, Галку, Нину и маму. Но любить это ведь не значит все бросить, свою работу, а самому около семьи находиться. Если бы так, тогда кто бы с фашистами сражался и кто снабжал бы бойцов питанием, одеждой и, конечно, оружием…

Так думала Галка в то раннее утро, когда стояла в очереди за хлебом. А потом она перестала думать об этом, потому что стало светать, и люди зашумели, что надо пересчитываться, и все, кто стоял в стороне или ходил где-нибудь, чтобы согреться, побежали в очередь, и сразу она вытянулась.

Через полчаса в большом фанерном ящике на телеге привезли хлеб и начали разгружать в окошечко с лотком. Галка видела, как ползли по лотку в коричневых поджаренных корочках кирпичи хлеба, вдыхала запах, и у нее даже немного закружилась голова.

— Чего ты? — строго спросила ее Нина и обняла за плечи, так и не поняв, отчего покачнулась сестренка и чуть не упала.

Возле дверей магазина образовалась такая толкучка, что просто страх, а когда начали выдавать хлеб, поднялся невообразимый крик, и неизвестно, когда бы получили Галка с Ниной хлеб, если бы не два парня. Они встали в дверях, тогда постепенно очередь стала двигаться.

— Хорошо, что бригадмильцы пришли! — говорили женщины.

И Галка получила, и Нина, и Женя с Толиком, а бригадмильцы так и продолжали дежурить в дверях. Нет, бригадмильцы для других людей стараются, а не для себя. Галка знает, что у них в школе старшеклассники бригадмильцами записались и помогают милиции следить за порядком в слободе. С одним она даже лично знакома и встречала его в займище, куда ходила с Ниной за хворостом. Это надо идти через воложку по мосту, а потом в лес, немножко по лугу, а потом снова в лес. Там и встретила Галка того бригадмильца с винтовкой. Наверное, он подкарауливал немецкого шпиона. Елизавета Семеновна — хозяйка дома, в котором они жили, как-то говорила, будто диверсанты ракеты пускали, когда фашистские самолеты в небе над Николаевкой появлялись. Может быть, тех диверсантов и подкарауливал старшеклассник-бригадмилец. С настоящей винтовкой был. «Ты уходи отсюда, Красная Шапочка, — сказал тогда он ей, — а то Серый Волк здесь может появиться». Это он фашиста называл серым волком. Галя не раз видела бригадмильца в школе, только без винтовки, конечно. Учился он в девятом «А», и звали его Федей.

Далеко теперь от центра слободы живут Галя с Ниной, значительно дальше, чем когда жили в детском доме у Марии Ивановны Кречко. Пока шли с хлебом домой от магазина, совсем уже рассвело. Надо торопиться — в школу бы не опоздать. В школу-то опять в центр слободы идти, а она вон какая длинная…

* * *

Около «пожарки» на площади скопление народа, тут и военные и гражданские. Казаки на конях гарцуют. Столько коней сразу в Николаевке никогда еще не было. Интересно, откуда это они прибыли? И Галка решила посмотреть такое. Идет она из школы после уроков одна, не торопится. Всегда интересно по улицам пройти, много чего увидишь, а тут казаки с саблями. Смотрит она и думает: «Вот они фашистам головы так рубить будут! Ни одного фашиста в живых не останется. И тогда она, Нина, мама и папа смогут вернуться в Сталинград. И другие тоже смогут уехать к себе: кто в Смоленск, кто в Киев, а кто в Москву или в Ленинград». В слободе за Волгой отовсюду беженцы собрались, словно поверили: Волга дальше немцев не пустит, уж на Волге-то остановят врага!

Галка знает, что Сталинград сражается с фашистами, что в городе уличные бои. Наверное, и на их улице тоже бои идут, прямо около дома, у них во дворе. И еще новые войска готовятся, чтобы вступить в самую решительную схватку с фашистами: летчики готовятся взлететь в небо навстречу врагам, моряки готовятся к боям на морях, а конники и просто пехотинцы — на суше.

Выстроились казаки на конях, а перед ними — командир, тоже на коне. И папаха на нем, высокая такая шапка. Что-то говорит, командир казакам, а что, Галя издали не слышит, поэтому ближе подошла. А командир увидел ее, говорить перестал и позвал к себе: «Иди сюда, дочка». Галю кто-то поднял и — командиру, на коня. «Как тебя зовут, девочка?» — «Галя», — прошептала Красная Шапочка. Командир держал ее на руках, как маленького ребенка, и еще спросил: «Ты ведь из Сталинграда приехала?» Галя совсем оробела от неожиданности, только головой согласно кивнула. Тогда командир выпрямился и сказал громко всем казакам:

— Эту девочку фашисты прогнали из Сталинграда, тысячи детей выброшены из родных домов! Все они — наши с вами дети. Вперед, товарищи красноармейцы, на врага! За наших отцов и матерей, за детей наших, за их будущее, за Родину!

И тут над площадью и над всей Николаевкой прогремело трехкратное «ура!» А может, слышно было это «ура!» и дальше, в займище, за Волгой, даже в Сталинграде.

Прямо с митинга тронулись конники в путь-дорогу. Только топот копыт да пыль, поднявшаяся в небо, только песня, непонятно когда начавшаяся, но уже захлестнувшая улицы слободы, — и больше ничего не слышала и не видела Красная Шапочка. А казаки пели песню про Галю:

Ой ты, Галя, Галя молодая,

Пидманулы Галю, забралы с собой.

И хотя они, конечно, не знали, что девочку на коне генерала зовут Галей, получалось, что вроде про нее они пели песню, когда она вырастет большая… Казаки не знают, а генерал, получается, знает ее?..

Шла Галя домой и думала, откуда же генералу известно, что она из Сталинграда? И потом: когда он опустил ее на землю, то сказал: «До свидания, Галя. Передавай привет мамке своей». Значит, он и маму знает?..

А только напрасно Галка не торопилась домой, забыла она, что сегодня в займище с сестрой идти за хворостом. Кончились те дровишки, что принесли они неделю назад. И не топили ими, а лишь под таганком разжигали, чтобы суп сварить или лепешку испечь, а уже кончились. Какие это дрова — сухие ветки! Если бы спилить хоть два-три старых высохших дерева, но кому у них в семье такое под силу!

— И не надо бы вас пускать-то, да что поделаешь? — горевала мама. — Кашляете вон обе. Наверно, в поле, на колосках застыли…

Может, и на колосках, конечно, там вон как холодно было, а поле со всех сторон открытое, ветер как подул с обеда, так до вечера и не затихал. Галя